Трое на шоссе

Лена оцепенела.

Голоса водителей утонули в бешеном грохоте колес железнодорожного состава...

Задыхаясь, Лена подбежала к посту ГАИ. Там стояли милиционер-мотоциклист и еще несколько человек.

Милиционер раздраженно кричал в микрофон ручной рации:

— Да пошла, пошла уже туда «скорая»!..

— Что... что там случилось?! — слабо прокричала Лена.

— От люди! — в сердцах сказал инспектор ГАИ на мотоцикле. — Вам-то что? Что вы все не в свое дело лезете?!

Рванул стартер, завел мотоцикл, и, вместе с ревом мотора, Лена закричала, не помня себя от ужаса:

— Какая машина?! У меня муж там! Муж!.. На «шкоде»!..

— Нет там никакой «шкоды»! — прокричал инспектор и укатил.

А Лена постояла немного и тоже побрела по шоссе, а потом поняла, что она не может передвигать ноги, что силы ее покинули совсем, и присела на какие-то бревна, сваленные у обочины. Да так и застыла...

На территории продуктовых складов Хлыбовского управления торговли разгружали фургон с колбасой. Стены фургона были покрыты толстым слоем снега изнутри. Грузчики носили ящики с колбасой не в склады, а прямо в грузовики.

Экспедиторы тут же перевешивали ящики, отмечали в накладных.

Карцев стоял с заведующим складами и устало покуривал.

— Ну, спасибо, милый! — сказал завскладами. — С нашими лимитами мы сейчас горим как свеча... А тут еще в кои веки Москва нам колбасу отгружает, и на тебе!..

— Реализовать-то успеете?

Завскладами поглядел вокруг себя, не слышит ли кто, и сказал, понизив голос:

— Да она уже через час вся будет продана! Я же тебе говорю: у нас лимиты — повеситься охота!..

На спидометре — восемьдесят...

Карцев едет назад. Радио сообщает сводку погоды. Сумерки.

Включил Карцев габаритные огни, осветил щиток приборов...

Идет по сумеречному шоссе «шкода» Виктора Карцева...

В раймаге на втором этаже Илья покупал дорогой импортный женский костюм. Серега строил глазки пышнотелой продавщице.

— Брюки подшить можно, — сказала продавщица Илье. — Длинно — не коротко.

— Это верно. Гляди, Серега, джерси с замшей, и лежит запросто... У нас бы в Москве, да?

— Кажется, я здесь вообще останусь до конца своих дней, — сказал Серега и выразительно посмотрел на продавщицу.

Та шевельнула ноздрями, отвела глаза.

— Нюрочка, — сказал Серега, — это колечко на пальчике еще имеет силу? Как вы понимаете, мои намерения самые серьезные...

— Думайте шибчей, а то мы закрываем, — сказала Нюрочка Илье, не ответив Сереге. — Она женщина как я?

Илья с некоторым испугом посмотрел на необъятную Нюрочку.

— На размер меньше...

— Тогда годится. Сто пятьдесят восемь рэ.

— Сто... — считал Илья, — пятьдесят... восемь. Серега! Ты будешь брать?

— Кому?

— Ну, жене... дочке.

— А-а-а... Да нет. Я— казак вольный.

Нюрочка с интересом посмотрела на Серегу.

— Как из ворот, так все вольные, — сказала она.

— Может, паспорт показать? — небрежно спросил Серега.

— А вы надолго к нам? — поинтересовалась Нюрочка.

К границе городка, где он оставил Серегу и Лену, Карцев подъезжал уже в кромешной тьме.

Метров за сто до начала освещенного шоссе стоял знак ограничения скорости «40». И внизу было написано: «Пост ГАИ 150 м».

Карцев сбросил газ, притормозил и поехал совсем медленно.

А потом вдруг увидел в свете фар сидящую на каких-то бревнах Лену. Он остановил машину, открыл дверь и с трудом вылез, разминая затекшие ноги.

Лена встала ему навстречу. Карцева шатало от усталости.

— Алена! Солнышко мое... — хрипло сказал Карцев.

— Господи! — выдохнула Лена. — Ты живой?.. Живой?..

Она прижалась к нему, потом испуганно отпрянула, стала тревожно ощупывать его лицо, рот, глаза, шею, повторяя;

— Живой... Живой...

На следующее утро они стояли на автозаправочной станции.

