Трое на шоссе

— Кстати, эти деньги тоже пока еще не наши. Это деньги трассы. — Он усмехнулся недобро. — Теперь, Ленок, мы как партизаны — ночами да огородами. А это... — Он похлопал себя по карману. — Это боекомплект. Всю дорогу придется отстреливаться...

— Самое главное — взять перевал, — рассмеялся Серега.

— Еще до перевала нахлебаетесь, — сказал Иван. — Есть распоряжение по области не заправлять ваши машины...

На выезде из Хуста ярко освещенная автозаправочная станция...

Колонки, на которых написано «Дизельное топливо», обмотаны заправочными шлангами. На языке водителей это означает — горючего нет.

Несколько «шкод», «МАЗов» и «татр» с большими фургонами сгрудились у заправки. Тут же перед ними ощерились светом черная «Волга» с местными номерами и милицейский «УАЗ».

Водители тяжелых машин стояли кучкой перед хозяевами черной «Волги» и капитаном милиции.

— Вывоз фруктов из нашей области, и в частности из нашего района, запрещен! — надсадно, как с трибуны, кричал молодой мужчина в плаще и шляпе. — А поэтому и заправлять ваши машины мы запрещаем. Где хотите, там и заправляйтесь!

— Мы специально предприняли этот ночной рейд по всем заправочным станциям на территории нашего района, — сказал капитан милиции.

— Чего же это, вы из заправок частную лавочку устроили? — спросил водитель «МАЗа».

— Потрудитесь выбирать выражения! — крикнул молодой в шляпе. — Вы — пособники спекулянтов!

— Да я с госгрузом иду! — возмутился водитель «татры».

— Знаем мы ваши госгрузы! — сказал второй мужчина из «Волги».

— А если даже не с госгрузом?! — заорал Серега. — Кто простой машин оплачивать будет? Вы? Только вас и видели!

Карцев дернул Серегу за куртку.

— Не вопи, как белый медведь в теплую погоду.

— Мы стараемся сохранить наше яблочное богатство, — сказал молодой в шляпе. — Перевыполнить план сдачи фруктов государству, вывести район на первое место и с честью отрапортовать области, а вы...

— А вы помогаете спекулянтам! — не выдержал второй. — Вы развращаете наших хороших и честных тружеников, превращаете их в хищников, которые в целях личной наживы...

— Ну ладно, хватит, — сказал Карцев. — Видно, что ребята вы тренированные. Только и мы не пальцем деланные. Вам бы все рапортовать, перевыполнять да первые места завоевывать! Подняли бы закупочные цены, наладили бы отправку своих фруктов в дальние районы России, ни хрена этого не было бы на дорогах. А вам лишь бы сдать да перевыполнить, а что дальше — гори оно огнем... Отрапортовали, и ладушки!.. Готовь пиджачки для орденов и медалей! Читай про свой подвиг в областной газетке! Селедку в такие подвиги заворачивать надо! На чужом горбу в рай хотите въехать! Да у вас после рапортов ваших яблок пропадает столько, что ими можно было бы накормить все детские сады и ясли от Орла до Красноярска!

Сзади к Карцеву подошла Лена, тихо взяла его за руку и, воспользовавшись тем, что Карцев переводил дыхание, зло сказала:

— А на рынках потом перекупщики по три, по четыре рубля за килограмм дерут.

— Это еще что такое?! — возмутился молодой в шляпе.

— Это не «что такое», а женщина, — сказал ему Карцев. — И тоже попросил бы выбирать выражения.

— Проверьте груз и документы у этого водителя! — приказал второй мужчина капитану милиции.

— Груз под пломбой, а документы — вот они, лекарственная стеклотара. У вас же получена, — сказал Карцев и развернул накладные перед лицом капитана милиции.

«Шкоды» Карцева и Пушкарева ползли на перевал. Впереди снова шел Карцев.

Лена лежала на подвесной койке, держала руку на плече Карцева. Занавеска с барабанящими зайчиками покачивалась у ее лица.

— А если бы не заправили? — спросила она.

— Чего гадать? Заправили же.

— Ну а если бы не заправили?

— Если бы да кабы... Если бы у бабушки были... — Карцев запнулся. — Если бы у бабушки была борода, она была бы дедушка.

— Мда-а... — вздохнула Лена и сняла руку с плеча Карцева. — Как-то я все это себе не так представляла...

