Обрученные с Югом

— Ты в порядке, Шеба? — спрашивает Айк.

— Нет, не в порядке. Кажется, мы начинаем ненавидеть друг друга. Мне лучше замолчать. Мне очень стыдно, что отец вытворял такое со мной и с Тревором, но ведь это факт моей жизни. Никуда от этого не денешься. А тогда я даже не понимала, что это плохо. Отец сказал нам: и девочки, и мальчики должны заниматься со своим папой сексом. Чтобы отплатить ему за любовь и заботу. Кто нам мог объяснить, что это не так? Теперь я понимаю, что это патология. А в пять или шесть лет не понимала.

— Шеба! — Бетти соскальзывает с кушетки, опускается на колени рядом с измученной Шебой и берет ее за руку. — Со мной было то же самое. Меня насиловал любовник матери. До тех пор, пока не вмешалась социальная служба и меня не забрали из семьи. Я приехала в Чарлстон в том же году, что и вы с Тревором, попала в один приют с Найлзом и Старлой. Я перестала верить людям и думала, это навсегда. Никогда не выкарабкаюсь. Но мы все помогли друг другу выжить тогда. Давай покончим с этим, родная. Рано или поздно твой папаша попадет под прицел моего пистолета, и я не промахнусь. Я отправлю его на тот свет. Не сомневаюсь, и Айк, и Найлз, и Жаба поступят так же.

— Я чувствую так же, но вряд ли смогу его убить, — говорит Молли. — Мне кажется, я вообще не в состоянии убить кого-либо.

— Не оправдывайся, Молли, — отвечает Шеба. — Я тоже не смогла бы. По самой идиотской причине. Вы будете презирать меня, если я скажу.

— Ты можешь говорить нам все, — кивает Айк. — Мы не будем презирать тебя.

— Он как-никак мой отец, будь он проклят. И я родилась ненормальной — в него. Я все-таки его люблю, потому что он отец — мой и Тревора. Я хочу, чтобы он исчез, но смерти ему не желаю.

Шеба плачет, я смотрю на нее и думаю: она создала такое количество масок, за которыми прячется, что уже не может отличить их от собственного лица. Шеба — актриса, и вся ее карьера строится на присвоении чужих личностей. Я сижу здесь, смотрю на нее — она настолько убедительна, что я ей верю, хотя, возможно, она говорит неправду. Очень трудно верить женщине, которая построила себя как здание, у которого множество парадных выходов и ни одного входа.

— Что еще нам нужно знать? — Айк обводит нас взглядом. — Мы не будем тебя больше мучить, Шеба. Тебе было очень тяжело. Поверь, нам тоже.

— Зная характер своего отца, почему ты решила, что он мертв? — спрашивает Бетти. — Просто потому, что тебе вручили урну и сказали, это его прах?

— Мне сообщили в Нью-Йорке, что он умер, — пожимает плечами Шеба. — В комнате у него нашли удостоверение личности и завещание. Выдали мне урну.

— Когда это произошло?

— Несколько месяцев тому назад.

— Откуда же он знает, что ты здесь? — спрашивает Найлз.

— От Херба Каена. Он читает газеты, — говорит Молли. — Караулил возле бывшей квартиры Тревора. Тоже ничего удивительного: Лео воспел этот адрес во множестве газетных заметок о путевых впечатлениях.

— На сегодня хватит, Шеба, — говорит Айк.

— А что, будет продолжение?

— Откуда у него извращенное влечение к тебе и к Тревору? — спрашивает Молли.

— Очень просто — это игра. Игра в абсолютную власть. Власть, против которой невозможно протестовать, — говорит Шеба. — Отец называл себя хозяином, а нас — рабами. Он говорил, что это самая примитивная, самая древняя и самая увлекательная игра на земле. Однажды он сказал: «Даю слово, этой игре не будет конца». Изнасиловав меня в Лос-Анджелесе, он признался, что хотел детей только для того, чтобы было кого трахать до конца дней. «Рождение двойняшек оказалось приятным сюрпризом, — сказал он. — Двойное удовольствие».

