Лето на границе (СИ)

После обеда мы действительно пошли вверх по течению через традиционный бурелом. Наши силы в нем примерно уравновешивались, потому что Андрей Герасимович легко перешагивал через низкие преграды, которые представляли проблему для меня, но хуже пролезал под высокими.

В какой-то момент полоса препятствий стала нечестно низкой, и я потеряла его из виду, а потом даже перестала слышать треск ломаемых им веток в шуме воды. По мере приближения к источнику шума, он становился все громче, так что я уже представляла себе что-то вроде Саяно-Шушенской ГЭС размером с весь овраг. На деле водопадик оказался едва ли не меньше, чем вчерашний в склоне. В воде за ним появился подозрительный зеленовато-серый ил.

На повороте Андрей Герасимович сказал, что речка-срачка - это местная канализация, поэтому дальше мы не пойдем ( "Мы ходили - потом неделю воняли" ). Он направился к холмику на склоне у самой воды, где нашел куски характерных для раннего Триаса гравелитов.

Я взялась за них без особой надежды, поскольку мы с Триасом не дружили, но уже скоро нашла половину чешуйки рыбы. Андрея Герасимовича она не очень впечатлила, но то была первая моя находка в триасовых отложениях, поэтому я обрадовалась. Сам он нашел "тупиляка" - позвонок амфибии тупилякозавра, типичного для этих отложений. Позвонок - самая популярная часть тупиляка, именно их находят в таких местах чаще всего. Другие находки редки то ли из-за грустных условий захоронения, то ли из-за общей безнадежности раннего Триаса сразу после Великого вымирания, когда живность масштабно повымерла. Я, впрочем, видела его впервые, хотя слышала о нем и пыталась найти при случае с первой экспедиции два года назад.

Когда я взялась за фотоаппарат, чтобы заснять "пугливого зверя", Андрей Герасимович сказал, что рядом с позвонком находится еще одна мелкая косточка. Я разглядела ее с третьей попытки, настолько она была маленькая и неприметная в окружающей породе.

Затем мы переместились ниже по говнотечке в еще более печальное место с таким же холмиком и такими же гравелитами, которое, по мысли Андрея Герасимовича, должно было быть более богатым, но сколько там ни били - ничего больше не нашли. Я порядком устала от мелко-пестрых гравелитов, от которых у меня в сумраке оврага болели глаза, и окончательно разочаровалась в раннем Триасе, а Андрей Герасимович, надо понимать, во мне.

В овраге темнеть начало раньше, чем наверху, поэтому скоро мы оставили попытки найти Андрею Герасимовичу "текодонтика" (маленького текодонта), послушали, как стучит где-то поблизости дятел, и начали подниматься по склону, не возвращаясь к привычной тропинке. Путь пролегал через очень мрачный лес с копытнем и заросли борщевика в мою руку толщиной. Когда мы вышли, наконец, к проселочной дороге в поле, на Андрее Герасимовиче нашелся второй за день клещ. Пока мы осматривались на предмет его членистоногих родственничков, мимо нас прошла лошадь, тащившая на себе автомобильный прицеп. Из него на нас мельком взглянули пользователи конструкции. Мы пошли следом за ней и вскоре оказались на дороге в Гороховец.

Собаки к вечеру оживлялись, из-под одного забора на нас даже выскочила мелкая псинка, но пулей метнулась обратно, когда я переложила молоток с одного плечо на другое.

"Группы геологов" в гостинице еще не было, поэтому мы заказали ужин из стремительно сокращающегося списка блюд в меню и разделились: я пошла в "Магнит" за едой на завтра, а Андрей Герасимович - смотреть закат. По возвращении с провизией я двинулась было за Андреем Герасимовичем на Лысую гору, но тут пришла неторопливая уборщица и забрала пакет с мусором, неустанно жалуюсь на отсутствие в номерах других постояльцев. Она куда-то унесла наш с Машей мусор, надолго пропала и вернулась с пустым пакетом. Закат в тот день все равно не удался из-за облачности. Когда стало ясно, что "группа геологов" задерживается, Андрей Герасимович позвонил им с угрозами съесть арбуз, который привезла Маша.

