Бастард (СИ)

- Ваше слово принимается, - наклонил голову Волков, - думаю, надолго я вас не задержу. Наслаждайтесь пока пивом, надеюсь, оно вам понравится, - при этих словах Сергей кивком указал на приблизившуюся служанку с подносом в руках, на котором стояла большая деревянная кружка, выполненная в виде кадки с двумя железными обручами. - Меня же ждут хозяйственные заботы. Слуг у меня нет, так что приходится все делать самому.

Закончив монолог, Волков отпил несколько глотков из кружки, которую все еще держал в руке и поставил ее на освободившийся поднос Хильды.

Пока Хорст, сидя у открытого окна, не спеша потягивал пиво, Сергей обошел трупы и вскоре свалил на ближайший к камину стол кучу поясов с клинками в ножнах. Порывшись в поясных сумках, он извлек шесть кошельков-кисетов с завязками, пошитых из кожи и замши разных цветов. Высыпав их содержимое в одну кучу, Волков озадаченно поджал губы и задумался. Глядя на горку разнокалиберных медяков, он ощущал себя человеком, ограбившим толпу нищих, которые перед этим неделю просидели на паперти и не успели ничего потратить. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что среди потемневшей потертой меди кое-где поблескивали и мелкие серебряные монетки. Память Ульрика в данной ситуации ничем помочь не могла. Парень, похоже, вообще не знал, для чего нужны деньги, и какую ценность имеют вот эти странные монеты. "Ладно, сейчас разберемся, что к чему" - мысленно подбодрил себя Сергей и обратился к топтавшемуся поблизости трактирщику:

- А скажи-ка мне, Гунтер, - называть этого пузатого мужика отцом Волков не собирался. Да и ни к чему это было, - можно ли в деревне нанять людей, чтобы вынести трупы и оттащить их куда-нибудь подальше?

- Можно, конечно..., - Гунтер замялся, а потом добавил, - ваша светлость.

- И сколько это будет стоить? - продолжил расспросы Сергей.

Трактирщик наморщил лоб, задумчиво подергал себя за бороду и выдал результат:

- Думаю, тридцати двух балинов будет довольно.

- Тогда возьми, сколько потребно, - Волков указал пальцем на горку меди, - и организуй это дело. Или ты предпочитаешь сам трупы таскать?

- От чего же сам..., - пробормотал трактирщик, старательно отводя глаза, чтобы не встретиться взглядом с тем, кого он еще недавно называл своим сыном, - раз ваша светлость велит, то я все выполню.

- Это еще не все, - добавил Сергей, наблюдая, как Гунтер выбирает из кучки самые крупные монеты с отчеканенными на реверсе гномьими рунами и двумя скрещенными молотами на аверсе - кузнечным и боевым. - Сначала, ты об ужине распорядись. Для меня и герра Хорста. И пусть нам подадут еду и пиво в зал для благородных.

- Да, да, ваша светлость, - покивал головой трактирщик, - конечно для благородных... куда же еще?

- И скажи мне вот еще что, а лекарь какой-либо в деревне имеется? Такой, чтобы рану смог зашить.

- Есть здесь знахарка. Агна её зовут. Дочь старосты Йенса.

- Ну вот, и пошли за ней кого-нибудь.

Глава 6

- Итак, герр Хорст, не пора ли вам начать свой рассказ?

Волков отложил обглоданную ножку какой-то птицы на край тарелки и отхлебнул пива. Кружку он держал тремя пальцами, потому что большой и указательный были испачканы жиром, и Сергей не знал, обо что их вытереть. До салфеток здесь еще не додумались. Но надо отдать должное. Здесь на Дессе все было не так запущенно, как в Земном Средневековье. Там, насколько помнил Волков, графы и бароны ели руками, а вместо тарелок использовали ломти хлеба, которые после трапезы бросали под стол собакам - это если пир проходил в замке. В городах, пропитанные жирными подливками хлебные ломти слуги выносили на улицу и раздавали нищим. Тут же, даже на самой окраине населенных людьми земель, в забытой всеми богами лесной глуши, перед каждым посетителем таверны ставили индивидуальную тарелку, а рядом клали вилку. Да, да, вилку! И это притом, что в "просвещенной" Европе они появились только в семнадцатом веке. "Вот, кстати, о хлебе, - подумал Волков, - вовремя я вспомнил!". Морщась от боли, он вынул раненую руку из надетой на шею косынки, которая поддерживала её на уровне груди и, отломив кусочек хлеба, начал вытирать им пальцы, под заинтересованным взглядом герра фон Хорста.

