Семья

— Гораздо лучше, — ответил Палмер, отпивая кофе. — Почему вы задержались?

Элдер пожал плечами.

— Даже не знаю. Мне показалось, что я соскучился по этому месту. Вот уже сорок лет, как я постоянно бываю здесь. Начал работать во время бума после Первой мировой войны, еще в старом здании. Я… ну, знаете, как все бывает. Я хочу сказать, что у вас, наверное, тоже нет никакого хобби. Главное — работа. А когда уходишь в отставку, начинается… черт возьми, трудно привыкать к другому ритму жизни.

— Хобби? — Палмер внимательно посмотрел на Элдера поверх края своей чашки. — Кто говорит, что у меня нет никакого хобби? Мое самое лучшее хобби состоит в том, чтобы отгадать, что хочет от меня мое правление.

— Бездарное было совещание, не так ли?

— Мы бы все еще сидели на нем, если бы я не передал решение вопроса о слиянии группе специалистов.

Элдер медленно покачал головой.

— Вудс, вы задавали слишком много трудных вопросов. И что это была за стычка между вами и генералом Хейгеном?

— Просто мне вдруг вспомнилась одна старая история.

Палмер поставил кофе на стол и бесцельно оглядел пустую комнату. На дальней стене висел Шагал: мрачный мужчина с длинными пейсами собирался перерезать горло козлу кривым ножом.

— Что толку ссориться, делу этим не поможешь.

— Вы знали, что Эдди был моим командиром во время войны?

— Нет.

— Мы выполняли спецзадания в разведке. Он посылал меня с разными поручениями в разведку до приближения основных сил. Мы появлялись в нужном месте и забирали то, что требовалось. Обычно — важные секретные документы или важных для нас лиц. И быстро сматывались. Одна из операций происходила на Сицилии. Вы помните, какое там было положение?

— Вы переоцениваете мою память.

Палмер попросил, чтобы официантка принесла еще кофе и подождал, пока она уйдет.

— Хаос. Немцы проигрывали, но нам была нужна помощь на местах. Муссолини хотел расправиться с мафией. Вы помните, что он ненавидел все секретные организации. Они нарушали монолитность фашистского государства. Он покончил почти со всеми мафиози, кроме мистера Бига и его группы.

Элдер кивнул головой.

— Я помню, мы поддерживали мафию, считая их антифашистами.

— Мы спасли их от истребления, поставили на ноги, и через несколько лет они снова вцепились в глотку Сицилии. — Палмер допил кофе и поднялся. — Вы видите перед собой человека, спасшего мистера Бига от партизан. Те собирались прикончить его. А Хейген послал меня с этим заданием. Ясно?

— Этот мистер Биг… — Элдер замолчал.

— Теперь он старый человек, и его зовут Дон Гироламо Бийиото. Его сын Винченцо известен в наших краях как Дон Винченцо, или Винни Биг.

Элдер утвердительно кивнул головой.

— Вы говорили о зяте Бига, да? Он работает в Народном банке.

Палмер начал вышагивать по комнате. На минуту остановившись перед Шагалом, он перешел к огромному Мане в период «Водяных лилий».

— Я никогда раньше не вспоминал об этом, но сейчас думаю постоянно — почему Хейген отдал мне этот приказ?

— Он сказал, что ничего не знал.

Палмер снова начал вышагивать. Он уже прошел всю комнату и приблизился к дверям на кухню.

— Я ему верю, или, если точнее, я верю тому, что он даже не поинтересовался — к чему такой приказ? Ему было на это наплевать. Теперь, когда он столкнулся здесь в ЮБТК с тем, что произошло из-за того, что я выполнил его приказ, он разозлился и ушел, прежде чем я смог задать ему ряд вопросов.

Элдер рассмеялся.

— Я его не виню. Вы способны вывернуть человека наизнанку своими проклятыми вопросами.

— Гарри, послушайте.

Палмер перестал шагать и остановился почти в центре комнаты. Он стоял у самого стола, где сидел Гарри Элдер, и пристально смотрел на него.

— Да, Вудс.

— Послушайте меня.

Палмер крепко сжал губы, пытаясь четко сформулировать свою мысль.

