Последний самурай

Мистер Уоткинс!

А другой спросил

Могу я вам чем-нибудь помочь?

И он ответил

Ничем. Ничего не надо.

А потом передумал и сказал

Да, можете. Мне нужен нож. Фирмы «Стэнли».

И пока продавец опрометью бросился искать этот самый нож, художник принялся расхаживать по залу.

Он по-прежнему придерживал меня за плечо, впрочем, не слишком крепко. Остановился возле полки с красками, прочел название «Краска желтая» и сказал

Интересно, как может он выглядеть в жизни, этот цвет? Как думаешь, сын мой?

И двинулся в дальний конец зала, где на стендах были выставлены рулоны бумаги.

И начал обходить эти разноцветные стенды. Там были выставлены огромные листы бумаги ручной работы с вкрапленными в нее сухими плодами шиповника и высушенными цветами. Рядом на столиках были разложены образцы бумаги меньшего размера. Он взял один, долго разглядывал, потом забрал с собой и купил вместе с ножом. А затем вновь возобновил свое беспорядочное блуждание по залу, и продавцы и помощники продавцов на цыпочках следовали за ним по пятам, пока он не велел им отвалить. Затем он остановился возле витрины и долго молчал.

А потом сказал

Ладно. Ладно. Хорошо.

Теперь он придерживал меня за запястье. И снова принялся бродить, рассматривая ряды баночек с краской для росписи по шелку, мимо белых, завернутых в целлофан шелковых шарфов для этой росписи, мимо белых шелковых галстуков, предназначенных для ручной росписи, и белых шелковых сердечек в целлофане.

Потом вдруг резко остановился и громко расхохотался сухим скрипучим смехом.

Это вам не шутки, сказал он.

Он сказал

Вот это будет в самый раз. Именно то, что я искал.

Выбрал одно белое шелковое сердечко, достал из кармана купюру в 10 фунтов и протянул продавцу. И поскольку пришлось доставать деньги, отпустил мою руку. Но я не стал убегать от него. Он поднялся по лестнице на один пролет и остановился на площадке, откуда был хорошо виден весь магазин. Я последовал за ним. На площадке стояло три круглых черных столика и три кресла с плетеными сиденьями. У стены находилась небольшая стойка с двумя кофеварками и двумя табличками. На одной было написано: «Кофе, угощайтесь», на другой — «Молоко в.холодильнике». Рядом со стойкой был небольшой холодильник. Тихо играла музыка.

Он придвинул кресло к столику и уселся. Я тоже сел.

Он разорвал зубами целлофановую обертку и достал белое шелковое сердечко. А потом вынул из футляра нож «Стэнли».

И сказал

Знаешь моего агента? Тот еще жук. Всегда сможет тебе подсказать, кто заплатит за это деньги. Всегда найдет человека, который захочет это купить.

Потом он приподнял большой палец. Немного подышал на него и прижал к шелковому сердечку.

И сказал

Знаешь, есть такая старая шутка. Я за свое искусство настрадался, теперь твой черед.

И крепко ухватил меня за большой палец. Я испугался, что он сейчас прижмет его к белому шелку, палец был страшно грязный от лазания через стену и по пожарной лестнице. Он держал его так крепко, что было больно, и тут, не успел я опомниться, как он чиркнул мне по пальцу острым лезвием ножа.

Кровь так и хлынула из пореза. Он вымазал в ней нож и приложил его к белому шелку, потом еще раз окунул лезвие в кровь и снова приложил к шелку, и повторял эту процедуру много раз. Потом отложил нож в сторону, схватил меня за палец и крепко прижал его к шелку рядом с темной отметиной от своего пальца.

Он отпустил мою руку, и она безвольно упала на стол. Сложил нож и убрал его в карман.

На белом шелке осталось два отпечатка большого пальца — один черный, один красный с порезом в середине. Внизу влажно блестели буквы:

Поиски отца оказались довольно рискованным занятием. Стоя за дверью, Камбэй говорит Кацусиро: Бей палкой изо всех сил, получится неплохая тренировка для тебя. Еще немного таких тренировок — и я не доживу до двенадцати лет.