Машин было немного. Пушкарев и Карцев в брезентовых рукавицах заправляли баки соляркой. Лена мыла чашки и чайные ложки под струйкой воды, текущей из бокового бачка.

Серега заправил свою машину первым. Закрыл горловины баков и подошел к Карцеву. Физиономия была мятая, глаза воспалены.

— Ну и видок у тебя! — сказал Карцев. — На море и обратно!

— Старался, — хохотнул Серега. — Знойная женщина, мечта поэта.

— Пил?

— Чисто символически.

— До Львова-то доскребешься?

— Обижаешь, Витек!

— Отгони мою лайбу. Пойду талоны сдам.

Бензовоз перекачивал бензин в подземные танкеры. Рядом с водителем бензовоза стояла красивая женщина — приемщица. Поглядывала в сторону Карцева и Сереги, отмечала количество сливаемого бензина.

— Не ходи, — тихо сказал Серега. — Там Зинка...

— Да наплевать! Когда это было!..

— Тебе видней, — сказал Серега и крикнул: — Леночка! Собирай чашки-ложки, садись в кабинку. Отгоним в сторону.

— Поезжай, я пройдусь, — ответила Лена.

Серега влез в кабину Карцева и отъехал от колонки. Лена видела, как Карцев подошел к приемщице, протянул талоны и что-то ей сказал. Приемщица улыбнулась, оглядела Карцева долгим взглядом.

Лена судорожно вздохнула, отвернулась и пошла, не оборачиваясь. Приемщица насмешливо посмотрела ей вслед...

— Красивая женщина... — сказала Лена.

Они ехали за Серегиной машиной, и Лена старалась не поворачивать головы к Карцеву.

— Была.

— И сейчас красивая, — упрямо повторила Лена.

— Сейчас мне это без разницы.

— Ну уж, ну уж...

— Замолчи, — раздраженно сказал Карцев и добавил помягче: — Замолчи, пожалуйста...

Некоторое время Лена молчала. А потом спросила:

— А Лиза, жена Толика, — красивая?

— Я бы Лизу в упор не видел, — жестко ответил Карцев.

— Ну что ты говоришь?! — растерялась Лена. — Как ты можешь!

— Я бы Лизу в упор не видел, а Толика... — Карцев запнулся, подыскивая слово.

— Как ты смеешь так говорить о сыне и его жене?! — возмутилась Лена.

— Погоди... — тревожно произнес Карцев, внимательно вглядываясь в Серегину машину. — Погоди!

Серегина «шкода» вдруг выехала на полосу встречного движения, потом вернулась в свой ряд, соскользнула правыми колесами с асфальта и подняла облако пыли с обочины.

— Заснул, подонок! — закричал Карцев и погнал свою машину в обгон. — Заснул, проститутка несчастная!..

Серегин фургон стал затормаживать, съезжать с полосы...

Карцев мгновенно обогнал его и резко остановился. Выскочил из кабины и побежал назад — к Серегиной машине.

— Ты что же делаешь, мать твою в гроб, в душу, сволочь?!

Он рывком открыл Серегину дверцу. Бедный Серега неловко привалился к капоту двигателя, испуганно смотрел на Карцева.

— Ты, Витек?.. — с трудом проговорил он и виновато улыбнулся. — Хорошо, что ты... Рука левая отнялась, падла... Дышать нечем...

— Лена-а-а-а! — в испуге закричал Карцев и стал стаскивать огромного, толстого Серегу с водительского кресла.

Лена выскочила из кабины. Когда она подбежала, Серега уже лежал на траве и Карцев расстегивал на нем рубашку до живота.

— Что с ним? Что с ним?.. — бормотал Карцев.

— Рука левая, — промычал Серега, ловя ртом воздух. Лена схватила Серегину руку, стала считать пульс.

— Валокордин, валидол, нитроглицерин?.. Что есть? — быстро проговорила она.

— Да что ты? Откуда!.. — пробормотал Карцев.

— Там... — Серега посмотрел на свою кабину. — В бардачке.

Лена метнулась в Серегину кабину, порылась и достала пробирочку с нитроглицерином и бутылочку корвалола.

— Грелку! Грелку горячую к ногам! — резко приказала Лена.

Секунду Карцев обалдело смотрел на Лену. Потом, словно очнувшись, бросился к своей кабине и вытащил десятилитровую канистру.

Лена расшнуровывала Серегины туфли, сдирала с него носки.