Альбина и мужчины-псы
Альбина и мужчины-псы читать книгу онлайн
Спокойствие маленького чилийского городка нарушено появлением двух таинственных женщин - уродливой Каракатицы и соблазнительной Альбины, тайну происхождения которой знают только тибетские мудрецы.
Впервые на русском языке проза знаменитого кинорежиссера ("Крот", "Священная гора", "Святая кровь"), автора мистических комиксов, исследователя языка Таро, основателя постсюрреалистического движения "Паника", композитора, поэта и психошамана Алехандро Ходоровского. "Альбина и мужчины-псы" - фантастический роман о мутациях, вечном перерождении и магической подоплеке повседневности
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
- Госпожа вернулась, - проговорил коротышка.
- Громкий лай привлек ее внимание, и она вспомнила о нас, как же иначе? Вот она снова здесь, и, как раньше, ткет паутину между четырех кипарисов...
Каракатица заметила в середине площади, между плотных стволов, неясную фигуру. Это могла быть старая дама, завернутая в плащ, или гигантский черный паук.
День упал с неба, будто чайка, пикирующая в надежде поймать рыбу. Он разогнал тени - все, кроме отбрасываемых кипарисами. Деревья сделались темной сердцевиной света. Альбина стонала, распростершись на матрасе, будто ей снились кошмары. Простыни были в пятнах крови, а посреди Альбининой спины зияла рана с неровными краями и виднелись кости позвоночника. Каракатица налила в стакан водки, чтобы промыть это место; но, пока ее подруга протирала глаза и сладострастно потягивалась, рана, подобно недоверчивой раковине, затянулась.
- Бедняжка, тебя, наверно, беспокоит укус?
- Укус? Какой еще укус? - с невинной улыбкой спросила Альбина.
- Да у тебя же вся простыня в крови!
- Кровь? Где ты видишь кровь?
Красные пятна на постели исчезли. От укуса не осталось и следа. Каракатица и Амадо сглотнули слюну. Не сном ли было все это? Они рванулись к двери, испустив вздох облегчения и ужаса одновременно. Там, снаружи, среди четырех кипарисов Госпожа плела свою паутину. Предводительствуемый отрядом пожарных со смоляными факелами и городским оркестром, наигрывавшим похоронный марш, к ней двигался кортеж ослов, украшенных черными перьями: они везли троих мертвецов с перегрызенным горлом. Следом брели, спотыкаясь, несколько мужчин, перевязанных бинтами.
Амадо, забившись в угол, грыз ногти и поглядывал на обеих женщин. Каракатица, как обычно похорошевшая, учащенно дыша от беспокойства, наблюдала за тем, как обнаженная Альбина грациозными движениями убирает птичий помет: попугаи свили себе гнездо под крышей дома. Она беззаботно насвистывала что-то веселое и, казалось, ничего не помнила о своей ночной вылазке. При виде этого деланного спокойствия человечек вскипел. Он прыгнул на бочку и заорал:
- Ну хватит! Мы здесь не дураки! Это серьезно! Знай же, Альбина, что ты превращаешься в похотливую суку и заражаешь своими укусами мужчин нашего города! А вы, сеньора Каракатица, должны это прекратить! Если не сделать этого, то каждое полнолуние Госпожа станет набивать свое брюхо мужчинами-псами, войдет во вкус и пожрет нас всех!
Когда Каракатица в подробностях рассказала Альбине о том, что случилось на равнине прошлой ночью, та разрыдалась:
- Сердце мое, я обязана тебе жизнью, ты никогда не скажешь обо мне дурного. Но ты можешь ошибаться и невольно говорить неправду. Наш разум похож на прочный корабль, плывущий по морю безумия и сновидений. Не доверяй темной стороне самой себя, посмотри на меня так же, как раньше: я женщина, а вовсе не похотливая сука,я не питаюсь человечиной, и ни один мужчина не способен превратиться в животное. Ты любишь меня, ты не можешь рассказывать обо мне такие ужасы! Это все злобный карлик, он тебя заколдовал, он хочет нас разлучить, не верь ему!.. Давай снова сядем на велосипед и уедем отсюда. И найдем место, где нет мужчин!
Амадо увидел, что Каракатица заколебалась от плача подруги, бормоча «прости меня» и укачивая ее на руках, словно большого обиженного ребенка. Он пришел в отчаяние. Альбина, сама того не сознавая и не желая, ночью была одним существом, а днем - другим. Чтобы все мужчины в городе не заразились, следовало раздобыть веские доказательства. Причем доказательства вещественные: слова Каракатицу не убеждали. Но где же взять их днем? С криком «Должно получиться!» Амадо закрыл двери и оконные ставни, заткнул все щели, через которые мог просочиться свет и, несмотря на протесты попугаев, достал из-под крыши круглое зеркало, направив на него луч фонаря. Предмет, похожий на луну, плюс усилия Амадо пробудить в себе вирус сделали свое дело: лицо вытянулось в собачью морду, кожа покрылась шерстью, руки и ноги превратились в лапы. Перемежая слова лаем, Амадо произнес не без труда: «Видишь, Альбина... можно... стать... собакой... ты... и луна... вот причина...»
