Земля под ее ногами

— Отцом, — говорит Ормус. — Вот слово, которого вы избегаете.

— Значит, они меня ненавидят, да? Можешь сказать прямо, я выдержу. Нет, лучше соври.

Ормус рассказывает ему о своей беседе с Антуанетт Коринф. «Тебе это может показаться странным, но я хочу, чтобы они сблизились с ним, — сказала она. — Но он сам должен завоевать их расположение. Бог свидетель, он начал поздно, но я вижу, что он действительно этого хочет. Пусть так. Я хочу, чтобы они наладили отношения с отцом. Я даже хочу, чтобы они полюбили его. Я хочу, чтобы он почувствовал, что значит быть любимым своими сыновьями, чтобы он полюбил их так глубоко, что уже не мог бы обходиться без их любви. Я хочу этого ради него самого, почему бы нет?»

Он качает головой, он не может в это поверить. Это ее слова?

— Она сказала, что ждет, когда это случится, — вспоминает Ормус.

— Что это значит?

— Наверное, в том смысле, что она на это надеется. (Ормус пытается быть беспристрастным, не принимать ничью сторону.) Может быть, ты видишь призраки там, где их нет. Может быть, на самом деле в ней больше благородства, чем ты готов признать.

— Да, и, может быть, луна сделана из сыра, — саркастически замечает Стэндиш. — Эй, посмотри! Там, в небе, над Птичником, это не свинка ли пролетела?

Земля, вода, вода, земля. Время вытекает по капле, уплывает, тянется, сжимается, проходит мимо. История создания первой пластинки «Ритм-центра», ее пиратское происхождение, Стэндиш, обивавший пороги магазинов во всех уголках страны, выпрашивая, умасливая, угрожая, умоляя, — все это хорошо известно. Запись имеет успех, но не оглушительный успех. Ночные эфирные обращения Ормуса к потерянной возлюбленной привлекают гораздо больше внимания, чем его музыка. Но Вина его не слышит. Она далеко, за океаном, поет вместе с Дайаной Росс в «Рейнбоу Рум», встречается с Амосом Войтом и другими и не слышит призывов своего страждущего поклонника.

Идет война, люди протестуют против войны. Новое поколение учится маршировать, устраивать волнения, изобретать лозунги; скандируя их, молодежь создает толпы, наводящие страх на правительство. Чего мы хотим, когда мы этого хотим? Раз-два-три-четыре, два-четыре-шесть-восемь. Хо-хо-хо!

Невоенные новости звучат странно, оторванно от жизни, словно повисая в воздухе. В Испании группа аристократов не смогла выйти из салона городского особняка после роскошного банкета. Ничто не мешает им, но выйти они не могут. В воротах ограды, окружающей особняк, возникло невидимое препятствие, не позволяющее никому войти. Зеваки, обслуга, службы спасения, пресса — все столпились у открытых ворот, но не могут сделать ни шагу. Говорят о божественном проклятии. Некоторые заявляют, что слышали над головой биение крыльев ангела Азраила. Его темная тень проплывает над ними, словно облако.

Польский патриот Збигнев Цибульский убит на заднем дворе дома, между раздувающимися на ветру вывешенными для просушки простынями. Кровь, бьющая из его диафрагмы, пропитала белую простыню. Старая жестяная кружка, выпавшая из его рук, стала символом сопротивления. Нет, больше того — это реликвия, достойная почитания. Склоните головы.

Американская девушка в Париже становится объектом поклонения. Кое-кто называет ее воплощением девственницы с мечом, святой Жанны. Зарождается новый культ.

Это не время для мирских событий. В делах мирских только бомбы и смерть. Секс и музыка против них, похоже, бессильны.

Трагически умерла великая кинозвезда. Она любила двух друзей, говоривших ей, что ее лицо и улыбка напоминают им древнюю камею. Они поссорились из-за нее. В конце концов после ланча в маленьком кафе она поехала с одним из них кататься на машине и нарочно съехала по уходящему в воду мосту в море. Оба погибли. Второй же так и остался сидеть за столиком кафе, наблюдая, как его друг и возлюбленная уходят в небытие.