— Я должен задать несколько вопросов. Мне не хочется их задавать, так же как вам или Хейгену слышать их. Но из-за этого слияния и того, что может произойти после него, еще бог знает что, я должен получить ответы. И первый из вопросов — тот, который я задал сегодня утром. Почему мы боимся сотрудничать с этими людьми?

Он увидел свое отражение в боковом зеркале.

Элдер сделал неопределенный жест.

— Ну, наверное…

— Вы меня не поняли, я неточно выразился.

Палмер увидел в зеркале свое бескровное лицо. Впадины на скулах стали серого цвета, светлые глаза окружали темные тени.

— Я попытаюсь сказать то же по-иному, — продолжал он. — Мы боимся неизвестности. Боимся враждебности. Но почему нам нужно бояться этих людей? Мы что, их совсем не знаем? Барни Кинч, кажется, все знает о них и даже их использует. И даже получает от этого доходы. Относятся ли они к нам враждебно? Пока ни у кого нет подобных доказательств. Нет, Гарри, все сводится к единственному вопросу.

Пожилой мужчина с трудом поднялся на ноги. Казалось, на него давил необычайно тяжелый груз. Он смотрел на Палмера через стол, и его круглая голова с белым коротким пушком медленно покачивалась вверх и вниз.

— Я знаю, Вудс. — Он вздохнул и еще раз резко кивнул головой. — Все сводится только к одному главному вопросу — существуют ли настоящие различия между ними и нами.

Палмер нахохлился и отвернулся от Элдера.

— Не думайте, что все остальные присутствующие на заседании не понимали это так же ясно, как и мы.

— Вудс, мы занимаемся производством денег, мы — философский кружок.

— Правильно. — Палмер повернулся, чтобы выйти из комнаты. — Мы все выполняем чьи-то приказы, не так ли?

— Эй, не следует уходить в таком состоянии.

Палмер остановился и обернулся.

— За сорок лет банковское дело здорово изменилось, правда? — Он улыбнулся. — Раньше это были игры для джентльменов.

Уголки маленького рта Гарри Элдера пошли вниз.

— Раньше все было по-другому, Вудс. Но я не думаю, что вы сможете найти людей, которые будут готовы поклясться, что банкиры были джентльменами. Да, мы считали, что мы ими были. Ваш отец, наверное, много наговорил вам глупостей, точно так же, как я их вдалбливал в голову своему Донни. Но в глубине души мы всегда знали, что являемся ростовщиками той же самой породы, что те, которых изгнали из храма.

Палмер махнул правой рукой, как бы отметая замечания Элдера.

— Да, — нетерпеливо заметил он. — Джентльмен — это неточное слово. Я придал ему чисто американский смысл — человек с огромным состоянием. Он может иметь все внешние признаки джентльмена и вести такой образ жизни, как в викторианской Англии. В этой стране мы обращаем внимание только на внешние проявления. Одежда делает человека. Одежда, загородные дома, машины и все остальное. Нас не интересует, что же там внутри, до тех пор пока фасад на месте. — Он прервался и стоял, прислушиваясь к эху собственного голоса. В комнате больше никого не было. — Если человек правильно говорит, и нормально выглядит, и ведет себя прилично, — продолжил Палмер приглушенным голосом, — мы никогда не станем его спрашивать, что там подо всей, этой оболочкой. Никогда.

Элдер нахмурился, он сделал шаг вокруг стола по направлению к Палмеру.

— Что-нибудь не так у вас, Вудс?

Палмер медленно кивнул, как бы отвечая на другой вопрос, потом покачал головой.

— Да, — нерешительно сказал он. — Эта чертова проблема волнует меня гораздо больше, чем она должна была бы.

— Слияние?

Палмер снова покачал головой.

— Почему меня это вообще должно волновать? Следует решить — «да» или «нет». И все. Зачем копаться в душе?

— Не так-то просто, — заметил Элдер. — Мафия все усложняет.

— По-че-му? — Эти три слога с такой силой разорвали воздух в комнате, что они оба вздрогнули. — Почему? — настаивал Палмер. — Почему я так волнуюсь, Гарри? Почему?

Элдер сделал еще один шаг к нему. Палмер почти отвернулся от него, как бы смущаясь того, что ему нужен совет или помощь.

— Вудс, — сказал Элдер своим хриплым голосом. — Мне кажется, что у вас начинается мужская менопауза. Вы когда-нибудь слышали об этом?