Ангелы и революция

Обращение Камчатского ревкома

Граждане Советской Камчатки!

Как вулканы изрыгают огонь из нашей земли, так и мы сейчас должны изрыгнуть свой гнев на головы врагов революции. Тогда все они сгорят или, спасаясь от огня, утонут в океане. Вулканом должен быть каждый из нас. Вулканом проснувшимся, а не сонным или потухшим.

Звоночек

Он тоже есть у женщины, но так просто его не увидишь, а только если с женщиной этой вы особенно близки. Заденьте его несильно — и женщина запоет.

Поветруля

Летает с цветка на цветок, спит в ведре, оставленном у быстрой реки, утром задумчиво смотрит на купающихся мужчин.

Чехи

Вот так номер — чехи занимают волжские города. В Казани, Самаре и Сызрани на деревьях и двухэтажных домах (деревянный верх, кирпичный низ) висят оглашения на чешском языке.

Ребята, за это вам не нальют сливовицы и не сыграют на скрипочках «Летела гусыня над синей Моравой», а пальнут из пушки с пароходов Волжской флотилии.

Аффен-пинчер

В немецких городах и кое-где в нерусской Балтии встречается эта собака. Она мала и добра, но похожа на сатану в молодости. Смотрите, вот он идет по аккуратной улочке со своим толстым хозяином.

Бедные немецкие ангелы! Они никак не привыкнут к такому вот аффен-пинчеру и всякий раз, завидя его, кричат испуганно — черт! черт! — и бросаются врассыпную — под крыши домов, в открытые окна булочных, за стеклянные двери почт и цветочных магазинов и к немецким девушкам под кофточки и в рукава.

Немецкие девушки — счастье и неяркий свет, — всегда готовые похвалиться величиной груди, отлично скрывают ангелов от страшного аффен-пинчера. Вон, вон он пошел, милый выходец из ада с косматыми ножками и маленьким язычком.

Фотографии и рассказы о нем доходили до нас, а здесь же аффен-пинчера мы пока не видели, но любим и ждем его уже давно.

Виноград

Виноград — трудно себе представить слово более эротически насыщенное. Мы помним об этом еще с Песни Песней, с ее эротических виноградных аллегорий. Столько эротики, сколько стучит в этом слове, нет ни в одной самой юной и пылкой супружеской кровати.

Виноград — и форма и дыхание, виноград не скрывает никакая одежда, виноград — это и островки радости под пижамой моей подруги, и ее темная-темная смерть под моей ладонью, и ее голос, который зазвучал еще до моего прихода виноградным наречием, — и я не слышал того начала: цвет и шелест одежды, россыпи пуговиц, освобожденных от удушья, я звонил в звоночки, я плавал, я тонул, я кружился в других виноградниках.

Веревочный театр

Веревочный театр — это человек с большим мотком веревки за спиной.

Он выбирает себе часть улицы или сквера или заходит в помещение и начинает растягивать веревку в нужные ему конфигурации. Декорации готовы: на этот раз они крепятся на двух скамейках, двух деревьях и неживом фонтане в Вороновском саду. Декорации похожи на паутину, лес и горсть кристаллов одновременно.

Хозяин театра вынимает из сумки на плече тряпичные личины: длинные носы, яркие рты и фиолетовые листья на щеках; вынимает также бумажные звезды, четыре солнца и пять месяцев. Светила висят повсюду на веревках, а личины — одна под другой — одеты на хозяине театра.

Он забирается в свои веревочные дебри и оттуда говорит: вот сейчас будет спектакль «Миорица» — о румынской овечке и трех пастухах, один из которых этой ночью увидит смерть.

Хозяин театра начинает кружиться в своих веревках, читать стихи и петь, еще танцевать, напевая и хлопая ритмически, при этом он откидывает личины, оставляя то одну, то другую, то третью — все по тексту.

Некоторые из его зрителей говорят: ему бы в пару скрипача или аккордеониста.

Но мы не знаем его планов и мнений о своем театре.

Спектакль заканчивается, и театр сворачивается очень быстро. Мы хотим застрелиться от избытка чувств и, ругаясь, отираем глаза. Дует ветер, где-то за садом играет знакомая музыка. Мы подходим к веревочному человеку и отдаем ему честь вместе со словами восхищения.

Он очень рад и таинственно показывает нам еще одну небольшую сумку на поясе, которой ранее мы не заметили. Он открывает сумку — сумка полна пуговицами, желтыми преимущественно, но есть и красные, и блестящие черные, и круглые деревянные, похожие на колеса, кроме пуговиц в сумке две катушки ниток. Что это? — наш вопрос. Это Пуговичный театр, ну, по-иному сказать, — кукольный. Если Веревочный театр можно назвать драматическим, то Пуговичный будет кукольным, — его слова. Так что перед вами еще и директор Пуговичного театра — могу рекомендоваться и приглашаю на спектакли, которых пока что не было.

Мы быстро прощаемся, потому что чувствуем, что глаза наши вот-вот бессовестно нас предадут. Мы уходим из сада.

Давай вернемся и застрелим проклятого пуговичника или удавим его же веревками, — предлагаю я на ходу. — Я так жить не могу, я как будто напился царской водки, глядя на его веревочно-пуговичное искусство, и теперь она гуляет во всех моих жилах.

Товарищ мой того же мнения и состояния духа.

Говорится одно, делается другое — и мы палим прямехонько в небо, ничуть не опасаясь ни за здоровье гуляющих там ангелов, ни за то, что за стрельбу без надобности револьверы у нас отберут.

Привитивизм это

нитка

дерево веревка пуговица шерсть

холст

трава мельница мука

солнце

очки

колесо платок бабочка велосипед органиструм глина

зонт

грелка

перья

радуга

утюг чернильница спицы

расческа лестница

кора

пропеллер подушка полотенце копыто

арбалет

электричество

подстаканник

мёд

пирог

груша

хлеб

яичница

творог

гренка

горох

такса

гусеница

перепелка

утка

хомяк

рыба

гусь

черепаха лягушка

овцы

мышь

паук

гад

морская

свинка

жук

лось

россомаха улитка

пчела

крот

ящерица

бабочка

богомол черемуха

рябина

базилик

береза

калина

ель

лиственница

ива можжевельник сосна

липа

чистотел

щавель

мята

мак

орешина

лопух

мох

глоксиния пеларгония лимон

Аня

Агата

Аурел

Агнесса

Марта

Евгения

Гомель

Тотьма

Вологда

Або

Пинск

Калуга

Фэгэраш

Чердынь

Киев

Рашка

Явор

Ветлуга Звониград Пошехонье Устюг

Олонец

Оса

Сучава

Вятка

Усть-Сысольск Могилев

Гороховец

Харбин