Пятый дневник Тайлера Блэйка

Тайлер просто сидел в крохотном вагончике трамвая, слушая стук колес о рельсы и задумчиво глядя куда-то на стоящие впереди сиденья, на которые порой кто-то садился и практически тут же уходил. Порой Блэйк даже оказывался совсем один в вагоне, в полном одиночестве. И ему это нравилось. Он очень хотел быть один. Он хотел запереться где-нибудь в своем темном мирке, где лучшей отрадой будет служить лишь музыка. Ему хотелось, чтобы он нем забыли все; чтобы ему больше не приходилось страдать от колющей грудь любви, которая порой от усталости начинала граничить с ненавистью; чтобы ответственность спала с его плеч и при этом никто не пострадал. Ему надоело пить кофе литрами по утрам и по вечерам. Ему чертовски это надоело.

За последние месяцы он стал совсем худой с поредевшими черными волосами и еще более усталыми и перепуганными глазами, чем прежде. Именно это он увидел в отражении, когда взглянул в окошко трамвая. Но его это не удивило и не напугало. Наоборот, ему было плевать. Настолько плевать на свою внешность, как порой было плевать и на свою жизнь. Чего она теперь стоила? Чего стоила жизнь, когда ты терял душу? Терял ее где-то в закоулках иллюзии и трагедии. Блэйк даже начинал думать о том, как бы ему покончить с собой раньше, чем умрет его младшая сестра, ведь денег он собрать ни за что не сможет.

Но мысли эти исчезали практически сразу же. И не только из-за страха перед скелетом с косой, но и от того, что Тайлер прекрасно понимал, что без него Карли точно не протянет. Она была еще ребенком. Беззащитным и невинным ребенком, у которого не было никого, кроме никчемного старшего брата, заменившего отца. И даже этот брат не справлялся со своими обязанностями. Проклинал и ненавидел себя за то, что ничего не может. За то, что помимо музыки он не может ничего.

По стеклу стекала вода, а по крыше вагончика со всей своей силой барабанили капли дождя и града. Покачивание трамвая из стороны в сторону и шум дождя по-своему успокаивали, убаюкивали своей естественной и ненавязчивой мелодией. Тайлер впадал в полудрему, своеобразный транс, глядя на скверы, парки, дома и рестораны, которые проносились мимо. Они были так красивы, так холодно красивы, как и серый город. Был ли он серым с самого начала? Наверное, да.

На очередной остановке Тайлер мельком глянул на двух юных и миловидных девушек, что вошли в вагон и сели неподалеку. Две, словно огонь и вода, непохожие, одна низенькая с короткими растрепанными волосами и миндалевидными глазами, а вторая довольно высокая и видно, что далеко не бедная. Наверное, учитывая то, как громко они смеялись, они были подругами. Но что-что, а молодые дамочки Блэйка совершенно не интересовали. Никогда не интересовали.

Он просто седел и смотрел на двух девушек. Он не знал, смотрит ли он на них или куда-то мимо. Он был абсолютно не в состоянии, чтобы смотреть на них, как на людей ярких и живых, ведь серые люди города G никогда бы не позволили себя гулять ночью и одновременно смеяться в вагоне трамвая. Он смотрел на них так же, как и на дождевые капли, как и на город за окном. Бывало ли у вас такое, что вы смотрите на одну точку, не замечая, как вдруг все остальное вокруг начинает расплываться перед вашими глазами, а со временем пропадает и образ этой точки? Когда настолько пусты ваши мысли или настолько переполнены, что вы просто выпадаете из мира и смотрите в одну точку только ради того, чтобы убедить себя в том, что вы еще живы, вы еще можете что-то видеть.

Блэйк, даже когда снова отвернулся к окну, глядя на ночную улицу, которая начала потихоньку удаляться, чувствовал себя именно так. Он был пуст. Опустошен, как ему казалось, окончательно. И он прекрасно понимал, что это лишь усталость брала над ним верх. Но он не мог и не хотел с ней бороться.

Проезжая мимо порта для дирижаблей и летающих судов, Тайлер отвел взгляд и посмотрел на металлическую спинку сиденья перед собой.

