«Империя!», или Крутые подступы к Гарбадейлу

— Олбан!

Голос доносился издалека, как будто из-под воды. В течение нескольких мгновений он думал, что это, возможно, она, но нет. Голос был слишком низкий.

— Олбан!

Проснувшись, он увидел, что запутался в простыне, как будто поток, с которым он боролся, неожиданно застыл, загустел вокруг него, закрутился плотной спиралью.

— Что с тобой? — спросил Филдинг.

Олбан понял, что находится в Гарбадейле, на односпальной кровати в комнате для двоих. Он вынул затычку из одного уха, откашлялся и провел рукой по вспотевшему лицу.

— Все нормально, прости, — пробормотал он, отбросив какие-то одеяла, и выпростал ногу, чтобы охладиться. — Извини за беспокойство.

— Страшный сон? — спросил Филдинг, и голос его звучал уже привычно, а не как из бочки.

— Вроде того, — пробубнил Олбан, осматриваясь.

В комнате была непроглядная темень. Он не различал ничего вокруг. Вытянув шею, вгляделся туда, где стояла прикроватная тумбочка, но увидел лишь зеленоватый отблеск циферблата часов, трепещущий во мраке, как лик крошечного привидения.

— Уж больно ты стонал, — сказал Филдинг.

— Извини, что разбудил.

— Ничего. Попробуй снова уснуть — без кошмариков.

— Да, спасибо. Без кошмариков.

После этого он какое-то время лежал с открытыми глазами, уставившись на невидимый потолок, прислушивался к ветру и дождю и пытался вспомнить, кого же хотел спасти во сне.

Завтрак тоже был многоэтапным и размеренным. Олбан провел часа два за длинной, ленивой трапезой, но зато побеседовал с большинством из тех, с кем до этого поговорить не удавалось. По его наблюдениям, едва ли не каждый заявлял, что он-то сам против продажи, а все остальные — за, так что шансов на победу в голосовании нет. Как ни удивительно, очень многие акционеры были против продажи по какой бы то ни было цене, а может, просто делали вид.

Погода понемногу начала проясняться, и некоторые даже стали поговаривать о том, чтобы после обеда поохотиться на ланей. Вместе с тем многие мужчины уже решили устроиться перед большим плазменным экраном в телевизионной гостиной, чтобы не пропустить новости спорта. Энди вышел к завтраку поздно, увидел непрекращающийся дождь и решил, что завтра погода может быть более подходящей, чтобы разбросать цветы в бухте. Олбан не спорил.

Для детей, которые еще не считали такие развлечения ниже своего достоинства, во второй половине дня устроили игру в кладоискателей. Олбан после своего затянувшегося завтрака целый час помогал в подготовке этой забавы, пряча на деревьях, в кустах и среди лужаек призы и инструкции, помещенные для защиты от дождя в кухонные пластиковые контейнеры, — в полном соответствии с планом, составленным тетей Лорен.

Он побродил немного, посетив некоторые части парка за пределами маршрута игры, заглянул в хвойный и лиственный питомники и старый, окруженный стеной огород, давно исчезнувшие теплицы которого напоминали о себе лишь призрачными пятнами на стенах и дымоходами печей, обогревавших растения зимой.

Дождь теперь почти прекратился, так как ветер изменил направление и дул прямо с северо-запада. Он прошел под раскидистыми высокими деревьями, которые помнились ему с прежних времен, — различные сосны и ели, крапчатый болиголов, веллингтонии, с которых на лицо ему упало несколько тяжелых, жирных капель дождя, профильтрованных хвоей. Слишком много участков поросло рододендронами, подумал он. Условия для них идеальные: кислые торфяные почвы, обилие влаги, но их нужно прореживать.

Все вокруг дышало осенью: зелень увядала, деревья запасали силы на зиму, отчего листва становилась желтой, красной, бурой и в конце концов опадала.

Он вернулся в дом, когда изморось уже прекратилась, а в просвете между горами на северо-западе появилось голубое небо. Температура понизилась на пару градусов, но это было еще терпимо.

Когда он снимал куртку в гардеробной, к нему подошла Софи.

— Олбан, поедешь со мной на рыбалку?

— На рыбалку? — удивился он. — Куда, на Лох-Гарв?

— Ну да. Согласен? — спросила она.