Глава 17

Новый посетитель ресторана

В пятницу мы начинаем прощаться с умирающими, которым доставляли обеды почти две недели. Прощаться всегда тяжело и грустно. В «Открытой руке» нас предупреждали, что существует опасность развития эмоциональной привязанности к подопечным. Наша работа сильно повлияла на нас. Весь день у нас глаза на мокром месте. К этому дню мы обнаружили уже четыре мертвых тела в гостиницах Тендерлойна. Мы поддерживали друг друга, как могли. Мрачный настрой усугубляется, конечно, и тем, что нам не удалось найти Тревора По. Ощущение провала и, как следствие, отчаяние подавляют всех, особенно Шебу. Никогда раньше до встречи с этими истерзанными недугом людьми не доводилось нам наблюдать такого несгибаемого мужества, неиссякаемого юмора и неодолимой воли к жизни.

Я чувствую усталость в душе. Мы заходим в наш ресторан. Официантка Лесли встречает нас объятием. Среди завсегдатаев разошелся слух, что Тревора так и не удалось найти.

— По моей вине все эти люди тратили свое время, — говорит Шеба. — По моей милости они подвергали свою жизнь опасности. А нам по-прежнему нечем их порадовать.

Шеба замолкает и начинает плакать. В этом нет ни капли актерства, неподдельное горе, она всхлипывает, как маленькая несчастная девочка. Мы не успеваем ничего ей ответить, из вестибюля к нашему столику, задыхаясь, спешит Лесли.

— Случилось нечто из ряда вон выходящее, — сообщает она.

— А именно?

— Явился огромный чернокожий парень. Похоже, бездомный. Утверждает, что у него есть к вам дело.

Шеба уже немного совладала с собой, она первая догадывается:

— Это же тот парень с фуникулера! Который хотел стащить у меня кошелек!

— Сделайте бифштекс из самого большого куска мяса, который у вас найдется. И принесите на улицу, вон на ту скамейку, — прошу я официантку.

Найлз с Айком уже вышли и разговаривают с единственным лайнбекером [101] «Окленд рэйдерз», который живет в выброшенном на свалку автомобиле.

— Наверное, у него есть новости, — киваю я женщинам, которые следуют за мной, чтобы принять участие в оживленном разговоре, завязавшемся на Пауэлл-стрит. Потом обращаюсь к Айку и Найлзу: — Я заказал обед для нашего гостя.

— Швейцар грозился вызвать полицию, когда я хотел войти, — возмущается Маклин Тихуана Джонс.

— Внешне ты не похож на их постоянного клиента, только и всего, — говорит Айк самым примиряющим тоном.

— Вы обещали пять штук тому, кто разыщет вашего педика. — Маклин садится на скамейку, мы стоим вокруг него. — Гоните мои денежки.

— А где наш друг? — спрашивает Айк. — Сначала мы должны получить Тревора По, а потом ты получишь деньги.

— Я нашел его, — говорит Маклин. — Обещал найти и нашел. Я держу слово. Теперь хочу получить свои деньги.

Маклин вынимает из кармана одну из тех листовок с портретом Тревора, которыми мы обклеили весь Сан-Франциско вдоль и поперек, и смотрит на нее, как на карту острова сокровищ.

— Да, это он, точно, — кивает Маклин. — Я видел его собственными глазами. Вчера.

Лесли выходит в сквер с подносом еды и шестью бутылками пива. Она торжественно опускает поднос на колени Маклину и говорит:

— Бифштекс мы пожарили с кровью. Годится, дорогой?

— То, что надо, мэм, — кивает Маклин. — Я люблю с кровью. Моя благодарность шефу. Добавьте к счету тридцать процентов чаевых.

Мы смотрим, как Маклин приступает к еде. Ест он с наслаждением, манеры у него, к нашему удивлению, отличные. Тут я вспоминаю, что он был звездой Национальной футбольной лиги и запросто бывал в самых лучших ресторанах самых разных городов.

— Дамы и господа, великолепная еда, просто великолепная, — восторгается он.

— Так ты видел Тревора По? — нетерпеливо спрашивает Айк.

— Да, собственными гляделками, — говорит Маклин прежде, чем положить в рот очередной кусок.

— Ты можешь отвести нас к нему?

— Служитель закона, ваш парень в большой беде. Конечно, я могу отвести вас к нему. Но вытащить его оттуда будет непросто.

— Где он? — вскрикивает Шеба.

— Он попал в лапы к Банни.

— Кто такой Банни? — спрашивает Айк.

— Лучше тебе не знать, — отвечает Маклин, увлеченный бифштексом. Он тычет в нас вилкой. — Сделаем так. Встречаемся в восемь утра на Тюрк-энд-Полк-стрит.