В порты прибывали помимо торговых судов, которые каждую ночь помогал за небольшую плату разгружать Тайлер еще и дирижабли путешественников, которые позволяли себе ненадолго остаться в городе. На самом деле работа в порту не казалась Тайлеру очень уж сложной, но она была очень изнурительна и по большей части именно потому, что работать приходилось по ночам. Тайлер был скрипачом, музыкантом и он знал, что сила рук заключается далеко не в мускулатуре. Даже играя простейшую мелодию на скрипке, приходилось порой так надавливать на струны смычком, что любой силач мог бы позавидовать тому, как на вид такой хрупкий и худощавый человек с длинными и тонкими руками умудряется по несколько минут выдерживать такую нагрузку и при этом не сбиваться с нот.

Работа в портах была интересна как раз за счет тех самых путешественников. Порой они хорошо платили за самую простую работенку, но после этого еще и с радостью рассказывали свои истории. Тайлер всего за пару месяцев услышал столько, сколько не знал за всю жизнь. Он мог бы часами сидеть в порту, если бы не усталость, и просто слушать путников. Их рассказы о других городах, о других мирах, откуда они прибыли или куда собирались, завораживали дух и позволяли на секунду поверить в сказку. Существовали ли эти невероятные миры? Правда ли, что в Мире Всевидящего были и другие города кроме G? Как бы Тайлер хотел узнать это! Как бы он хотел просто взять и уехать, но не мог. Он не мог просто бросить все и вот так вот сбежать.

«Хотя, какой из меня путешественник», – про себя смеялся Тайлер.

Когда Тайлер вернулся домой, на часах, что висели над кроватью раскладушкой шел уже третий час ночи. Сестренка Блэйка тем временем спала в своей кровати и мирно посапывала.

Тайлер вздохнул и подошел к Карли. Он даже, будучи сонным и совершенно измотанным, не мог не восхитится при себя ее красотой, ее милым личиком и подумать о том, что, наверное, перед ним было самое беззащитное и самое прекрасное создание из всех. И он готов был сделать все, чтобы просто защитить ее.

Блэйк осторожно сел на колени и поцеловал спящую Карли в лоб, от чего она слегка поморщила свой крохотный носик, но не проснулась, что вызвало на лице ее брата лишь искреннюю и нежнейшую улыбку. Тайлер еще пару минут глядел на свою сестренку, бережно укутывая ее в пуховое одеяло и убирая черные длинные волосы за ухо. Наконец, он все же поднялся на ноги и уселся на свою раскладушку, стараясь сделать это так, чтобы пружины в ней не сильно скрипели. Тайлер стащил с себя верхнюю одежду, и лег спать, кутаясь в свое тонкое одеяльце, которое скорее было легче назвать самым обыкновенным пледом. Но Блэйку было тепло и так. Он слишком привык к суровым условиям своей половины комнаты, чтобы заболеть или, чего хуже, пожаловаться на это.

И вновь этот приятный транс. Безжизненная и теплая пустота, от которой невозможно было убежать в лежачем состоянии. Она была тяжелой, мягкой и такой желанной, какой может быть лишь самая прекрасная девушка для человека, у которого женщин никогда не было. И если нормального мужчину возбуждала женская красота, если для него не было большего наслаждения, чем милая красавица рядом с ним, то для Тайлера не было большего наслаждения, чем просто забыть обо всем. По-своему временно умереть, чтобы, проснувшись, родиться заново и прожить эту жалкую жизнь в ожидании нового пленительного мира музыкальных или совершенно беззвучных снов.

Знал Всевидящий, Тайлер не любил, когда кто-то будил его. Но на сей раз кто-то неловко и очень бестактно, очень сильно толкал его в плечо. Именно это и заставило Блэйка подскочить от неожиданности и сесть, прижав к себе колени, и-за них посмотрев, кто посмел так вульгарно и внезапно нарушить его покой. Однако, увидев перед собой Карли, Тайлер тут же успокоился и опустил одеяло, которое до того поднял на уровень своего носа, намереваясь обороняться им в случае опасности, словно щитом.

– П-почему ты… не спишь… К-карли? – шепотом спросил старший Тайлер, взглянув на часы, где стрелки показывали без четверти четыре. Без четверти четыре! Он спал всего час! Этого было чертовски, чертовски мало!