На ужин мы все немного опоздали и вместе с супом получили вазочку белой субстанции. Когда вся еда была съедена, подозрительную вазочку заметили, сочли сметаной и презентовали Валерию Константиновичу. Он набрал полную ложку, под разговоры отправил в рот и немедленно сообщил, что это майонез.

По NatGeo Wild показывали передачу про самых опасных животных Австралии. Когда там мужика укусила сетчатая коричневая змея (Pseudonaja textilis), он сел на кухне пить пиво, вместо того чтобы бежать к врачу. "Последний пиво", - прокомментировал эту ситуацию профессор Шнайдер.

Воздушное место

Выход слегка застопорился, когда мы собрались все во дворике гостиницы, кроме Валерия Константиновича. Вечером перед сном я дочитала в "Палеомире" дневник Аллана Ефремова, сына Ивана Антоновича, который писатель, поэтому между сбрызгиванием штанов спреем от клещей сообщала стоявшему рядом Андрею Герасимовичу свое мнение об этом и стиле работы Чудинова в частности. Андрей Герасимович мое недоумение по адресу Ч поддержал, но далее сливать информацию об основном составе моего любимого "сериала" не захотел. Когда я спросила о Татаринове - его научном руководителе, - он замялся и сказал, что при девушках о таком говорить не может. Стараясь не подать виду, как меня в очередной раз бесит его закостенелый сексизм, я отправилась с ним все в тот же Жуков овраг.

На этот раз к нам присоединились немцы. Заботясь об их безопасности, мы рассказали им про грозных "ticks" (клещей), и те немедленно появились в своем излюбленном месте - полянке под деревьями. Я поймала одного очень прыткого на себе и усомнилась в эффективности спрея.

Едва спустившись в овраг, мы разделились: немцы ушли в одну сторону за глиной, а мы - в другую, туда, куда пока еще не ходили. Пройдя немного вниз по течению, Андрей Герасимович нашел куски конгломератов и дал команду подниматься. Мы забрались почти под самый верх, откуда дно оврага вообще не просматривалось, зато открывался красивый вид на кроны растущих внизу деревьев и заросли противоположного борта. В целом место было, как выразился Андрей Герасимович, "воздушное". Миазмы говнотечки и правда отсюда не чувствовались совершенно, а над головой было голубое небо в облачках вместо мокрой растительности.

В отличие от вчерашнего плохо отбиваемого слоя, тут были хорошие контактные конгломераты с крупными включениями, разламывающиеся иногда просто в руках. И их было много - Андрей Герасимович решил остановиться на одном углу, расчистил его и отбивал крупные куски, которые мы делили и крошили дальше в поисках костей и копролитов. Кости тут вроде как раньше находили, но редко. Но интересные. Но редко. В общем, почти как те раки по три и по пять они были - то есть реально их не было вообще.

Зато стали попадаться копролиты - темные, длинные и печальные на вид. Я предложила Андрею Герасимовичу играть в игру "Кто больше копролитов найдет?", но он отказался и тут же нашел самый большой и толстый - почти что "золотой снитч", который принес бы ему победу в игре, ежели бы он на нее согласился.

Мне попадались в основном мелкие, иногда соседствующие с кристаллами кальцита. Антон рассказывал, что находил в этом месте копролит, весь окруженный такими кристаллами, - "дерьмо в алмазах". Антону он очень понравился, но Андрей Герасимович не увидел поэзии в сочетании низменного и возвышенного и отбил копролиту изысканное обрамление. В коллекцию института он отправился такой же, как все.

Так час проходил за часом. Мимо нашей точки внизу проломился в сторону немцев Валерий Константинович. Мы прервались на обед и снова сели по краям площадки "воздушного места" долбить конгломераты. Валерий Константинович проломился в обратном направлении. Затем прошествовал снова к немцам в компании с Машей, которая искала остракод в проблемной точке и доказала, что их там нет.