Высотка
Высотка читать книгу онлайн
«Высотка» — это настоящий студенческий универсум начала девяностых. В нем есть Москва и Ленгоры, знаменитое высотное здание МГУ, зачеты, экзамены, разговоры на подоконниках, дневники и письма, много музыки, солнца и путешествий налегке. Главные герои «Высотки» интересны и важны себе и друг другу, серьезны и уязвимы так, как бывает только в юности. И все же в романе Екатерины Завершневой главное остается между строк. Это не сюжет, не подробности и даже не характеры, но сам воздух того времени. И, наверное, свобода, о которой так много говорят герои романа, не замечая, что они бессовестно, бесповоротно счастливы, и что этого счастья теперь ничто не сможет отменить…
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Trusting me, baby, и я верю — в счастливую Дженис, в несчастную Дженис, во все, что она мне говорит, в Митькину спину, за которой можно спрятаться от ветра, в ночную Москву, которая мне теперь нравится больше дневной, потому что она уже вдоль и поперек изъезжена, одомашнена, приручена…
Ночь лучше уже тем, что за нами нет чужих глаз, мы свободны; носимся по городу, оглашая спящие улицы бодрым дрдрдрдддддыдыдыыыы; возвращаемся под утро озябшие, вызываем лифт; долго стоим у двери, обнявшись, я не достаю ему даже до подбородка; Митя запахивает куртку и застегивает ее вместе с моей головой — спи, я посторожу; through all kind of weather, through everythin’ that we done, hey Bobby baby kept me from the cold; и никаких поцелуев; потом мы снимаем в предбаннике обувь, осторожно открываем дверь, Баев спит; садимся за стол, молча смотрим друг на друга час, другой; Баев открывает один глаз и говорит: купи ей хотя бы шлем, а то угробишь, а мне потом в инвалидной коляске катать, ты же не будешь, ты только на развалюхе своей, и засыпает; сидим, как загипнотизированные, которых некому извлечь из транса, бросили, ушли; до завтра, я зайду в шесть, нет, до сегодня, все-таки очень правильно гулять по ночам — не приходится потом ждать целый день.
(Их поступь легка, как белая ночь // их лица светлы, они чувствуют дождь // карнизов и крыш // и так хочется прыгнуть в открытый пролет // но уже утро зевает из окон, утро встает // cпи, малыш.)
На последний экзамен Митька подкатывает меня прямо ко входу на психфак. Навстречу Акис, за ручку с сероглазой девочкой. Здоровается, заговорщицки подмигивает. Это твой новый бандит, о котором все говорят? Не похож вроде на бандита, откуда взялся? Смотритесь вы прекрасно, Аська, даже если ты будешь все отрицать. Меня не проведешь!
(А год назад утверждал, что я прекрасно смотрюсь рядом с чудовищем… Как быстро у людей вкусы меняются!)
Акис два месяца женат на сероглазой, поэтому светел и добр, на следующий курс перебирается без единого трояка, ну и я заодно. Значит, дадут стипу, а пока я подрабатываю техническим переводом в том самом журнале «PC Magazine», который до сих пор лежит на Митькином столе (и не потому, что бардак, а потому, что я его как подставку под горячее использую).
В журнал Петя устроил. Пробный текст перевела сносно, взяли на испытательный срок. Петька потешается, правя мои опусы, поскольку терминологию я изобретаю на ходу. «Two billion dollars» ничтоже сумняшеся превратила в «два биллиона». Представь себе фирмочку с оборотом в два биллиона долларов!.. Билл Гейтс отдыхает… Баев льет крокодиловы слезы… но в целом ты молоток, могло быть хуже.
Спасибо Пете, спасибо «PC Magazine», я опускаю в щель последний жеточник на метро и еду за гонораром. Если сейчас денег не дадут, чапать мне через всю Москву пешком, или штурмовать турникет под истеричные свистки дежурной по станции, или клянчить жетончик у добрых людей. «Золотой единый» почему-то потерял свою силу, не действует — баевские штучки, наверное.
Добрый дяденька редактор наскоро просматривает нашу с Петей работу, кладет в ящик стола, открывает другой и достает конверт. Ура! Ура! Значит, меня ждет слойка и батончик с райским наслаждением, а вечером Митя, Митька, Митяй.
