Редкая монета

Чекмарёв выписал квитанцию, поставил на ней штамп и отдал вместе с пятью рублями Алисову. Петро внимательно прочитал:

"Принята монета из неизвестного металла, 1830 г. Двенадцать рублей на серебро. Вес 40,5 грамм".

Алисов положил квитанцию и деньги в карман и направился к своим.

– Ну что? – спросил Дзюба.

– Никакая это не платина. Дали пять рублей и сказали зайти через неделю. Спрашивали паспорт.

– Ты дал? – забеспокоился Дзюба.

– Что, я его с собой ношу?

– Фамилию не спрашивал?

– Та нет. Чего ты волнуешься?

– Ничего. Пошли возьмём бутылку.

Они пошли в центральный, или как его называли "зеркальный" гастроном, купили поллитровку. В столовой самообслуживания напротив гастронома, взяли по салату, три стакана. Дзюба разлил водку по стаканам: себе и Алисову полные стаканы, а Федьке полстакана.

– Тебе Федя, вообще пить нельзя, нет восемнадцати, но ты сегодня заработал. Будем!

Выпили. Дзюба понюхал хлеб, Федька, глядя на него, тоже. Когда поели салаты, Алисов закатив глаза, промолвил:

– Захорошело. Хороша водочка, да мало.

– Водки много не бывает, – в тон ему сказал Дзюба и направился к выходу.

На улице Дзюба сказал своим напарникам, чтобы они завтра ехали на объект и начинали работать, а он поедет в контору и проследит за погрузкой досок и рубероида и одновременно сплавит оставшиеся монеты.

– А может они дорого стоят? – спросил Алисов.

– Не жадничай, Петро. Они тебе могут зоны стоить.

– А чего мне? Нам.

– Если кто узнает о нас с Федькой, тебе головы не сносить. А на счёт денег не волнуйся. Разделим поровну, или пропьём вместе.

– Ну да, поровну. Как сейчас, мне сто, а вам по двести.

– Это, Федя, тебе аванс, а получка позже. Разбежались.

Соседи пошли на свою остановку, Дзюба ушёл в другую сторону. Он решил пройтись пешком до своего дома. Жил Дзюба в районе, называемом

"Чичёрой". Этот район когда-то весь состоял из землянок и приземистых саманных домов и числился наряду с Кущёвкой самым криминальным местом в городе. Пьянки, драки, поножовщина являлись обычным делом и доставляли много хлопот городским властям и милиции.

В шестидесятых годах большую часть Чичёры потеснили хрущёвские пятиэтажки, но оставшиеся в низине дома осталось сборищем преступного мира.

Дзюба шёл домой и думал о том, что его гложет тревога из-за этих монет. Он не знал, чем могут они ему навредить, но знал, именно знал, что могут. Он думал, что если выпьет, то тревога пройдёт, но водка не дала приятного опьянения, а только усилила тревогу.

Переходя через речку по пешеходному мостику, Дзюба остановился, вынул из кармана монеты. "Выбросить их к едрени фени и дело с концом. Нужно от них скорее избавиться", – подумал Дзюба, положил монеты обратно в карман и пошёл домой.

Утром, придя на Участок, он узнал, что доски и рубероид, ним вчера выписанные, уже погружены на машину. Он зашёл за угол склада, где стоял туалет и увидел, что из него выходит механик Василий Млынырь.

Васька, как его почти все называли, в юности занимался вольной борьбой и ходил как медведь, с расставленными в сторону руками, в любую секунду готовый к схватке Он был балагуром и весельчаком, анекдотчиком и во время разговора раскачивался из стороны в сторону.

После службы в войсках МВД женился, работал шофёром, закончил вечерний техникум и стал работать механиком. Млынарь обладал незаменимым качеством для механика тех лет. Он был проныра, доставала и, как говорили о нём, мог у цыгана цыганку выпросить. Но когда нужно было молчать, у него и слова не вытянешь. Как правило, отделывался шутками и смехом.

Васька остановил Дзюбу и со смешливым выражением лица обратился к нему.

– Послушай, Николай, говорят вы вчера монету интересную нашли? Не осталась она у вас? Мой пацан насобирал уже полведра всякой меди и ему был бы неплохой подарок.

Дзюба молча протянул одну монету. Млынарь рассмотрел её и вернул обратно.

– Могу дать трояк, будет хоро-оший подарок пацану.

– Ты что, она же платиновая.

– Фуфло это. а не платина. Я пошёл.

– Подожди У меня их три штуки. Отдам за полсотни. Могу в долг отдать.

Васька взял три монеты подбросил их на руке и понял, что это платина, такие они были тяжёлые, и сказал:

– За фуфло пять червонцев? Ты чё, Коля, таво? И в долг я никогда ничего не беру и не покупаю. Мне три и не нужны, правда пацан у кого-то выменяет на что-то. Ладно, даю двадцатник.

– Трицатник и разбежались. Только одно условие: я не продавал, ты не покупал.

– Ес-стес-ствено, – расшатываясь в стороны проговорил Васька, вынул тридцать рублей и отдал их Дзюбе. Они оба посмотрели по сторонам, и убедившись, что их сделку никто не видел, разошлись.

Николай Дзюба с облегчённым сердцем и карманом ехал в автобусе на объект и радовался сделке стоимостью большей чем десять поллитровок водки.

На объекте он вручил Алисову и Федьке по десятке. Алисов не удержался от вопроса:

– Кому?

Дзюба поднял голову, посмотрел на Петра и молча отвернулся к Федьке.

– Деньги отдай матери. Откуда? Молчок. Заработали.

– Да она в жизни не спросит. Ей лишь бы деньги.

– Работаем.

Думали они, что избавившись от монет, избавились от неприятностей и волнений. А неприятности только начинались и будут продолжаться ещё очень долго и не только для них.

Через два дня после этих событий, в пятницу, Наум Цезаревич шёл, уставший, после работы домой. Жил он недалеко от "зеркального" гастронома, через пару кварталов от центральной улицы.

– Нюма, ты стал таким большим начальником, что друзей не замечаешь? – услышал Польский.

Он остановился и увидел своего школьного товарища Абу Когана, работающего сейчас преподавателем физики в институте.

– Извини Аба, устал я сегодня. Какой-то дурной день выдался, да ещё эта идиотская, никому не нужная планёрка в тресте. Переливают из пустого в порожнее, только время отнимают. А у тебя как дела? Я тебя уже сто лет не видел.

– Я из кафедры не вылезаю, пишу докторскую, а дома добавляю. Да ещё всевозможные, как ты говоришь, дурацкие мероприятия, забирающие время: то дежурство в дружине, то собрание кафедры, совещание в деканате, всевозможные лекции по линии общества "Знание". А политинформации чего стоят? Сплошная болтовня о преимуществе социализма и о гениальном руководстве партии, Брежнева и прочих маразматиков.