В ожидании Любви

— Подсудимая имеет право выбора, Ваше Безобразие, это законно, — неохотно подсказал скрипучий.

— Законно! — подскочила на троне Королева. — А посылать в мир такие отражения — законно? А портить жизнь целому королевству — законно? А лишить меня Истинного Образа — законно???

— Второе желание! — быстро вставила Ольга Павловна. Желаю, чтобы мне объяснили, в чем суть дела. Про отражения, королевство и все остальное, и главное — при чем тут я??? Желаю понять!

— Да будет так! Объясните ей, — немного остыв, повелела Королева.

То, что Ольга услышала, оказалось для нее настоящим открытием. Неожиданным и не очень-то приятным.

Ну кто бы мог подумать, что мы не просто живем, а каждую секунду посылаем в Мир свои отражения? А ближайшие зеркала эти отражения хранят, создавая из них устойчивые образы. Из этих образов складывается население целого Зазеркального Государства, где есть свои правила и законы, а правитель этого государства — ты, вернее, твое главное отражение. Для Ольги Павловны — Безобразная Королева.

— Из-за твоей безалаберности и халатности я вынуждена управлять государством, в котором невозможно дышать! Везде сплошной застой, ничего не развивается, нет никакого прогресса! Почва заболачивается, реки мелеют и сохнут, растения чахнут, все стареет и ветшает! И я, твое Главное Отражение, с каждым днем выгляжу все хуже. Посмотри, во что ты меня превратила!

— Помилуйте, но это полная ерунда! — возразила неприятно пораженная Ольга Павловна. — На работе меня считают очень подтянутой и аккуратной. Даже элегантной!

— Так то на работе, — сварливо фыркнула Королева. — Там другие зеркала, другие и образы. И государство, следовательно, другое! Когда я утром вижу, как ты собираешься на работу, я же просто зубами скриплю! Ведь можешь выглядеть, когда хочешь!!! Почему же дома ты такое творишь?

— А что я такого творю? — насупилась Ольга. — Ну не при параде, это да. Ну так ведь не видит никто!

— Как это никто? — во гневе притопнула ногой Королева. — А мы??? А ты??? А муж твой Михаил? Значит, к чужим людям — красу наводишь, а для любимого якобы мужа — замызганный халат, который уже три срока отслужил, выцветшая ночнушка, растоптанные тапочки, да?

— Но они такие удобные! — заоправдывалась Ольга. — Я к ним привыкла! Я вообще быстро к вещам привыкаю и трудно с ними расстаюсь.

— Дайте мне сказать! — стал прорываться из группы придворных какой-то человек с рулонами ватмана под мышкой. Позвольте, Ваше Безобразие! Я ей сейчас все разъясню про вещи!

— Наш Главный Архитектор, — с явным злорадством сообщила Королева. — Объясняйся с ним теперь сама, как знаешь.

— Ваше королевство задумано вот таким! — с треском развернул он один ватман. — Прямые улицы, лесопарковые зоны, прекрасные дворцы, широкие набережные, все удивительно гармонично! — он отбросил лист и развернул другой. — А вот что мы имеем! Кривые улочки, тупики, свалки! Сплошные завалы, заторы, запруды и захламления!

— И это тоже сделала я? — попыталась было отвертеться Ольга.

— Вы! Ваш дом завален старыми вещами! Этот жуткий ковер! Эти сломанные приборы! Эта изношенная одежда и обувь! Они душат, они сковывают! Нет никакого простора для творчества, никакого пути для вдохновения!

— Но старые вещи мне дороги как память! — завопила ужаленная в самое сердце Ольга Павловна. — Этот ковер мне от бабушки достался! А если вы про сломанные часы, так мне их подарил один очень хороший человек! А одежда — мало ли, может, еще пригодится! На дачу или еще куда…

— Она нас не уважает, — зловеще сказал скрипучий. — Она и себя не уважает! Разве уважающий себя человек станет ходить в поношенном тряпье, даже на даче???

— Да, уважающая себя и мужа женщина не станет ходить при нем в бигуди на голове и с глиняной маской на лице, — кивнула Королева. — Это же так неэстетично… У Михаила уже глаза глядеть на это не хотят!

— Это намек на проблемы с его зрением? — ощетинилась Ольга.