Лето, я изжарен как котлета, мы все изжарены, живем на пляже в Серебряном бору. Кот продал бабушкин резной секретер, пропиваем (оказывается, у него бабушка в Москве! и чего он тогда по общагам мается? за компанию?). Сидим по горло в реке, в голове волшебные пивные пузырьки, мир определенно становится все лучше и лучше. Устроили конкурс нырков, кто техничней войдет в воду. Митька и Кот сплетают руки, я забираюсь на этот помост и, не удержавшись, плюхаюсь в воду, хватаясь за что придется. Клок есенинских волос остается в ладони, Баев аплодирует и советует Коту встать под водой на табуретку, чтобы уравновесить разницу в росте, иначе Митька быстро облысеет, а Кот нет, а это нечестно. На третьей попытке я весьма убедительно врезаюсь головой в дно, прыжок засчитан и мы приступаем к водному волейболу.
Маленький полосатый мячик порхает над водой, Митька бросается за ним, демонстрируя шумный, но далекий от классического образца баттерфляй (Баев говорит — стиль «бешеный кашалот», новинка сезона). Кот покатывается со смеху и сообщает мне доверительно — он еще и не так может, если перестанет дурить, у него же по плаванию разряд и целая коллекция медалек за академичку. За что? переспрашиваю я, Кот смотрит на меня с жалостью — женщина, что с нее взять.
Женщина — впервые это слово не режет слух
и когда он снимал через голову футболку
(через голову, Ася, ты бы еще сказала, двумя руками
это называется — язык отнялся, да?)
я смотрела, оглушенная
не понимая, что со мной происходит
раньше ничего подобного
я бы и смотреть не стала
тонкая мужская талия, пропорционально развитый торс
и придет же в голову — торс, да еще пропорциональный
откуда выскочило, из какого словаря
потому что без головы, как у Ники Самофракийской
пока футболка не снята, еще один стоп-кадр
пока он не видит, что я — вижу
чувствуя все, что положено чувствовать
плюс какую-то растерянность
смотрю и не могу отвести взгляд
понимая, что проиграла на старте
(а фору тебе выдали будь здоров
и то не помогло)
говорю себе — ты больше не первая
ты всего лишь самая красивая девушка Москвы
и Московской области
обыкновенная девушка, каких много
что ты здесь делаешь, такая сякая немазаная
рядом с ним?
мед и масло июльского полдня
растекающегося по плечам
как у тех юношей
которые боролись друг с другом на палестре
чернофигурные, неуязвимые
выскальзывающие из захвата, привычные к наготе
к играм на открытом воздухе
в меловой пыли, в песке, под дельфийским солнцем
свободные по праву рождения
как ласточки в нарисованных
голубых небесах
(а ты прикована к скале и ждешь, когда тебя сожрет кит вот она, твоя мифология)
все это я видела раньше, и не раз
but who knows where or when
в какой из своих прошлых жизней
которые сейчас отслаиваются одна за одной
волна за волной
(где видела? да в музее!
в залах с пятнадцатого по восемнадцатый
на экскурсии с десятым бэ
с ума можно сойти от твоих академических ассоциаций
взять и сойти с ума)
нечто подобное, наверное, пытался изобразить
товарищ Поликлет, сочиняя свой канон
и другие древнегреческие товарищи
когда-либо терзавшие мрамор
в поисках идеальной гармонии души и тела
(я правильно формулирую, Гарик?)
уверенная лепка, безупречный рельеф
белый песок, полотенце
и его мальчишеская улыбка
немного виноватая — да, я такой
но при чем тут это
айда в воду
(значит, он уже снял футболку, очнись, дурочка
отвернись, а то так недолго и покраснеть
ведь ты наконец-то освоила
этот нехитрый женский трюк?)
и потом, когда он бросил в меня тот мячик
я подумала — не слишком поспешно
умерь свой восторг, Ася Зверюшкина
покажи, что ты тоже не умеешь плавать
хоть ты умей сто раз — и под водой, и над
и дышать раз на четыре, как того требует
классический стиль кроль
промахнись, помедли немного
иначе сейчас тебя расшифруют
и твоя мертвая письменность, все эти значки и символы