Переводы с языка дельфинов

Этот вечный везунчик всегда отхватывал лучшие куски. Даже в жены ему досталась первая красавица факультета. Теперь Семену придется понять, что жизнь состоит не из одних пряников. Он по-человечески сочувствовал коллеге, однако скандалы и истерики не любил, а потому совершенно не желал видеть кричащего Семена в своем тихом кабинете. «Как хочешь, хоть грудью ложись!» — заявил он Яне, на что помощница многозначительно улыбнулась.

«И эта туда же, — с досадой подумал он. Галль не имел ничего против романов на работе. Высокий и элегантный, он легко получал приятные радости даже в офисе. Но Роман совершенно не любил все, что к ним прилагалось. Вдохновленная случайным сексом сотрудница начинала считать, что у нее есть право на перепады в настроении, на ехидные реплики в адрес других женщин, на специальное выражение лица при задержке на работе позже восьми вечера. А для Романа было важнее не потерять ее как сотрудницу, все-таки дело в первую очередь, так что и с выходками приходилось мириться.

Иногда он задумывался о семье, но так и не мог найти доводов «за». Полная свобода, размеренный быт, все вещи на своих местах. Даже если эти места оказывались не самые подходящие, он к ним уже привык и не хотел ничего менять. Иногда он мог, зайдя домой, не сняв ботинок и шапки, есть, достав еду из холодильника. Или ходить по квартире кругами до пяти утра, обдумывая рабочую проблему. А появится жена — к ней нужно будет привыкать, выполнять ее просьбы, идти на компромиссы, без которых семьи не бывает. Зачем вообще жениться? И главное, ради чего? Чтобы не платить приходящей раз в неделю домработнице? Роман мысленно перебрал возможные аргументы, раскладывая их по полочкам, так же как поступал всегда при решении сложных задач. Хм, дети… Да, вот об этом, пожалуй, надо подумать отдельно! Но не сейчас, через годик-другой. А пока есть дела поважнее.

Роман оглядел заваленный стол. Надо бы разобрать и половину выкинуть. Хотя никогда не знаешь, какая бумажка вдруг понадобится. Он вздохнул, взял кипу чудом не рассыпавшихся документов и решительно переложил ее прямо на пол.

Глава 4

— Вот, ознакомьтесь. — Инспектор протянула Алине листочек, исписанный мелким почерком. Алина начала читать и остолбенела. Соседи снизу, сверху и через стенку, во главе с замухрышкой Козловой, написали на нее заявление в милицию! Козлова была бездетной женщиной лет сорока, со следами тяжелой жизни на лице и явными признаками злоупотребления алкоголем. По крайней мере, так показалось Алине, когда соседка впервые остановила ее у подъезда, выяснив номер квартиры Зубовых у консьержки. Тогда ее обвинения показались Алине смехотворными: мымра эта не может спать из-за того, что Алинин ребенок слишком громко кричит по ночам.

— Здесь у нас приличный дом, — шипела Козлова, — не какой-нибудь бомжатник! Я не позволю такого! Я напишу на вас заявление — все соседи напишут. Найдется и на вас управа.

Алина слушала ее вполуха, мало ли что эта психованная с похмелья наговорит, но теперь она поняла, что соседкины угрозы не были пустым звуком. Алина пробежала взглядом по списку жалобщиков. Не то чтобы она поддерживала особо отношения с соседями, но все-таки в лицо все друг друга знали, в лифте здоровались. И вдруг прямо удар в спину! Стало еще обидней. Алина постаралась успокоиться, сложила бумажку пополам. Сейчас она скажет этой милиционерше все, что думает. Алина открыла было рот, но инспектор Чибур, заметив выражение ее лица, не предвещавшее ничего хорошего, быстро продолжила:

— Заявление было передано вашему участковому, он дал мне полномочия для проверки по подозрению в жестоком обращении с детьми. Но я вижу, что вы женщина порядочная, дома у вас чисто. Мы вот что сделаем: вы напишете заявление, что у вас ребенок болен, ночью у него кошмары, вы обязуетесь его лечить, мы эту объяснительную предъявим заявителям в подтверждение принятых мер. Так положено.

— Он не болен! — жестко ответила Алина, забыв, что еще вчера ночью ей казалось, что Вове пора вызывать скорую, если он не замолчит.

— Хорошо, напишите «сверхвозбудим», — быстро сориентировалась инспекторша.

Алина хотелось поскорее покончить с этим делом, она не стала больше возражать и села писать. Всей своей сутью Алина понимала, что страдать должна змеюка Козлова, маленький ребенок ей, видите ли, спать мешает! Это соседка должна писать объяснительные за свой гнусный донос, а не она, Алина, которая бы счастлива была, если бы Вова был здоров и она могла спать каждую ночь, как прежде. И тут Алину словно током дернуло. «Если бы был здоров? А что, он болен?» Но думать об этом сейчас было некогда. Накарябав писульку, Алина отдала ее инспектору Чибур и выпроводила ее из квартиры.

Теперь она «под колпаком»! Страх, какой-то липкий и тяжелый, охватил ее. Если уж милиция заинтересовалась твоей персоной, просто так тебя в покое не оставят, думала Алина, в кино, по крайней мере, всегда так.

Пометавшись по квартире, Алина решила позвонить Семену, все равно уже пора было забирать Вову и собираться к логопеду. Тут выяснилось, что неприятности действительно приходят все сразу, только успевай отворять ворота. Семен наотрез отказался ехать к врачу. На секунду Алине показалось, что он вообще забыл про их договоренность, но вроде дело было в каком-то форс-мажоре. Муж говорил «солнышко» и «заинька» чаще, чем обычно, и через пару-другую минут свернул разговор. Алина расстроилась еще сильнее. Она как раз собиралась сбросить с себя неприятный осадок от жалобы соседей, рассказать обо всем Семену, но про милицию ей даже слова не удалось ввернуть. Кроме того, ей показалось, Семен не слышал даже и того, что она успела сказать. Заехать за Вовой в сад девушка решила сразу на машине. И тут же вспомнила, почему так упорно вчера просила мужа отвези их: ее «мазда» утром категорически отказалась заводиться и была отбуксирована в автосервис. Алина бросилась звонить туда, но ее ждало еще одно разочарование: машина не готова. Алина была на грани отчаяния: ей хотелось сесть в коридоре на крохотную плетеную лавочку и рыдать, пока какой-нибудь спаситель не вытащит ее из этого кошмара.

Слезы текли по щекам, не принося облегчения. Должен же быть какой-то выход! Алина вдруг поняла, что если она не поедет к врачу сейчас, ей придется записываться на неделю позже. Прожить еще одну неделю в полном неведении касательно того, что происходит с сыном? Нет, это было совершенно невыносимо! «Так, без паники! Еще недавно я ездила на общественном транспорте, и сейчас доедем, не конец света». Всхлипнув еще раз и вытерев слезы, Алина схватила сумку и побежала в детский сад, забрала Вовку и повела его к метро. Но на подходе к кассам поняла, что между «недавно» и «сейчас» был нюанс, который требовал пристального внимания. Этот нюанс — хрипло орущий и упирающийся — она сейчас тащила за руку.

Первым делом нужно было купить жетон, лучше сразу два, в оба конца. Алина встала в очередь, Вова выдернул руку, разом перестал орать и разлегся на бетонном полу. Каждый, кто стоял в очереди, счел своим долгом уставиться на него. Конечно, Вовка их впечатлил. В меховой шапке и ботинках, которые так и не удалось уговорить поменять на другие, в куртке с мокрыми пятнами: по дороге он успел завалиться в свежие весенние лужи. Но Алине было все равно, ведь он лежал молча, всего лишь стуча ногами по бетону, и никуда не убегал. Наконец одна бабулька подала голос:

— А что же это мальчик у вас на полу лежит, простудится ведь!

Алина молчала, до заветных жетонов оставалось два человека. Старушка продолжила:

— Ой, бедный малыш, ему же, наверно, жарко в шапке.

Алина стиснула зубы и подала деньги в окошечко кассы. Сзади послышался возмущенный шепоток. Алина схватила жетоны, наклонилась и, сжав Вовину руку повыше локтя, начала поднимать его с пола. Вова тут же отреагировал истошным воплем и стал вырываться, пытаясь ударить мать ногой.

Бабулька была тут как тут:

— Да что же это он у вас так кричит?