На ней были массивные черные ботинки, черные джинсы, зеленая блузка под цвет глаз и серый свитер. Она стояла, сложив руки на груди, выставив вперед одну ногу и опершись о дверной косяк.

— Значит, ты не охотишься? — спросил он.

— Я не поклонница оружия, — сказала она ему. — А вот к рыбалке вроде пристрастилась. Поговорила с твоим приятелем Нилом Макбрайдом, и он сказал, что ты неплохо знаешь, где клюет, и сможешь показать, если тебя хорошенько попросить.

— Ну, это он у нас настоящий специалист, — сказал Олбан, вешая куртку. — А я так, имею общее представление, да и то с его слов. Кто-нибудь еще поедет?

— Только мы с тобой, — сказала она, улыбнувшись. — Не возражаешь?

— Ничуть не возражаю, — ответил он и посмотрел на часы. Был почти полдень. — Дай мне полчаса на сборы. Ты хочешь поесть дома или взять еду на озеро сухим пайком?

— Я что-нибудь соберу нам с собой. Нил уже готовит лодку.

— Добрый человек. Нам нужно будет вернуться не позже пяти, это подходит?

— Конечно.

Он почесал в затылке:

— Мы будем болтаться в этой лодчонке не один час. Перед отплытием надо бы предусмотреть гигиеническую остановку.

Подняв одну бровь, она отчеканила:

— Есть, капитан!

— Тогда решено.

— Решено.

Нил завел для них лодку, и она подрагивала у причала на холостых оборотах.

— У вас полный бак, — сказал он Олбану, — и еще под банкой на носу есть канистра горючего, хотя оно не должно вам понадобиться. Готовая смесь — только взболтать перед заливкой, если что. Воронка в ящичке под задней банкой, вместе с остальными причиндалами.

— Пока, Нил, — сказал Олбан, шагнул в небольшую лодку и начал укладывать рыболовные снасти.

У Софи были с собой удочка, рыбацкая сумка и дорожный ящик-холодильник с провизией.

— Прогноз отличный, — сказал им Нил. — Ясно. Ветер не изменится или чуть усилится. Три-четыре узла.

— Всего-то? — сказал Олбан. — По нашим меркам — почти штиль.

— Хочешь совет? — спросил Нил.

— Хочу.

— Держись возле Игл-рок, у горы Меаллат-ан-Аонах. Знаешь это место?

— Почти у оконечности озера?

— Ага, в миле оттуда. Там есть буй — у горы, где два ручья. Остановись в том месте и попробуй ловить коричневую форель нахлестом. После дождей рыбу туда гонит течением. Если лодку будет сносить волнами, возьмете короткие удилища для спиннинга — я положил.

— Понятно, — сказал Олбан и повернулся к Софи, принимая у нее вещи. — Это довольно далеко, но думаю, пара часов у нас будет.

— Мне этого более чем достаточно, — сказала Софи.

Она набросила темно-синюю куртку, а поверх нее — полотняную безрукавку с большим количеством карманов. Нил помог ей надеть тонкий самонадувающийся спасательный жилет. После этого она протянула руку, чтобы Олбан помог ей перебраться через борт и остановиться на середине днища.

— Ну, удачного вам клева, — сказал им Нил.

— Пока, — откликнулся Олбан.

— Еще раз спасибо, — сказала Софи Нилу. — Надеюсь, охота у вас пройдет удачно.

— А то как же. Для всех, кроме оленей, — сказал Нил, отвязывая лодку.

Лох-Гарв вытянулся на двадцать шесть километров в длину, а шириной на всем протяжении был не больше двух. Глубина его местами превосходила Северное море, достигая двухсот метров. Это было озеро с крутыми берегами, зажатое меж высоких гор и имеющее, по словам Нила Макбрайда, форму задней собачьей ноги.

Их узкая лодка, обшитая внакрой, с жужжащим за кормой двухтактным моторчиком в две лошадиные силы, плыла по ветру в юго-восточном направлении. Хотя было не холодно, Олбан натянул на руку, которой держал румпель, лыжную перчатку. Треску от этого старого двухтактника было как от стаи сорок.

— Хочешь сесть впереди? — прокричал он Софи, перекрывая шум мотора. — Для равновесия. А разговаривать при таком треске все равно невозможно. — Он похлопал по румпелю. Рукоятка заводного шнура немного выступала, он затолкнул ее глубже в кожух. — Вот привяжемся, выключим мотор, тогда и поболтаем.