Судьба ведет(СИ)

...Что-то тут не так...

А может это письмо ложь от начала и до конца? Я вполне допускаю, что этот мерзавец вскрыл мое письмо Светке, прочитал, сочинил всю эту околесицу и заставил Светку переписать.

Ну, а мои письма? Почему они сначала пропадали, как в омуте, а потом стали возвращаться? А почему бы ему не проделать и эту штуку? Наш район был, как заводской поселок, все, до последней собаки, знали, кто он, да он просто мог купить почтальоншу, чтоб сначала письма не доставляла, а потом отправляла назад.

Нет. Не мог он знать, кому я пишу. И откуда. Во всем городе никто не знал, где я, кроме Марго. Опять все сходится на ней. Он не мог прочитать мои письма, потому что он не мог знать, кому я буду писать, и я никогда не подписывался своим именем, я подписывался - Ла Моль, даже на конвертах.

...Вот черт!.. Светка... Только она знала, кому я могу писать, только она могла, распечатав письмо, узнать, как я собирался подписывать свои письма. Но зачем ей это? Да и не смогла бы она письма перехватывать, хоть она и дочка главного инженера, но ведь не сам главный инженер...

...Она не передала мое письмо Марго, она отдала его отцу. Только он мог придумать такой изощренный удар для меня. А она, его истинная дочь, отдала ему в руки все карты...

Как же долго и терпеливо они играли со мной в эту пыточную игру! Дождались, пока я сам обратился к Светке за помощью... Они читали все мои письма к Марго!..

Я убью его! Я... не знаю, что я сделаю с этой крысой Светкой...

...Надо найти Марго... Но как? Прошло столько лет! У нее, наверняка, семья, дети. Нужен ли я ей сейчас со своими объяснениями?.. А если нужен? А если ей плохо, если ей нужна моя помощь? Да. Надо ее найти, а там... буду лишним - уйду!

ВСТРЕЧА

Утром Маргарита встала после бессонной ночи с сильной головной болью, превратившей ее голову в огромный чугунный колокол, в котором гулко отзывался каждый ее шаг, каждое движение. Она прошла шатающейся походкой в кухню. Первым делом, достала и выпила две таблетки анальгина, а затем поставила чайник на плиту. Есть не хотелось, но надо было выпить кофе, чтоб не уснуть на работе. Пока грелся чайник, она присела за стол к окну.

На работу идти не было сил, но отпуск начинался только в понедельник, а за два оставшихся дня необходимо было завершить кое-какие дела, привести в порядок документы, проинструктировать Ларису, замещавшую ее на время отпусков. Можно было хотя бы день провести дома, отоспаться, и Олег Николаевич не возражал бы, но ей было неудобно: все знали, что вчера она отмечала день рождения, подумают, что она перепила и страдает похмельем. Этого она допустить не могла, потому что сама требовала в офисе строгой дисциплины, не считая похмелье уважительной причиной для отсутствия на работе.

Чайник закипел, она развела себе в большой кружке растворимый кофе покрепче, сделала несколько глотков и почувствовала облегчение, боль стала отпускать, хотя голова еще звенела.

Маргарита открыла балконную дверь, впустила в кухню струю свежего утреннего воздуха с городским шумом начинающегося рабочего дня, вышла на балкон, закурила. Она курила уже давно и бросать не собиралась, не смотря на то, что на работе она не курила, и мало кто знал об этой ее привычке, в гостях она позволяла себе закурить только после выпитого бокала вина и то, только у близких друзей, а дома, хотя и жила уже не первый год одна, курила только на балконе и зимой, и летом. Она смотрела на просыпающийся в лучах еще щедрого августовского солнца город с высоты девятого этажа и думала о своих ночных воспоминаниях:

"Альгис, Альгис! Где ты? Жив ли? Такие сумасшедшие годы прошли. Тебе, наверно, досталось с твоим нерусским именем. Может, написать в телевизионную программу "Жди меня" (или "Найди меня", или "Ищу тебя", никак не запомню ее названия)? Может, найдут тебя? Они порой таких "безнадег" находят, просто удивительно... И что я скажу тебе? Что до сих пор люблю тебя? Кто же мне поверит? Ведь я замужем была, и не только муж у меня был за это время. Разве может быть оправданием предательства любви то, что все-таки хотелось семейного счастья, детей, да и просто женского счастья, что доказательством моей любви может быть мое сегодняшнее одиночество, потому что никого я так не любила, как тебя..."

