Приключения бывшего мичмана(СИ)

Только представить, всю жизнь я был почти примерным мужем — ни шага влево, ни шага вправо от жены. Ну или таковым считался.

А теперь! Что теперь?

Напрочь вышел из доверия у собственной жены.

И из–за чего? Из–за одного неосторожного слова. Ну, хорошо, пусть будет так: из–за одного предлога и двух невинных слов медицинского свойства. Где это видано, чтобы из–за такого пустяков человека лишать доверия? Ну, прямо ей–богу! Было бы из–за чего…

Однако судьба ко мне благоволила, так как оказалась более чем милостива. Жена — умна и терпелива, а потому не стала нагнетать ситуацию. А ровно через неделю, впервые за 20 лет подавая кофе в постель, как бы нечаянно пролила его прямо на известное место:

— Прости, милый, за неосторожность! — намекнула она.

Осознавая свою вину за доброе расположение к пуделю своего любимого начальника по имени Ленчик мне только и оставалось, что простить свою жену. Я был благодарен ей за такт и понимание ситуации.

КОШМАРНЫЙ СОН ОПЕРА

Издержки былой работы

Вообще–то, сны мне снятся редко. По какой причине, не знаю, может, просто утром я их забываю. Однако недавно, дело было с четверга на пятницу, приснился настоящий кошмар.

Будто бы я иду по огромному коридору, а где–то впереди неясно виднеется широкий лестничный марш. Дальше, за ним, стоит кто–то, кого за пролетом не вполне видно. Зато четко обозначался силуэт Иосифа Борисовича Михалковича, первого заместителя начальника Главного управления внутренних дел (ГУВД) Минского горисполкома, начальника криминальной милиции — в определенных кругах личности очень даже небезызвестной. Снилось, будто стоит этот грозный начкрим и что–то говорит собеседнику. Чудным образом я понимаю, что речь идет о предстоящем оперативном совещании по подведению итогов работы УБЭП [4], на котором, по обыкновению, должны быть заслушаны оперуполномоченные, имеющие низкие показатели работы. И тут краем уха слышу, как Иосиф Борисович произносит:

— Да. И обязательно надо поднять и заслушать Ловкачёва…

Невидимый собеседник с ним соглашается и с готовностью говорит:

— Да, конечно. Его мы обязательно поднимем и спросим по всей строгости.

Вообще–то, теперь я работал в банке. Поэтому нет в моем в активе ни одного оперативного досье, ни одной вербовки агента, ни одного возбужденного уголовного дела и даже нет у меня на связи ни одного доверенного лица. Нет у меня положительных показателей ни в текущем году, ни в прошлом — «гол как сокол». И все же во сне до меня медленно, но как–то основательно начало доходить, что если меня поднимут, то камня на камне не оставят. Я начал лихорадочно соображать, что сказать в свое оправдание. Но придумать ничего не удавалось. По этой причине мое паническое состояние перешло в леденящий душу ужас. И тогда я понял, что у меня нет другого выхода, как увольняться из… банка.

Ну чистый идиотизм. Конечно, ведь мои провальные результаты оперативной работы никак не вяжутся с банком, поэтому в таком решении нет никакой логики. Но это же сон, который из контекста жизни вырывает какие–то события и шьет из них лоскутное одеяло, где как логика, так и причинно–следственные связи могут просто напрочь отсутствовать, и он снится не просто так. Возможно, он о чем–то предупреждает?

В общем, ночью я проснулся и, чтобы успокоить себя, прогулялся по квартире, зашел в туалет. И вот стою, сонный, над фаянсовым горшком, и до меня постепенно начинает доходить, что сон — полная лажа. Меня окатило теплой волной и в душу потекло ни с чем не сравнимое чувство облегчения — кайф.

Так как лимит отпущенного мне сна еще не был исчерпан, то я улегся в уютную постельку и с чувством величайшего душевного облегчения отбился до утра.

Тем не менее на утро этот кошмар не забылся, словно был намертво впечатан в мозг. Смешно сказать, но, придя на работу в банк, я не удержался и рассказал про случившийся со мною кошмар своим товарищам, которые когда–то тоже были рысаками, в смысле операми. С неподдельным сочувствием и с полным соучастием, они выслушали страшную историю и в один голос подтвердили:

— Да, действительно, кошмар.