— Это не намек, а прямая связь! — вмешался тенор. — Мы, ближайшие Советники Королевы, свидетельствуем: да! Все так и обстоит. «На выход» и «для дома» — два совершенно разных образа. Думаешь, почему мы так ужасно одеты? Потому что у нас вкуса нет? Да потому что мы твои домашние вкусы отражаем!

— А я про сломанные часы! — выкрикнул Архитектор. — Это же остановленное время! Вы сами тормозите течение времени в вашем личном государстве!!!

— Я храню память о приятных минутках с хорошими людьми, — смущенно сказала Ольга Павловна. — Разве это плохо?

— Память, прибитая на стенку и заключенная в неживые вещи, — это мертвая память, — объяснил Архитектор. — Как может происходить живая жизнь среди нагромождения мертвых вещей? Неужели вы до сих пор не поняли, что память живет не в вещах, а в сердце?

Да что она там может понять! — с досадой вскричал зловредный тенор. Она и сейчас, на Ковре у Королевы, упорствует в своих заблуждениях.

— Я не упорствую, — поспешно вставила Ольга Павловна. — Я просто пытаюсь понять, что я делала не так.

— Все, — коротко ответила Королева. — Ты все делала не так. Вот скажи: здесь тебе нравится? Комфортно тебе, хорошо? Только не врать!

— Не очень, — честно призналась Ольга. — Как-то тут… неустроенно. Странно. Неуютно. И образы какие-то озлобленные.

— Ну вот. А ведь все мы — твои отражения. То есть получается, что ты сама себе не нравишься. Разве это нормально? Как ты думаешь?

— Думаю, ненормально, — чуть помедлив, ответила Ольга Павловна. — И полагаю, что я хотела бы это изменить. Только пока не понимаю как. Я вообще трудно принимаю в жизни что-то новое.

— И немудрено! — горячо подхватил Архитектор. — Ведь чтобы принять что-то новое, надо сначала избавиться от чего-то старого! Расчистить для нового место!

— А от чего я должна избавиться? — жалобно спросила Ольга. — Подскажите!!!

— Сгоревший миксер! — выкрикнул кто-то из толпы, потрясая над головой упомянутым прибором.

— Два неисправных утюга!

— Рассохшаяся гитара!

— Драные сапоги!

— Треснувшее зеркало!

Ольга только успевала вертеть головой.

— Неужели у меня столько всякого старья? — растерянно проговорила она.

— И даже еще больше! — подтвердил Скрипучий Советник. — Ты слушай и запоминай.

Когда шум стал умолкать, Королева хлопнула в ладоши.

— Кажется, все забыли, зачем мы здесь собрались. У нас, между прочим, казнь! Продолжаем!

Птица-Секретарь затрясла лысой головой и объявила:

— По протоколу — подсудимой предоставляется последнее слово!

— Как — «последнее слово»? — обмерла Ольга Павловна. — Но разве мы не договорились?

— По-моему, ты пока только вопросы задавала, — заметила Безобразная Королева. — И ничего толкового не сказала. Ну-с?

— Хорошо, я скажу, — пообещала Ольга. — Я, если честно, в ужасе. Я не думала, что мои халаты и бигуди, мои привычки так… влияют на все. Но я исправлюсь! Нельзя же, в самом деле, вот так вот взять — и сразу казнить? Тем более что не станет меня — не станет и вас, моих отражений, все здесь пропадет, вы же понимаете?

— Мы-то понимаем, — мрачно сказала Королева. — Но чем жить в безобразии, лучше уж вообще не жить!

— Ну уж нет! — решила Ольга Павловна. — Все еще можно поправить. Даже быстро! Я обещаю, что начну с того, что выброшу все мертвые вещи. И облезлый ковер, и сломанные часы, и сгоревший миксер, и с одеждой разберусь. Я обещаю не расхаживать по дому с маской на лице — для этого есть ванная комната. А можно и в салон красоты! Я буду носить дома красивые вещи! Ведь теперь я знаю, что у меня в Зазеркалье — целое государство из моих отражений! И я не допущу, чтобы Глава Государства была безобразной, — я верну ей Истинный Образ.

— Расценивается как готовность к сотрудничеству, — прокомментировала Птица-Секретарь. Она уже не казалась такой жуткой, как в самом начале — даже что-то симпатичное проглядывало.

— И запомни: как сказано в одном мудром фильме, красота — это страшная сила! — впервые улыбнулась Безобразная Королева. — Имей в виду, это пароль! Итак, я готова выслушать твое третье желание.