Не гламур. Страсти по Маргарите

Дверь распахнулась сама собой, и я фактически рухнула на руки подполковнику милиции Вихрову.

– Ты как… здесь? – хлюпнула я носом. – Сегодня же – понедельник?

– Кто обидел мою лапушку? – лихо пропустил он подкол. От низкого баритона «агента 007», по слухам, сходила с ума не одна мадам этого города.

– Ты почему здесь… сегодня? И не позвонил? – Я пыталась спрятать мокрые глаза.

– Выпала командировка в Самару – у них там, кажется, наш «Библиотекарь» засветился; кстати, похоже, он и к твоему делу с украденными иконами близко-близко, а рейс отменили. До утра. А ты, между прочим, почему-то мобильник отключила…

Мобильник я действительно отключила еще у Милки: боялась, что позвонят из отдела. Вихрова я жду всегда, как кошка, считая дни до очередной встречи; но сегодня не была уверена, что готова к его внепротокольному визиту.

– Ну и ехал бы домой – с женой бы переночевал…

– Риточка, это – пошло. Ну ты же все знаешь, мы же уже давно обо всем договорились…

Он подошел сзади и уткнулся лицом мне в затылок. Я хотела напомнить Вихрову, что вообще-то это он со мной договаривался, а я – возражала, но запах его волос, рук уже заполнили все пространство вокруг меня, вызвав знакомый горловой спазм и судорогу в плечах. В какую-то долю секунды я подумала, что – сильная и сейчас вырвусь из этого сладкого плена, а потом крикну ему, что отныне я – порнозвезда, а отнюдь не возлюбленная лучшего опера нашего угро, но вырваться не давали его сильные смуглые руки, а крик был погашен неотвратимо надвинувшимися губами…

«Ну и пусть… – промелькнула в остатках сознания мысль. – В последний раз…»

– Твоя работа? – мы, не сговариваясь, одновременно швырнули на стол Валентина три экземпляра «Дамского поклонника».

Парень отложил в сторону сигарету и стал внимательно рассматривать обложку и постеры.

– Только не вздумай врать, что не твоя, сучонок! – Ника плюхнулась в кресло и достала из сумочки свою пачку.

– Вероника Стрельцова, это – не интеллигентно. – Он снова взял из пепельницы сигарету, затянулся, делая вид, что не видит, как Ника судорожно ищет зажигалку.

– Так твоя или нет? – меня он тоже уже начал выводить из себя.

– Моя, вы же знаете. А что – классная работа! – Он любовно провел ладонью по моей фигуре на обложке.

– Меня передернуло.

– Нет, ты посмотри, Рита, он еще и фиглярствует, гаденыш, – задохнулась Ника.

– Убить тебя мало! – вставила Маша.

– Девки, да вы чего? – Официально-вальяжный тон все-таки слетел с Валентина.

– Ах, это мы – чего, а ты – ничего? – завелась Машка. – Сейчас прикончим на месте, тогда узнаешь – чего! Рита, доставай пистолет.

Я инстинктивно дернула руку к боку… Тьфу ты: совсем меня Верхогляд с панталыку сбила: мы ведь пришли всего лишь узнать, откуда фото в журнале; да и «Макарова» у меня с собой нет.

– Не понял… – Валентин неуверенно стал сползать со стула.

– Поймешь, когда уборщица придет твои мозги со стенки соскребать…

– Погоди, Маша… Ответьте нам, уважаемый, как эксклюзивная съемка с фотосессии для кастинга, предназначенная только для глаз режиссера Вортко, оказалась в этом журнале?

Валентин, все еще поглядывая с опаской на Верхогляд, снова взял в руки журнал. Минуты две он рассматривал логотип издания, выходные данные, потом поднял на меня глаза.

– Это не моя работа.

– Гад, ты же только что сказал, что твоя! – взвилась Ника.

– Да, снимал я, – рассердился Валентин. – А к публикации в этом издании никакого отношения не имею.

– Мы с девчонками переглянулись.

– А кто имеет?

– Откуда я знаю? Мое дело – снимать, а дальше – хоть потоп…

– Какое-то время мы молчали.

– …Что – плохо, девчонки? – неожиданно участливо спросил фотограф. – Я вас понимаю – сам женат.

– Да что ты, Валечка, понимаешь, – вдруг утробным голосом сказала Машка. – У тебя хоть жена есть… А кто нас теперь, таких, возьмет?..

