Дом, который построил Майк

Кровь тихонько бежала с разбитых коленок в китайские хакинсы, стало тепло и спокойно. "Главное не спать, главное не спать",- повторял я самому себе.

Мучительная точка Великого Времени светила, как мерцающая, неверная звезда в тумане плотного бытия, готовая в любой момент исчезнуть и больше никогда не вернуться.

Дыхание Инобытия коснулось плотного мира, принеся мечту о крыльях спасения и сны грядущей ночи.

"Ты там главное не молчи - с ума сойдёшь", - вспомнились наставления Марьянки Туголуковой перед нашим отъездом с Петюней в это заветное путешествие через Китай, Шанхай, город великой китайской экономической революции, потом через Тибет - страну великой Шамбалы, в Северную Корею в Пхень-Янг, по личному приглашению нашего Любимого Вождя, Дорогого Друга народа, Товарища Ким Ир Сэна.

Чтобы не заснуть навсегда в этой безграничной пустоте, я читал вслух, вспомнившееся почему-то именно в этот космический момент стихотворение, которое я сочинил на конкурс чтецов в десятом классе.

Синее небо струится над полем

Голуби молча пшеницу клюют

Косят хлеба на бескрайнем просторе

Люди, и звонкую песню поют

Песня, как небо струится над полем

Голуби молча пшеницу клюют

Люди устали косить на приволье

Сели в жнивьё, корку хлеба жуют

Запахи хлеба струятся над полем

Голуби молча пшеницу клюют

Скрипом телеги наполнилось вскоре

Поле, изверг помещик приехал, он тут

Ржанье кобылы несется над полем

Добрая лошадь, вся в яблоках грудь

Грива, как ветер, ласкает зазнобье

Нос не мешает во всю мочь вздохнуть

Вздохи крестьян наполняют раздолье

Нам бы такую кобылу домой

Низко нагнулись и подняли колья

Охнул помещик: - Не надо, родной!

Острые колья несутся над полем

Стукнулись в темя помещику - Ай!

Радостным криком разверзлося поле

Вместе с гнедой соберём урожай!

Я, после прочтения, ещё долго лежал со светлыми чувствами. Просветление, однако, не наступало, космос не обваливался. Темнота оставалась.

Сколько времени то уже. Пора и честь знать, цзюй во каньлай!

На какое то мгновение мне показалось, что гора вознеслась выше звёзд, и как же я буду спускаться вниз сейчас в таком разбитом состоянии. До утра мне не долежать - замерзну, а Куань-Шуи придет за мной только утром.

Не теряя времени, я попытался определить, насколько большую площадку я имею на этой самой высокой точке противостояния Космоса и Земли. Всё так же, не переворачиваясь и стараясь двигать руками вокруг себя как можно осторожней, я выяснил, что плато очень небольшое, практически прямоугольное, приблизительно метра полтора на два, с отвесной пропастью со всех сторон.

Нащупав под собой какой-то небольшой металлический предмет, я осторожно, не переворачиваясь, столкнул его с плато, чтобы по звуку падения определить, насколько высоко в Космос Тибета меня занесло.

Звука падения не было слышно долго. Очень долго.

Наконец, спустя почти минуту я услышал далёкий металлический глухой удар.

И я, в надежде, что Куань-Шуи услышит меня из-за далекого хребта Тань-Хиу, заорал самым нечеловеческим криком, который только может произвести исстрадавшаяся человеческая глотка.

С п а с и т е, п о м о г и т е, нуань всех вас в ламаи!!!!!

Ослепительный, всепроницающий свет ударил по моим обездоленным, заплаканным глазам и через секунду я осознал, что сижу на новогоднем столе в Ленкиной квартире, форточка открыта настежь, холодно, как в горах, морда в салате оливье, в штаны мне стекает, как понимаете, не кровь с разбитых коленок, а пошлая, пьяная моча. И оба голые Олег Первушин и Ленка Пашутка, влетевшие в комнату, смотрят на меня дикими глазами.

