Журавленок и молнии

ко у меня не вопрос. Я добавить хочу... Рассказать.

— Очень хорошо...

— У меня дома такая книжечка есть, называется «Стихи негритянских детей Америки». Там такие стихи... Ну, может быть, не очень складные, но такие — отчаянные какие-то. Вот одна девочка написала... Можно, я прочитаю?

— Ты выйди к доске.

— Да нет, я здесь... — И она заговорила тихо и раздельно:
Мир такой просторный для всех, Большой и зеленый, А нам некуда идти: В эту сторону пойдешь — Горе и боль, В ту сторону пойдешь — Черная пустота. И мы бредем, бредем по самой кромке. Куда же нам идти? Нет никакого пути. И крошится под ногами тропа. Как лед — тонкий и ломкий...

— Молодец, Лида. Очень искренние стихи. Садись.

— Я еще... вот...
Мы дети, Но в наших телах — тонких и черных — Боль долгих веков. Боль миллионов рабов, Увезенных с потерянной родины. Зачем, учитель, вы нам говорите О нашей свободе, Если на наших руках и ногах Красными браслетами До сих пор Проступают следы кандалов? Красные — на черном...

Лида помолчала и села.

Пока она читала, Журка вспомнил Олаудаха и теперь сказал притихшим ребятам:

— У меня книжка есть, очень старинная. Про приключения негритянского мальчика, про рабство. Он был предком вот этих ребят, у которых стихи. В этой книжке так же... такая же боль...

— А может быть, ты принесешь и мы почитаем? — предложила Маргарита Васильевна. — Это было бы очень интересно. Так сказать, перекличка эпох. Можно было бы включить в план пионерской работы.

— Я могу принести. Только ее трудно читать вслух, там язык такой... несовременный. Она в позапрошлом веке напечатана.

— Надо же, какая старина! — удивилась Маргарита Васильевна. — А если ее всю не читать, а ты просто покажешь ее, а самые интересные места перескажешь своими словами? Можно устроить интересный сбор...

— Ладно, — сказал Журка.

На уроке английского Иринка и Журка тихонько шептались. Иринка предложила интересное дело: попросить отца, чтобы он нарисовал картинки про Олаудаха. Перед сбором их можно развесить в классе.

— Лучше я попрошу Валерия Михайловича их переснять и сделать слайды, — сказал Журка. — У него это здорово получается. Слайды можно на экране показать, будет почти кино.

— Тогда надо музыку подобрать подходящую...

— А Игорь Дмитриевич согласится сделать рисунки?

— Неужели нет? Ты сегодня же книжку принеси...

Когда Журка вернулся из школы, папа был дома: приехал на обед. Он две недели назад вернулся из колхоза и работал теперь на строительстве нового квартала совсем недалеко от Парковой улицы. Возил на своем КамАЗе кирпич и облицовочные плиты.

Сейчас папа на кухне разогревал суп, который они с Журкой сварили вчера вечером.

— Обедать будешь, Юрик?

— Нет, я в школе поел... Ты у мамы был?

— Заезжал на минутку. Нормально. В пятницу выпишут.

Журка вздохнул: до пятницы еще четыре дня.

Маму положили в больницу на обследование. Журка знал, что ничего опасного нет, просто проверка, но