– Девки, ну я правда не при делах… У меня даже мысли ни одной нет, как это получилось…

– Слушай… – Я поняла, что мы зашли в тупик, а Валентин уже не враг и даже сочувствует. – Ну, вспомни: может, ты негативы кому-то давал посмотреть, а этот кто-то – скопировал…

– Рита, – Валентин устало затянулся новой сигаретой (а я поразилась, что всех нас он помнит по именам), – сейчас нет такого понятия – негатив, это было в моей юности. Я работаю «на цифру»: отснял, принес, бильд-редактор все перекачал в свой компьютер и адью! И там все под своим файлом и похоронено.

– Но кто-то в эту «могилку» заглядывал? – не унималась я.

– Так все на пресс-конференции вас видели…

– На какой такой пресс-конференции? – встрепенулась Ника.

– Да на обычной. Наш редактор Обнорский вместе с режиссером Вортко созвали пресс-конференцию для журналюг: один рассказывал, как фильм собирается снимать, другой – как с помощью газеты проходит народный кастинг на роль Маргариты. Ваши – в смысле мои, в смысле – ваши – фото на дисплее показывали… Не все, конечно… – Валентин кашлянул. – Только портреты-«крупняки». Вот и все…

– А кто в пресс-конференции участвовал?

– Да много щелкоперов. У нас в секретарской список…

– Принеси… – вскочили мы разом.

– Да ладно. – Валентин нехотя встал. – Только что это даст?

Минут через десять он принес ксерокопию списка участников пресс-конференции по поводу начала съемок фильма «Мастер и Маргарита».

Седьмым в списке (седьмым!) был редактор «Дамского поклонника» господин Ворошилов.

В редакции журнала мы были через полтора часа.

– Батюшки! Ну, свезло же мне, грешнику, одновременно лицезреть – а я и не мечтал о таком! – сразу трех из своих семи благодетельниц, в одночасье поправивших все мои финансово-издательские дела…

Плешиво-рыжий черт (я до этого никогда не думала, что даже плешь у мужчин может намекать на изначальный цвет волос) сразу задал тон в разговоре. Он повел себя так, что мы не могли рта открыть, а он – вещал:

– Что, рыбоньки мои, пришли за сатисфакцией? А чего так поздно? Я лично вас, Маргарита Альбертовна, еще вчера с утра поджидал, как только тираж по розничным точкам развезли. Я ведь даже свои кровные, – рискуя бизнесом! – типографии заплатил за то, чтобы формы не разбирали. А знаете, как это сложно? А когда вечером пришел сигнал, что тираж улетел за день, дал отмашку на доптираж! Сладкие вы мои, да я в ноги готов упасть каждой из вас: вот выручили-то! Вот подсобили! Подарили молодому человеку обеспеченную старость!..

Ворошилову было около сорока. Он издевался по полной схеме.

Мы переглянулись с девчонками. В глазах Маши читалось: Рита, он – сумасшедший? В глазах Ники: Рита, может, карету с «Пряжки» вызвать?

Видно, Ворошилову не по душе стали наши переглядки, он, гаденько захихикав, повысил голос:

– Нет, лапушки, это не я – дурак, это вы – недоразвитые. – Он кинул в рот жвачку и стал противно причмокивать. – Знаете, есть такой анекдот. – Он внимательно посмотрел на нас и, увидев, что мы, шокированные, молчим, продолжил: – Бегут по влагалищу сперматозоиды. Впереди – быстрые, сильные молодцы, а за ними – бледненький, хиленький, непоспевающий. Ну не угнаться ему за силачами! И в какой-то момент он выкрикнул: «Стоп! Впереди-то – презерватив!» Молодцы разворачиваются и – назад. Бежит этот хилый вперед к яйцеклетке и думает: «Вот так и рождаются умные люди…»

Я знаю, что в другое время Ника захихикала бы (она обожает анекдоты с перцем), но тут она нахмурилась, набычилась и подалась вперед:

– Так ты что, козел, не понял, что мы, молодые яйцеклетки, на тебя, сперму уродливую, в суд подадим и выиграем?

«Козел» даже глазом не повел:

– Верочка… Или ты, Вероника, больше любишь быть Никочкой?

– При чем тут мое имя? – не мигая, спросила Стрельцова.

– А при том, что вы, лапушки – Риточки, Никочки, Олечки, – суд не выиграете.

– Это почему же? – лично меня этот козел уже достал.