Излом

— Я хоть чуть–чуть нравился тебе?.. – спрятал платок в карман.

— Не то что «чуть–чуть»!.. Если бы не ребенок, – она опять заплакала. – Высади меня… Да! Игорь сказал, что ненавидит тебя… И если где‑нибудь случайно встретитесь, – вы незнакомы!.. Прости? – выходя, хлопнула дверцей.

Ночью, впервые, приснился Шитов.

Он мрачно смотрел на меня и ядовито улыбался. Мне показалось, что губы его что‑то шепчут… Я не испугался,.. но стало любопытно, что он пытается сказать… Перестав улыбаться, Шитов наклонился и ясно произнёс: Это ещё не всё»!..

«Ни я, ни я же тебя убил!.. Иди к Кабанченко, иди к Менлибаеву, иди к его друзьям… Я лишь посредник»!.. — пытался обьяснить медленно таявшей тени.

В феврале строители сдали комиссии дом.

«Молодец Вован. Не такой уж у парня и поганый характер», – одну за другой реализовывал квартиры. – «Вот мужикам на зарплату денежки и пошли… Надо с колхозом быстрее заканчивать и за Лас–Вегас приниматься…

А чтоб слинять от старой подъездной энкэвэдэшницы, возведу‑ка я себе трёхэтажную виллу с подземным гаражом и бассейном… Денису Сергеевичу в наследство от отца останется… Нет–нет, да вспомнит папашку, – накатило лирическое настроение. – Славно было бы в конце года ещё и банчишку возвести, – мечтал я. – Кабанченко, слава Богу, успокоился на депутатстве и на пост президента не претендует», — смотрел по ящику передачи о набиравших обороты президентских выборах.

Через месяц верховное собрание законных воров за мои деньги короновало Газиза Менлибаева и поставило смотрящим в нашем городе. С этой стороны я теперь был надежно прикрыт.

Столь важное событие, разумеется, отмечали в бане.

— Что‑то Гондурас меня волнует, – подошёл ко мне хмурый Заев.

— А ты не чеши его, и не будет волновать, – отмахнулся от него и через несколько дней узнал, что Семён Васильевич покончил с собой.

Завод был в шоке!

«Сколько терпел, – думал я, – а когда зарплату потихоньку стал давать и несколько договоров заключил на производство работ, сломался… нервы не выдержали… От терпения уходят по разному – кто стреляется сам, кто стреляет других».

Долго о нём не тужил – жизнь продолжалась, и сильно горевать было некогда.

12

Осенью, подбивая сельские итоги, подумал, что уток деревенские жители вырастили немного… Колхоз в этом сезоне прибыли практически не принёс, а только убытки. Какая может быть прибыль, коли беженцам нужны дома, а колхозу – инфраструктура.

«Разорюсь с этой деревней», – думал я.

Единственное, что хорошо уродилось, так это яблоки в колхозном саду. Воровать их приезжали на велосипедах со всего уезда. Трое сторожей, защищая собственность, истратили самосвал соли.

— Так что теперь среди наших садов бегает много солёных… – подвёл итог проделанной ими работы.

Новые веяния коснулись и заводских мужиков…

Нет–нет, пили по–прежнему, но за иные ценности… Трёхсотлетие русской балалайки уже не отмечали. Когда поинтересовался у Большого, в честь какого праздника он под шафе, тот ответил:

— Очень приятная дата – Чубайс в отпуск ушёл…

А одиннадцатого декабря и вовсе отмечали день бронхиальной астмы…

— Чтобы не заразиться! – уточнили они.

Новогодние гулянья совпали со сдачей «под ключ» корпуса банка. Как водится, банкет устроил в бане.

— Здорово, Заев. Как самочувствие? – поприветствовал Пашку.

— Вашими молитвами, мой господин, чувствуем себя сухо и комфортно…

Татьяна с Александром рассмеялись, мне же ответ не понравился, почувствовал в нём вызов… Ну, если не вызов, то какой‑то намёк на него.

— В связи с победой Ельцина и демократов, стало модно брать еврейские фамилии, — всё не мог он успокоиться, — я во время обмена паспортов решил назваться Зайцманом… Не знаю, пойдут ли навстречу, — сделал вид, что приуныл.