— И меня тоже?

— И тебя...

Оба они замолчали. Подъем в гору становился все круче и круче. Карцев поглядывал в зеркало на Серегины фары. Надсадно ревели двигатели.

— Теперь я понимаю, почему ты никогда не хотел брать меня в рейс... — сказала Лена.

Карцев рывком переключил на нижнюю передачу, и двигатель завыл уже совсем в иной тональности.

— Тебе казалось — романтика трассы... — усмехнулся Карцев. — Тяжелый и благородный труд водителей междугородных перевозок. Ветер дальних странствий... Так, что ли? Как в журнале «За рулем»?

— Пожалуй, — согласилась Лена. — Не совсем, но что-то в этом роде.

— А оно так и есть. Чего же ты огорчаешься? Правда, это одна сторона медали. А ты вдруг увидела вторую... О которой знает только тот, кто сам ее носит.

— Послушай, а нельзя ли прожить без этой медали, одну сторону которой все время приходится скрывать?

— Да запросто! Вкалывай от звонка до звонка и не бери ничего в голову. Главное, чтобы ты ни в чем не был виноват... Хотят сжечь двенадцать тонн колбасы на свалке — да чихать тебе! Отравили озеро химикатами, загубили водоем с рыбой — а ты тут при чем?! Растеряли половину зерна на дороге — да гори оно огнем! Нет в Сибири свежих овощей и фруктов — ты, что ли, виноват в этом?.. Пусть про все это думает тот, кому по штату положено. А ты крути свою баранку и не нарушай правил уличного движения...

— Но есть же какие-то другие способы борьбы с этим!

— Какие?! — яростно вскинулся Карцев. — Статейку в «Крокодил» тиснуть? Карикатуру нарисовать? На собрании выступить? Жалобу написать? Это, что ли, способы борьбы?! Борьба — это действия! И я действую!..

— Я понимала бы, если бы ты действовал бескорыстно, — зло сказала Лена.

— Мои действия — это моя работа. А каждый труд должен быть оплачен. Я рискую всем — временем, которое мне никто не вернет, напарником, жизнью, машиной...

— Но машина ведь государственная! — крикнула Лена.

— А я для кого эти прорехи штопаю? Не для государства?!

Он посмотрел в зеркало, увидел огни Серегиной «шкоды».

— Давай, Сержик!.. Давай! Тащись, родимый...

А Серега в это время у себя в кабине пел фальшиво и хрипло:

— «От Москвы до Бреста нет такого места...»

Впереди показались столб с сильным фонарем, небольшая сторожка и перекрывающий трассу опушенный самодельный шлагбаум.

— Перевал... — сказал Карцев.

Серега тоже увидел шлагбаум и сразу прекратил песню. Он видел, как из сторожки вышел человек в зимней шапке и брезентовом плаще. Человек вытянул милицейскую полосатую палочку и показал ею на съезд с трассы. Карцев остановился. Серега тоже.

Карцев вылез из машины. Серега было приоткрыл дверцу, но Карцев махнул ему рукой, и Серега остался на месте.

— Привет, командир! — сказал Карцев.

— О, Карцев нас осчастливил! — узнал его человек в шапке. — Ну и как? Москва стоит? Столица хорошеет?

— Плохо твое дело, командир, — сочувственно сказал Карцев, — госгруз... Лекарственная стеклотара... Обе фуры под завязку...

— Ну да?! — восхитился человек.

— Вот документы. Полный ажур.

Человек внимательно осмотрел карцевский фургон. Даже на корточки сел. Да так, не вставая, и сказал:

— Ты мне только мозги не пудри. Понял? Ты же опытный водитель, как же тебе не стыдно? — И укоризненно посмотрел на Карцева снизу вверх.

Он встал, вынул сильный фонарь из кармана и прошел к Серегиной «шкоде». Включил фонарь, осветил задние рессоры и рассмеялся весело и беззлобно:

— Ну, ловкачи! Значит, чтоб меня не держали за мальчика, дело было так: взяли госгруз на две машины, упихали все в одну, а вторую поставили под яблочки. Ну что? Будем вызывать инспекцию? Актик на вскрытие?

— Может, обойдемся?

— Можем и обойтись. Только ты учти — я же не один...

— Понятно. И как же это будет выглядеть?