Каракатица загасила фонарь, пнув его ногой, и принялась открывать окна и двери. При дневном свете Амадо вновь обрел человеческий облик. Альбина, убедившись в его правоте, была просто убита:
- Я верила, что я такая, как есть. А оказалось, такая, как раньше. Но что было раньше, я не знаю. Может быть, узнаю в один прекрасный день. Тогда я стану другой, но перестану быть такой, как теперь. И это так расстраивает меня... Помогите мне, пожалуйста!
Каракатица обняла подругу, облив слезами и соплями ее обильную грудь:
- Я тоже не хочу, чтобы ты менялась! Нам ведь хорошо друг с другом так, как сейчас... Теперь, когда мы знаем все, давай в полнолуние привязывать тебя - конечно, с твоего согласия. Мы наденем на тебя наручники, заткнем тебе рот тряпкой, запечатаем уши воском, запрем дом! А всех самцов, которые будут принюхиваться и выть, станем отгонять железной палкой! Тебе не нужно допытываться, кем ты была раньше, и стыдиться тоже не надо! Твое прошлое нам не нужно: кошка и кошкин хвост - разные вещи!
Амадо, слегка откашлявшись, заставил женщин обернуться в его сторону:
- Э-гм... да, так вот, сеньориты... хвост, взятый в отдельности, не есть кошка, но если он подвешен к кошке сзади и за него дергают... то ясно, что он для кошки вещь не совсем посторонняя... Позвольте мне, раз уж я причастен к этому вопросу, дать один совет: если предположить, что превращение в собаку - не проклятие, а болезнь, то можно надеяться на излечение. В природе нет яда без противоядия. Нам может помочь донья Софокос, знахарка. Ей уже сто сорок три и она вместе со всеми стариками живет в шахте, но охотно появляется на людях, если приготовить ей жареных рыбок-атеринок. Поскольку она питается одной глиной, это лакомство просто сводит ее с ума.
Приходилось опасаться Бочконогого, и поэтому все согласились на то, чтобы Пинко, глухонемой погонщик ослов, целый час тискал Альбину. За это он доставил их, укрыв в своем стаде, на пляж. Спрятавшись за прибрежными скалами, все трое несколько часов пытались наловить хотя бы с полдюжины рыбок. Обычно длинные и совершенно безмозглые рыбы-атеринки, привлеченные кусочками хлеба на дне корзинки, приплывают целыми стайками, так что рыбаки извергают их обратно в море, будто светящуюся блевотину. На этот раз, однако, улова не было. Рыбы плавали поодиночке и так нервничали, что заглатывали наживку и удирали, прежде чем крышка корзины захлопнется. Амадо, Каракатица и Пинко – этот помогал не по необходимости, а чтобы исподтишка прижать свои похотливые ладони к Альбининым ягодицам, как бы из-за удара волны, - отчаявшись, вышли из воды, продрогшие до костей, и растянулись на солнце. Альбина с сочувственным вздохом нырнула в море. Тут же к ней подплыла розовая рыбка, чтобы посмотреть на Альбину - или, скорее, поклониться ей. Та широко раскрыла рот, и рыба оказалась у нее под языком, будто в гнезде. За полчаса удалось поймать шесть штук: достаточно для обольщения доньи Софокос.
Шахта, вырытая в узловатой горе, над обрывом, походила на рот гигантской мумии; вместо крика из нее вырывалось облако оранжеватой пыли. От жары в подземелье возникали потоки воздуха, в них кружились перья мертвых чаек, острые, как наваха. Все трое с рыбками, запущенными в колбу, долго стояли и кричали у темной галереи. Никто не отвечал, жалобный напев сотни стариков заставлял колыхаться языки пыли. Наконец, прокладывая путь между медно-красных завитков пыли, появилась знахарка в сопровождении броненосца. При виде аппетитного подношения она бросила ком глины - броненосец принялся с жадностью его лизать - взяла крючковатыми пальцами колбу и, едва не задохнувшись, проглотила рыбок вместе с соленой водой. Затем старуха повалилась на горячую землю, (но высохшая пергаментная кожа, кажется, даже не ощутила этого), погладила вздутое брюхо, рыгнула и разразилась каким-то пьяным хохотом.