— А ты поставь Кацу поллитру и попроси, чтоб усыновил! – дал ему бесплатный совет, подумав, что слишком он разболтался сегодня.

В бане гремело радио.

«Это у него цеховая привычка осталась, – поморщился от резкого звука, – надо разрешить дырявый кабинет посещать, а то на нервной почве по фазе сдвинется…»

«А теперь в эфире эстрадная программа «Встреча друзей», – сообщил диктор.

Затянули «Хаве нагилу».

— Хорошо‑то как, – стал подпевать Пашка.

Плюнув, я отошёл от него.

Началось всё солидно. Принимал от сотрудников и гостей поздравления по случаю сдачи объекта.

«Теперь возьмусь за «Лас–Вегас», да и с виллой надо Вована поторопить, чтобы по весняку занять халабуду».

После поздравлений сидел в сауне с большими людьми и неторопливо обсуждал экономику, политику и уголовные сферы. Несмотря на голый вид, обращались ко мне почтительно, по имени–отчеству.

Попарившись в сауне, отдохнув и выпив за девяносто седьмой, оделся и пошёл к бассейну, который уже кишел голыми телами. Там столкнулся с женой и Александром.

— Айда тоже, что ли, нырнём? – по–простецки предложила Татьяна.

— Да ты чё, мать? Я же босс… Мне не положено!..

— А я пойду! – улыбнулась не мне, а своему телаку и, покачивая располневшими бедрами, пошла к бассейну.

Тот устремился за ней.

«Вот молодец, ни на шаг не отстает», – иронично подумал, глядя на них.

«Вроде и не пьяная, – стал наблюдать за женой, – неужели разденется?»

Под дружный рёв Татьяна и Александр, быстро раздевшись, бросились в воду.

— Серёга!.. – прервал мои раздумья нахально улыбающийся Пашка.

«… Ну, я ей дам дома», – удивлённо посмотрел на него.

«Серёгой» он давно не решался называть меня, тем более на людях.

– … Заявление надо подписать! – развязно продолжил Заев.

«Пьяный, что ли, или обкуренный?» – внимательно прочёл заявление.

— Увольняться хочешь? – давно я так не поражался чему‑либо. – Это что, шутка?..

— Нет! Не шутка… Надоели твои придирки… Ухожу на ту же должность к твоим конкурентам, – нагло добавил он.

Я растерялся.

— Мы же с тобой друзья! Если чем не доволен, давай обсудим.

Он гордо бросил мне на плечо халат и молча удалился.

«Вот сволочь! – стала закипать злость. – Зачем при народе‑то меня по носу щёлкать?.. Ну ладно, карточку ему попортят!.. И надо предупредить, если хочет жить, пусть забудет о том, что видел… – мстительно думал я. – Да что же это делается? Может, одумается ещё… – даже уход Мальвины поразил меня меньше! – Вот и старайся для них… обувай, одевай… корми–пои… а чуть что не так – пошёл на хрен! Ну, от Пашки не ожидал…»

Дома придрался к Татьяне – зачем вздумала оголяться на людях…

— Я же тебя не спрашиваю, зачем ты с Мариной тусовался, – зло ответила она и ушла в другую комнату.

«Ну и народ… Сразу заложат», – вызвав водителя из соседней квартиры, велел отвезти меня в Глеб–овраг.

Там, растопив печь, лёг на любимый скрипучий диван и грустил, глядя в отремонтированный потолок.

Вован успел привести дом в порядок.

Нагрустившись, погонял таракана, в истерике носившегося по подоконнику, и с удовольствием придавил его.

«Вот так будет со всеми моими врагами», – успокоенный, вернулся домой.

13

В феврале хоронили Степана Степановича. Отравился водочным суррогатом.

«Русские мужики мрут как мухи», – шёл за гробом на его похоронах.

Почему‑то особо не переживал – видимо, успел отвыкнуть…

В этом году стал больше времени проводить дома с семьёй, но чувствовал, что жене в тягость…

«Совсем от меня отвыкла», – сидел перед телевизором или читал книгу.

Дело напоминало хорошо отлаженные часы: я лишь давал указания по стратегическим вопросам и контролировал исполнение.

Философ в конце прошлого года отправился завоевывать Москву, так что в гости больше никто не приходил.