Прошла неделя, и вот в один прекрасный день мы получили сразу три красных счета. Сибилла позвонила начальнице и спросила, когда она может получить чек на 300 фунтов. Начальница ехидно заметила, что платят они только за выполненную работу. И что, судя по скорости, с которой у Сиб продвигается эта работа, чек она сможет получить, самое раннее, к Рождеству. Тогда Сибилла обещала проработать к концу недели целых десять выпусков журнала «Мир карпа», а к концу следующей недели сдать всю работу целиком. И они прислали ей чек на 300 фунтов, и Сибилла оплатила счета, и у нас еще осталось целых 23 фунта и 66 пенсов, чтобы продержаться до конца следующей недели, когда ей должны были полностью оплатить работу над «Миром карпа».

Я читал книгу по физике твердого тела. Сибилла подарила ее мне на день рождения, потому что в рекламе на внутренней стороне обложки говорилось, что исследование свойств твердых тел на микроскопическом уровне является одним из важнейших достижений науки XX столетия. И еще потому, что ей в магазине попался дефектный уцененный экземпляр, который обошелся всего в 2 фунта 99 пенсов. К сожалению, на мой взгляд, книжка не стоила даже этой ничтожной суммы, потраченной на нее, потому что в предисловии шло сплошное вранье. Там говорилось, что для понимания книги доктора Розенберга требуются лишь самые общие базовые знания о механике, электрических и магнитных явлениях, а также самые общие представления по атомной физике и чисто интуитивное понимание основ квантовой физики. Сибилла всегда считала, что трудных книг не существует. Что трудно читать лишь скучную книгу, а если в книге попадается что-то интересное, то человек обязательно прочтет ее, сколь бы ни была она трудна. Нет, предмет, конечно, интересный, не спорю, но для того, чтобы разобраться в нем, требовалось хотя бы предварительное ознакомление с материалами по вышеупомянутым наукам. В конце концов я просто впал в отчаяние. Но потом подумал, что скорее умру, чем продам это сердце, и не потому, что так уж хочу его сохранить, но просто потому, что продавать сердце за деньги — это ужасно.

Как-то уже к вечеру, проведя совершенно пустой день, я зашел в музей науки и техники. Судя по плате, которую они взимали за вход, можно было подумать, что там работают исключительно сведущие в науке и технике люди. Я сильно усомнился в том, что кто-то из сотрудников сможет мне помочь, когда вдруг возникнут затруднения. И оказался прав. Первый же, к кому я обратился, помочь не смог.

Я размышлял над процессом Умклаппа, вернее пытался разобраться в нем, как могут разобраться люди, имеющие самые общие базовые знания о механике, электрических и магнитных явлениях, а также самые общие представления об атомной физике и чисто интуитивное понимание основ квантовой физики. Процесс Умклаппа относится к группе взаимопересекающихся волн; когда волны находятся в линейной среде, помех мало или совсем нет. Иными словами, в среде, где смещение в любой точке пропорционально прилагаемой силе. Такие волны называют гармоничными, и энергия волн пропорциональна площади их амплитуды; смещение среды в любой точке можно получить путем складывания амплитуд отдельных волн в этой точке. Если среда не является строго линейной, то принцип наложения к ним неприменим, и тогда такие волны называют дисгармоничными. Процесс Умклаппа как раз и отражает такой частный случай. Если сумма двух встречных фононов достаточно велика, в результате возникнет фонон с той же суммарной энергией, но только двигающийся в противоположном направлении!

Я начал задавать вопросы, но сотрудники музея не слишком помогли; я также понимал, что и Сибилла тут не поможет. И еще я все время задавался вопросом: стоит или не стоит мне поступать в школу. Пришел домой, Сибилла сидела за компьютером; по левую руку высилась кипа из двенадцати номеров журнала «Мир карпа» за 1991 год, по правую — тридцати шести номеров того же журнала за 1992—1994 годы. Экран компьютера был темным. Я отворил дверь, она сказала: