В канун Рождества

Сэм смотрел вверх, потеряв всякое чувство времени, ожидая, когда оранжевый шар выплывет на небо с обратной стороны мира. Как всегда, чудо рассвета потрясло его словно в первый раз, и он позабыл, что замерз. Огненная игла маяка сразу погасла. Начался день, и уже завтра дни будут становиться длиннее, а потом начнется новый год, и Сэм не мог даже мысленно представить, что он таит для него в тайниках грядущего.

Он быстро зашагал обратно по узкой тропинке между покрытыми снегом площадками для гольфа. Туман рассеялся, и бледно-голубое небо совсем очистилось. К тому времени, как он дошел до первого дома, утро уже вступило в свои права: сновали туда-сюда машины, открылись магазины, и первые покупатели уже выходили из дверей с корзинами и сумками. Мясник сметал снег со ступеньки, молодая мать везла закутанного ребенка на маленьких деревянных санках.

Сэм проголодался, как волк. Войдя в дом, он понял, что жизнь здесь уже бьет ключом. Сверху доносился шум пылесоса, и женский голос на свой собственный лад распевал старую битловскую песенку.

«Да, я люблю тебя, люблю».

Почтенная миссис Снид, несомненно, решила выгнать их всех из дому.

Из открытой двери кухни вырывались свет и волнующие запахи бекона и кофе. Сэм снял с Горацио ошейник, потом повесил свою куртку и вошел в кухню. Там была только Кэрри. Она пила кофе и читала «Таймс», но оторвалась от газеты и посмотрела на Сэма:

— Доброе утро.

В тот первый вечер, всего два дня назад, когда он так некстати возник из темноты и снега, сжимая в руке ключ, полученный от Хьюи Маклеллана, его потрясла неожиданная встреча с красивой девушкой, открывшей ему дверь. Тогда она только встала с постели после простуды и выглядела бледной, хрупкой и чрезвычайно уязвимой. Он и сейчас считал ее потрясающе красивой, но теперь болезнь осталась в прошлом. В это утро на Кэрри был красный шерстяной свитер. Яркий цвет подчеркивал ее живость, природный блеск здоровья, и она показалась Сэму еще привлекательнее, чем обычно. Он почувствовал неудержимое желание дотронуться до нее, нет, схватить ее в свои объятия, целовать, забыв обо всех возможных преградах, и говорить, говорить, говорить.

— Хорошо прогулялись?

Сумасшедшее желание благовоспитанно свернулось клубочком:

— Пожалуй, мы ушли слишком далеко. Горацио выбился из сил.

Пес жадно, звучно пил, расплескивая воду на пол.

— Вы, наверное, замерзли.

— Нет, я на ходу согрелся, но есть хочу зверски.

— Есть жареный бекон.

Она опустила газету на стол и встала.

— Я догадался по запаху.

— Сейчас сварю свежий кофе.

— Кэрри, я сам все могу сделать.

— Нет.

На подогревателе стояла тарелка, прикрытая сверху другой. Кэрри надела кухонные рукавицы, подняла верхнюю тарелку, поставила ее на стол ловким, немного торжественным движением, и он увидел не только бекон, но яичницу, сосиску и тушеный помидор.

— Я тоже все умею. Ешьте.

Сэм несколько удивленно взглянул на нее.

— И кто же все это приготовил?

— Я. Решила, что вы проголодаетесь.

Он растрогался.

— Какая же вы милая.

— Это нетрудно.

Сэм сел и намазал маслом ломтик подсушенного в тостере хлеба.

— А где остальные?

Кэрри налила в чайник воды и включила его в сеть.

— Кто где. Все уже позавтракали. Пришла миссис Снид. Элфрида, наверное, убирает постели. Оскар звонит по телефону. Нам надо с вами съездить за елкой. Оскар надеется, что вы привезете ее на своей машине: она большая, а он немного нервничает, когда ему приходится ездить по снегу.

— А откуда я должен ее привезти?

— Из Корридэйла. Он сейчас звонит туда некоему Чарли Миллеру. Все заказано и приготовлено, но Оскар хочет быть уверенным, что Чарли будет на месте, когда мы приедем,

— Мы? Вы тоже поедете со мной?

— Оскар нарисовал план, и мне придется быть вашим лоцманом. А кроме того, я хочу побывать в Корридэйле. Оскар рассказывал мне об этом поместье. Как там жила его бабушка, потом его дядя, а потом Хьюи. Оскар проводил там каникулы, когда был маленьким. Он говорит, что особняк и сад выглядели удивительно, но, конечно, сейчас все изменилось. Там теперь гостиница. А мне все равно хочется посмотреть. В гостинице никого нет, так что, если Чарли Миллер разрешит, мы сможем заглянуть в дом.

Сэм ел бекон и тихо радовался. Что может быть лучше в такое прекрасное утро, чем везти Кэрри в Корридэйл за елкой. Интересно взглянуть на то, чем владел некогда Хьюи Маклеллан и что прокутил. Однако Сэм ограничился лаконичным «ладно» и продолжал есть. Нельзя, чтобы Кэрри почувствовала, как он обрадовался, а то еще передумает.

Она засыпала кофе в кофейник и залила кипятком.

— Сделать еще тостов?

— Было бы чудесно.

Она подсушила еще пару ломтиков хлеба, налила ему кофе, снова наполнила свою чашку и села. Сэм надеялся, что они проведут несколько приятных минут наедине, но, конечно, возникла Люси. Она сбежала по лестнице и ворвалась в кухню.

— Кэрри, миссис Снид говорит, что собирает белье в стирку. Тебе надо что-нибудь постирать? Доброе утро, Сэм. Как прогулка?

— Отлично.

— А когда вы ушли?

— Около восьми. Еще затемно. И мы видели, как восходит солнце.

— Ой, как здорово. Жаль, что вы меня с собой не взяли. Я еще никогда не видела настоящий рассвет. Наверное, это красиво, и снег сверкает на поле для гольфа! Как в Швейцарии или еще где-нибудь!

— Мыс Сэмом едем за елкой в Корридэйл. Хочешь поехать с нами?

— Ой, — Люси сделала жалобную гримаску, — мне очень бы хотелось, но я уже пообещала миссис Снид, что помогу ей. Так что — нет. А мне так хочется поехать и взглянуть на Корридэйл!

Сэм, в порыве благодарности за то, что она отказалась, пообещал:

— Я как-нибудь отвезу тебя туда специально.

— Правда? Вы обещаете? Оскар говорит, что это самое замечательное место в мире. И что его бабушка выращивала там самые прекрасные в мире азалии всевозможных оттенков. И что сад спускается к озеру и он там плавал на лодке.

Сверху донесся голос миссис Снид:

— Люси! Так что там насчет белья? Я хочу собрать все.

— Надо поторопиться, Люси, а то нам достанется, — сказала Кэрри, и они ушли.

А Сэм в одиночестве пил кофе. Он был доволен, как мальчишка, которому пообещали чего-нибудь сладенького.

План, начерченный Оскаром, изображал сплетение дорог и аллей с вкраплениями рощ, а также длинный кусок побережья. В подробностях были прорисованы коттеджи служащих и прочие постройки на территории Корридэйла, отмеченные как «Дом Билликлифа», «Дом Розы Миллер», «Дом егеря», «Приусадебная ферма». Последним у ограды сада был обозначен «Дом садовника», то есть Чарли Миллера, и немного поодаль — «Сарай А», где обычно стоял трактор. А рядом с дорогой, идущей параллельно побережью, Оскар нарисовал величественный Корридэйл-холл, окруженный хорошо распланированными садами. Пологими террасами сады спускались к лугам у самой кромки залива.

План напомнил Сэму рисунки в книжке о Винни-Пухе, но Кэрри заявила, что этот план — настоящее произведение искусства и его надо вставить в рамку.

Дорога, по которой ехали Сэм и Кэрри, привела их в незнакомую местность. Не доезжая до моста, ведущего в Кингсферри, они свернули направо и поехали в западном направлении по старой дороге, извивающейся между фермами и то ныряющей вниз, то снова взлетающей на холм, а то бегущей, как в тоннеле, по березовым аллеям. Деревья стояли голые и напоминали скелеты. Все было покрыто пышным слоем снега, но утро сдержало свое обещание и небо осталось безоблачным, а воздух сверкал и искрился от морозной пыли. Движение на дороге интенсивностью не отличалось, прохожие тоже встречались редко. По жнивью подпрыгивал трактор, везущий сено для овец. Во дворе дома женщина развешивала на веревке белье, которое сразу затвердевало в недвижном морозном воздухе. Вверх по разбитой деревенской дороге полз красный почтовый автомобиль.