Самовар

ем, отложили вылет до утра. Самолет вне расписания, его надо воткнуть в график, пассажиры пока разбрелись, кто дремлет, кто пиво пьет.

И вдруг в три часа ночи диспетчеры видят на экранах, что входит в зону и приближается целая воздушная колонна, армада в звено по три… Что такое?! Кто такие?!

А на запрос командуют по-чешски: срочно очистить полосу, прекратить выпуск и прием любых самолетов, в экстренном порядке принять колонну.

Кто, откуда, почему?! – Правительственный приказ, особое задание, исполнять.

Тут есть над чем задуматься, но думать им оказалось некогда. Потому что ребята с вечернего Ан-24 оказались уже вооруженными группами именно в тех местах, где надо. Блокировали вокзал и аэродромную технику, все выходы на поле и подходы к полосе, а первым делом ворвались в радиоузел и диспетчерскую. Полностью взяли аэропорт под контроль, чтоб, значит, никто уже не мог помешать. Четкая работа.

Чехи, однако, ребята ведь тоже ничего, когда-то они и немцев били, на топот насторожились, черт-те чем пахнет! тревога! Устроили в дверях свалку, успели аппаратуру разбить, рубильники замкнуть, предохранители сгорели, погасло везде, темнота полная, никакого навигационного обслуживания, никакого наведения – умер аэропорт.

А небо уже гудит, ломится, первый АН-12, огромный пузатый транспортник, заходит прямиком на полосу, посадочные фары включены – и спокойно садится.

Первым бортом садился лично командир дивизии, генерал-майор Остапов, и следом – интервал одна минута! – садится вся дивизия.

Из первой машины тут же выкатываются газоны с десантниками и мчатся к зданиям, из второй выезжает электростанция и врубает прожектора, заливает все светом, и через сорок минут вся дивизия уже на земле, машины заруливают на основную стоянку, на запасную, на рулежную площадку – каждый экипаж знает свое место и очередь, отрабатывалось, и очищают место следующим, открываются аппарели и бэтээры несутся в рассветный город – занимать телевидение, радио, железнодорожный и автовокзалы и тому подобное. Последний самолет еще садится – а с первого уже мчатся по городу указанным на подробной карте маршрутом, благо улицы пустые.

Через два часа город был взят – без единого выстрела. Вот так это делается – если по-настоящему, всерьез и с подготовкой. Так что – не надо: умели, умели.

Тот Ан– 24 был летающим диспетчерским пунктом. Он ко времени вырулил в перспективу полосы и давал пеленг по радиомаяку, обозначившись бортовой подсветкой. А четверо с фонарями обозначили начало посадки и направление.

Блестяще была операция спланирована, и блестяще проведена.

Ну, а наутро чехи просыпаются – ах! что такое: город занят русскими. Что, как? вот так… уже все, и совсем не больно.

На самом деле больно им было, конечно. Плакать стали, плакаты писать: В 45 – освободители, в 68 – оккупанты. Поначалу на тротуарах собирались, в дискуссии пытались вступать, листовки совали. Я говорю: Какой же я оккупант. Если б я был оккупант – я бы спал в твоем доме с твоей женой, а ты бы спал