Сразу после ранения рука почти не болела. А вот после того, как Агна наложила несколько швов на неглубокий, но длинный порез, приложила какой-то лист и перебинтовала чистым холстом, Сергей понял, что пользоваться левой рукой сегодня он уже не сможет. Слишком уж острой болью отдавалось в плече каждое движение.

Пока дело дошло до ужина, на улице окончательно стемнело, и добрая половина зала, в котором они сидели, тонула во мраке. Тьму худо-бедно разгоняли четыре масляных светильника подвешенных на цепочках у ближайшей стены. Еще два тускло мерцали от сквозняка прямо на столе. Их дрожащие огоньки отражались в блестящих глазах фон Хорста.

- Вы ставите меня в трудное положение, ваша светлость, - осторожно подбирая слова, произнес Флориан. - Ведь я же принес клятву верности королеве. И вы, как человек благородный по рождению не можете принуждать меня к совершению бесчестных поступков.

- А королева? Она может? - ухватился за протянутую соломинку Волков.

Насколько он помнил земную историю, в вассальной присяге имелся пункт, запрещавший сюзерену отдавать приказы противоречащие понятиям рыцарской чести. Судя по всему, Сергей попал в самое "яблочко" своим вопросом. Хорст вздрогнул и поморщился как от зубной боли. Чтобы выиграть время, он взял со стола кружку и медленно отхлебнул пива. Потом столь же медленно отер лихо закрученные черные усы.

- Вы правы, ваша светлость, - ответил, наконец, Флориан. - Королева не должна была без суда обрекать на смерть представителя столь древнего и славного рода. А мы..., Хорст запнулся и развел руками.

- И за что же, по-вашему, меня следует судить? - решил "дожать" его Волков. - Говорили бы уже всё, как есть: "обрекла на смерть без вины". Или я не прав?

Некоторое время Флориан просидел с каменным, стиснув зубы, а потом внезапно грохнул кулаком по столу.

- К демонам королеву! - прорычал он. - Мне это дело было не по душе с самого начала! И клянусь вам, ваша светлость! Сейчас я несказанно рад, что мы не смогли вас убить!

- К счастью для вас, это так, мой друг, - сочувственно покивал головой Волков.

Говорил он мягко, можно сказать задушевно и при этом совершенно не понимал, откуда в нем все это берется. На Сергея словно бы снизошло некое высшее вдохновение. Фразы рождались будто сами собой безо всяких мысленных усилий. Но великим актером Волков себя не ощущал, скорее уж прилежным учеником Игнатия Лойолы. Потому как продолжил он начатую фразу в чисто иезуитском духе.

- Случай избавил вас от позора герр Флориан, - сейчас тон Сергея больше подошел бы монаху, исповедующему грешника. - Вы не запятнали своей чести убийством невиновного. А может это вовсе и не случай? - Волков вопросительно заглянул в глаза собеседнику и, выдержав театральную паузу, вкрадчиво продолжил:

- А может это судьба? Или воля богов? Не думали ли вы, герр Флориан, что можете послужить орудием для осуществления неких высших божественных замыслов?

"Ого! Кажется, я малость перестарался! - мысленно всполошился Сергей. - Как бы его удар не хватил!". С Хорстом и в самом деле творилось что-то неладное. Его лицо налилось кровью. В глаза было страшно смотреть, ибо в них плескалось настоящее безумие.

- Вот именно, вот именно, - хрипло повторял Флориан, сжимая и разжимая кулаки. - Как я был слеп! Да! Да! Это её воля! А я лишь орудие. Орудие!

- Чья воля, герр Флориан? - осторожно поинтересовался Волков.