Из раздумий ее вывел телефонный звонок, и Маргарита заспешила в комнату. Звонила дочь:

- Мама, мамочка, прости, что не поздравила тебя вчера, что-то со связью было: никак не могла к тебе дозвониться. Сколько раз я тебе говорила: купи сотовый...

- Здравствуй, Катенька, - прервала Катю мать. - Ты же знаешь, я сотовые не люблю: меня всегда раздражают прилюдные громкие разговоры по телефону в общественных местах, это не прилично, это не уважительно по отношению к окружающим. Меня и мой стационарный телефон устраивает.

- Ой, мам, ну, что ты какая отсталая...

- Спасибо, доченька, за поздравление...

- Мам, прости, не сердись, я не хотела, вырвалось...

- Следить надо за своей речью.

- Я буду, мам, буду. И совсем ты у меня не отсталая, а очень даже современная молодая женщина...

- Ладно, подлизываться. Говори быстрее, что ты хотела, мне на работу уже пора собираться.

- Мамочка. У тебя ведь отпуск скоро. Ты куда собираешься?

- Разве я не знаю, что к каждому моему отпуску вы готовите мне "сюрприз"? Куда на этот раз собрались?

- В круиз. По Средиземному морю. Мам, только на десять дней, а остальное время твое.

- Ладно, уж. Когда Никитку привезете?

- Мам, а может ты к нам? Мы тебе дорогу оплатим.

- К вам? - Маргарита на мгновение задумалась: "А почему бы и нет?"

Дело в том, что из своего родного города она уехала сразу после института по распределению. Вернуться не пришлось: вскоре мать умерла, и возвращаться было некуда - квартиру забрали. Через некоторое время вышла замуж и уехала уже сюда в Нижний к мужу. А по счастливой случайности Катин жених оказался из ее родного южного города. Но погостить у детей, чтоб побродить по улицам, навестить друзей юности, как-то не пришлось, дети чаще приезжали к ней, чем звали ее к себе. Оно и понятно, жили они на частной квартире, было не до гостей. Маргарита и была-то у них всего два раза: когда справляли свадьбу, и когда родился Никита. Но тогда ей было не до прогулок. А вот недавно они купили, наконец, квартиру, в которой Маргарита еще не успела побывать.

- Ну, да. Ты же еще не была у нас в квартире. Да и не удобно нам вести Никиту к тебе. Если бы мы из Москвы уезжали..., а так - это двойная дорога: теплоход из Новороссийска отходит. Да и не успели ли бы мы...

- Когда же вам отплавать?

- В воскресенье.

- Как? У меня отпуск только с понедельника. А, чтоб к вам в субботу приехать, мне сегодня выехать нужно. А билеты? Сейчас в южном направлении не уедешь. Ты бы еще в субботу позвонила, - возмутилась мать.

- Мамочка, путевки нам только позавчера попались, а билеты... у тебя же есть знакомства...

- Ох, Катька, Катька! Как тебя только муж терпит за твое легкомыслие? Все-то у тебя легко и просто...

- Ну, мам...

- Ладно. Давай адрес. Некогда мне уже.

- Да мы встретим тебя. Ты только позвони, когда билеты возьмешь, какой у тебя поезд, ладно? Ну, пока.

Тут в трубке зашуршало, и раздался звонкий детский голосок:

- Баба, пиизай! Пока.

- Пока, пока, сладкий мой.

На город уже опускался летний августовский вечер, горячий воздух колыхался в последних лучах заходящего солнца, когда к перрону вокзала подошел поезд дальнего следования. Пассажиры суетливо покидали душные жаркие вагоны, но город встречал их не менее душным и жарким воздухом. Сумки и чемоданы, тюки и баулы быстро складывались на земле, так как поезд опаздывал и стоял здесь всего пять минут, а новые пассажиры, которым предстояло ехать дальше, нетерпеливо топтались у дверей, мешая выходившим, и, как только со ступеней сходил последний пассажир, новая толпа с сумками и чемоданами устремлялась к дверям вагонов. А прибывшие, истекая потом, медленно тянулись со своим багажом к спасительной прохладе старого здания вокзала. И только один пассажир, обремененный лишь спортивной сумкой, шагал легко и быстро. Это был высокий не молодой уже человек, но с крепкой спортивной фигурой, которой позавидовал бы любой двадцатилетний. От быстрой ходьбы, его седые волосы, слегка развевались, не смотря, на совершенное безветрие. Мужчина, не задержавшись в спасительной прохладе вокзала, вышел с другой его стороны на привокзальную площадь и направился к трамвайной остановке. Здесь он остановился, не спеша заходить в стоявший трамвай, и задумался: