Поводок

Развернулся, взял свои чемоданы и вышел в коридор. Я бы предпочел попрощаться с Лоранс, но дожидаться ее у меня не хватило бы терпения. В любом случае, мне безразлично все, что она могла бы сказать; и без малейшего удовольствия я услышал, как она меня окликнула из своей комнаты:

– Венсан?

Я вздохнул, поставил чемоданы и вошел к ней. В комнате горел только ночник, словно обещая ночь любви, и по-прежнему все обволакивал аромат ее духов. Я глубоко вдохнул его, будто хотел удостовериться, что эти чары надо мной уже не властны. Семь лет я прожил в этой вязкой атмосфере... как странно...

– Да?

Лоранс в белом свитере, который ей очень шел, сидела на постели, поджав ноги, и мяла в руках летний пестренький платочек.

– Присядь, пожалуйста, – сказала она. – Ты куда собрался?

– Ухожу, – объявил я ровным голосом, присаживаясь на кровать. – Мои чемоданы у дверей, и я рад, что застал тебя, мне самому не хотелось уйти, не предупредив.

– Уходишь, ты уходишь?

Ее лицо страшно исказилось от изумления. Оно буквально оцепенело, и прямо на моих глазах, как это бывает в романах или фильмах, гримаса животного страха обезобразила его.

– Послушай, – сказал я, – ты ведь читала этот журнал, «Л'Эбдомадэр»...

Она кивнула головой, не сводя с меня глаз, словно я был статуей Командора.

– Да-да, – пробормотала она, – да, читала конечно. Ну и что? И что? Что это значит? О чем ты?

Теперь настала моя очередь удивляться. Неужели же она сама не понимала, что значат ее небылицы и побасенки?

– Ведь ты читала. Ты давала это интервью, значит – читала. Это постыдно, тошнотворно, лживо и потом... ну какая разница! Я ухожу, и все тут. Наши отношения стали вымученными, враждебными, мне это ненавистно.

– Но это ты! Ты сделал их такими! – Она почти кричала. – Ты! Я ненавижу тебя такого! Ты с отсутствующим лицом, неприступный куда-то идешь, возвращаешься неизвестно когда, а я вынуждена уходить из дома, чтобы не торчать тут, ожидая тебя часами, и ты думаешь, что мне этого хочется? Но ты же меня мучаешь, Венсан! Все эти дни ты меня мучаешь, целую неделю. Я неделю уже не спала и больше не знаю, кто я!

Я смотрел на нее оторопело. Казалось, она говорит искренне и была на грани нервного срыва. Нужно немедленно уходить, не пытаясь оспорить ее запутанное и смутное понимание вещей, все равно мне это не удастся, мы только заставим друг друга страдать, так что бесполезно...

– Хорошо. – Я встал. – Хорошо, пусть я виноват. Прости меня. А теперь я ухожу.

– Нет, нет!

Лоранс привстала на кровати и неловко вцепилась в мою руку; она почти падала и была готова броситься вперед – так нелепо и гротескно, что на это было невыносимо смотреть. Вдруг я успокоился. Теперь я видел в ней не бывшую супругу, не врага, не тем более чужую, а только жуткую неврастеничку, от которой надо бежать как можно скорее. Она медленно разжала пальцы, освобождая мой рукав, словно мое намерение было всего лишь хитростью. Она откинулась назад, кровь прилила к ее щекам, только теперь я понял,