В курилке же я одному из них заодно рассказал про другой запомнившийся сон. Сон из юности. Тогда мне приснилось, будто я тонул на подводной лодке. Так вот этот товарищ, в прошлом моряк и бывший опер, очень даже ответственно заявил, что сон подводника по сравнению с кошмаром опера — ерунда.

Хотя для непосвященных может показаться и наоборот.

ИСКУШЕНИЕ ЛИТОВСКОЙ ЖЕНОЙ

Необычное предложение

Была суббота 10 ноября 2009 года — День советской милиции. Несмотря на то что в нашей республике взамен ему возник новый, с несколько переиначенным названием «День образования Белорусской милиции», поколение стражей порядка советской закалки традиционно продолжает отмечать старый праздник. Поэтому сотрудники управления безопасности и защиты информации нашего банка традиционно собрались в одном из кабачков, расположенных в центре Минска. Наше собрание удостоил вниманием председатель правления банка. Кажется, по этому поводу он слегка волновался, тем не менее все прошло на уровне и просто прекрасно. Председатель общался с нами дружески и непринужденно, хотя и недолго. Выпив за праздник несколько рюмок, удалился по своим делам.

Сначала в кабачке народу было немного, однако со временем становилось все больше и в разгар вечера все места оказались заняты. Тут же мелькали и некоторые узнаваемые лица с белорусского телевидения. Отдыхающие в подавляющем превосходстве были мужского рода, даже группа из Литвы кроме одной–двух семейных пар состояла из нашего брата, мужика. Администратор — полная женщина средних лет, подойдя к нашему столу, на сей счет даже посетовала:

— Что же вы не предупредили, что у вас будут одни мужчины, мы бы для разнообразия обеспечили девушек из камвольного комбината, — странное предложение и странный приработок у женщин из того комбината.

Сначала, как водится, все держались скованно. Но это продолжалось до времени, пока мы не приняли расслабляющего средства и оно не оказало влияние на настроение.

И вот когда народ уже был разгорячен спиртным, а отдельные товарищи успели войти в состояние средней перегрузки, я обратил внимание на своего товарища. Он неспешной походкой пересекал зал, а к нему со стороны литовской группы подкатил сильно подвыпивший парень, невысокого роста и щуплого телосложения. Литовец был расположен доброжелательно, поэтому в пьяно расслабленной форме пытался выразить гамму чувств любви к нашему гостеприимному городу и его замечательным жителям в лице моего товарища. Однако последний небрежно оттолкнул подошедшего с посылкой на три общеизвестные в нашем народе буквы:

— Да пошел ты!..

Меня покоробила такая его реакция, стало стыдно за него. Возникло желание подойти к оскорбленному литовцу и извиниться перед ним за хамское поведение коллеги. Но литовец по пьяной лавочке не обратил внимания на пренебрежительное к нему отношение и просто отошел. Меня же эта ситуация уже завела, и как только представилась возможность, я вышел из–за стола и, обратившись к другому литовцу, который оказался свидетелем этой сцены, попросил прощения за своего товарища. Литовец отнесся с пониманием и вежливо ответил:

— Все в порядке. Не переживайте за нашего товарища.

Народ не совсем организованно толпился в середине зала, чтобы проявить себя в плясках. Не отставая от товарищей, я тоже пытался показать себя на танцполе. И наверное, это получилось, так как после первого или второго танца я это ощутил на себе.

В одну из пауз мой взгляд привлекла, наверное, единственная девушка на танцполе. Еще бы! Ведь она довольно решительной поступью направилась в мою сторону. То, что именно мне был адресован ее подход, определить было несложно: во–первых, я мысленно прочертил по паркету вектор ее движения, который упирался прямо в меня; и, во–вторых, взгляд девушки был еще более красноречив, чем направление движения. Меня, правда, слегка удивило, что при таком огромном количестве мужчин довольно симпатичная и молодая девушка выбрала меня. Тем более что я не часто посещаю подобные заведения, уже сто лет меня никто не приглашал даже на белый танец. А тут без объявления белого танца, едва зазвучала медленная мелодия и — пожалуйста.