А у Олега, оказывается, такая елда!

Металлический предмет, который я столкнул со стола, был не что иное, а обыкновенная десертная вилка, которая при падении воткнулась в свисающую скатерть, и, провисев недолго, чтобы предательски обмануть меня с высотой скалы, благополучно завершила падение на заплеванном полу.

Меня охватила дикая истерика. Слёзы катились градом в полупустые тарелки и я, не уставая, причитал:

- А как же желание, как же моё желание!?

Ленка выполнила это моё заветное желание легко и просто, как и обещал лама Куань-Шуи. Олег Первушин был положен вместо меня между давлеными салатами и Ельциновскими курями, а я в ночь между 1981 и 1982 годом переступил, наконец, черту, проходящую между мужчиной и вьюношей страждущим не по делу. Черту, к которой толкали меня уже очень давно, с момента моего рождения, сквозь светлое детство и усталую юность.

УФА

На городском конкурсе чтецов со своим стихотворением "Голуби" я занял почётное третье место. Баллы по пятибальной шкале распределились следующим образом:

- Политическая направленность - 5 баллов

- Выражение темы - 5 баллов

- Интонация - 5 баллов

- Грамотность слога - 3 балла

Грамотность слога меня подвела, окаянная. Я не смог объяснить Гражданам Присяжным Заседателям значение простого выражения:

Грива, как ветер, ласкает зазнобье.

Сказали, что цыганщиной отдаёт.

СВЕРДЛОВСК

Женька Иванов тяжело побрел провожать Иринку Старкову после этой Новогодней вечеринки до дому до хаты в слабой надежде помочить конец в теплой постели. Поскольку большая комната у Ленки Злоебучки была занята столом с закусками и мной на нём, то встретить Новый Год по соседству со мной не представлялось возможным по причине скверного на этот счет характера Иринки. Не любит она наблюдателей, даже если это и свои люди.

Женя повел Ирину домой, не к себе, конечно, где ждала его любимая жена Света, а по снежку по снежку в квартиру ее матери. Маму Ирина отослала на дачу. Мамочка была на даче со сторожем дачных участков Степаном Стакановичем, так его называли в простонародье, и пила пошлый Ахдам, за неимением лучшего. А в Иркиной квартире дожидался её уже четыре часа нудный до ужаса своими тостами и постоянными шампанскими грузин Гоги.

Вот такая вот Санта Барбара.

Ирина была не пьяна, Женя был в состоянии "выпимши", которое в дальнем зарубежье посчитали бы за глубокую алкогольную интоксикацию. Выражаясь языком Венички Ерофеева - Женя находился где-то между Комсомольской Площадью и Красной. С одной лишь разницей, что Женя-то уже видел труп Ленина, когда был там с пионерской экскурсией в Москву Школы номер два города Свердловска. Поэтому его сознание было занято только тем, как довести Ирину домой к маме, лечь, и может быть где-нибудь, что-нибудь, как-нибудь, куда-нибудь ... засунуть. Второе, что неотвязно и мучительно тревожило Женю последние вот уже два часа - активный, громкий и изрядно вонючий пердеж. Женя подозревал, что случилось это все по причине категорического не соединения нескольких продуктов, изрядно поглощаемых им во время вечеринки - селёдки под шубой, ерша и мандаринчиков.

Во время хождения под луной вот уже Нового года, гонимый легкой метелью и желанием, наконец, то уже дойти когда-нибудь до желанной кровати, Женя, все-таки пытался оставаться джентльменом с большой буквы и не пердеть откровенно в присутствии Иринки. Поэтому он частенько спотыкался и падал в снег, громко орал в этот момент, ну и, соответственно, в этот самый момент падения и выводил из себя застоявшийся воздух, выпускал газ. Иринка весело хохотала над ним, принимая за нажравшегося водки идиота, вполне уже уверенная, что запустит великолепное динамо по приходу домой.