Незадолго до смерти актриса записала хит, аккомпанируя себе на акустической гитаре. Теперь эта запись звучит со всех сторон, это первая французская песня, поднявшаяся на вершину британских чартов и проложившая дорогу Франсуазе Харди и другим. Ормус, с его слабым французским, с трудом разбирает слова.

Все, кто ему нравится, кружатся, кружатся в водовороте жизни?

И это всё?

На борту «Фредерики» Ормус Кама замечает, что надпись на стене кабинки Ино изменилась. Соблюдай дистанцию.После этого он более внимательно следит за табличками, и перемены не заставляют себя долго ждать. Одну неделю висит предупреждение: Не подходи слишком близко.На следующей:  Не отгораживайся от других.Затем: Не люби, чтобы не быть нелюбимым.Следующая надпись гласит: Откажись от сладкого. Сохранишь не только зубы.А еще одно длинное послание было написано белым стихом:

— У Али крыша поехала, — говорит Готорн Кроссли. — Должно быть, недосып.

— Это всё шляпа, — считает Уолдо. — А он случайно не нелегал?

— Если бы он был нелегальным иммигрантом, они бы давно уже нас закрыли, — рассуждает Готорн.

Ормус воздерживается от каких бы то ни было высказываний по поводу последнего стиха. Он понимает, что послание Ино адресовано именно ему. Содержащаяся в нем критика больно задевает его, и он пытается заглянуть инженеру в глаза. Но у Ино абсолютно отсутствующий вид.

Пройдет много лет, прежде чем Ормус узнает, что создателем этих длинных строк был не Ино Барбер, а Еврипид. Авторство более коротких текстов, однако, принадлежит самому Ино.

Берегите свои задницы. Берегите головы.А эти послания? Кому предназначены они?

В «Ведьме» Ормус тоже получает послания. Она, повинуясь капризу, все еще иногда приходит к нему в постель. Диалог закончен, они больше не разговаривают. Они здороваются, трахаются и молча расстаются: совокупление призраков. Но иногда она тоже оставляет ему записки. Некоторые из них меланхоличны, туманны. Если бы музыка могла излечивать печаль, она была бы бесценна. Но никому еще не приходило в голову использовать песни и струны, чтобы избавиться от горечи и боли.Большинство посланий, однако, об Антуанетт, чья властная натура, похоже, полностью подчинила Ее себе. Трудная жизнь Антуанетт, ее тяжелые времена. Сначала ее богатая семья отказалась от нее из-за того, что она вышла замуж за хромоногого Стэндиша, а потом этот ублюдок бросил ее с двумя маленькими детьми без всяких средств к существованию. Она смогла выжить и не опуститься только благодаря своим талантам и круглосуточной работе. Она страшная женщина; ни одному ее врагу не удастся одержать над ней легкую победу.

Записки противоречивы. Иногда в них звучит страх перед яростью Антуанетт, иногда в них восхваляется ее щедрая любовь. Они неизменно сверх всякой меры враждебны по отношению к Томми Джину, с его космами начесанных рыжих волос, его цветастыми жилетками, его самолюбованием и фанатизмом. Он считает, что это он придумал ее; он считает, что он изобрел всё: одежду, музыку, аттитюд, марши протеста, символ мира, женское движение, лозунг «Черное красиво», наркотики, книги, журналы, целое поколение. Похоже, что, если бы не он, мы были бы совсем пустоголовыми. Но на самом деле он не имеет никакого значения, он просто ничтожное дерьмо, которое умеет обратить на себя внимание, а она — настоящий художник, ей нет никакого дела до всего этого мусора, создаваемая ею красота возникает из глубин ее раненой души; и вот посм отрите, она не сегодня завтра порвет с ним, она вычеркнет его из своей жизни, Ведьме не нужен Волшебник; а когда она пошлет его подальше, он скукожится и отдаст концы, как вампир на солнце.Похоже, что Она, молчаливая, скопила внутри себя немало слов. Там скрыт Аполлон. За темными дионисийскими облаками, окутывающими эту молодую женщину, бог солнца, источающий свет, пытается вырваться наружу. Ормус быстро понимает, что Она глубоко влюблена в свою хозяйку. Мужчины приходят и уходят, а эти две смуглые леди, одна большая, яркая, наверху, и вторая маленькая, накачавшаяся наркотиков, обитающая в лиловой темноте внизу, — они здесь надолго.