Прабкино учение
![Прабкино учение](/uploads/posts/books/no-cover.jpg)
Прабкино учение читать книгу онлайн
Миролюбов Ю.П. Собрание сочинений. Т. III. Прабкино учение. Сборник рассказов. Омск, 2006. А4, 56 с.
Юрий Миролюбов. Прабкино учение. Сборник рассказов. Мюнхен, 1977
Все права сохранены© 1977 by Mrs. J. Miroluboff Heinrichsallee 35, Aachen, West GermanyDruck: I. Baschakirzew Buchdruckerei, 8 Munchen 50, Peter-Muller-Str. 43.Printed in West GermanyВнимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
КОЛЯДИНО УГОЩЕНИЕ РОДУ-РОЖАНИЦУ
Заснежило, забуранило ввечеру, света Божия не видать. Видали сквозь пургу — неясной тенью санки одноконные прошли, а это Свят-Микола с Филипповкой проехали метелицу поборять, православных спасать, на дорогу выводить на звон колокола во мгле. А снег все гуще, метелица сильней, — так, надоумь [38] и за Вечерю сели, Христа Рождающегося встретили.
Знали о том благие коровы, когда в яслях, на рассыпанном снопе, в колосках жита Свет Неизреченный загорелся и Богоматерь с Иосифом новорожденное Солнце Разума, Младенца Иисуса положили.
Изумленным оком смотрели на Чудо из Чудес коровы, перестали жвачку жевать, склонили свои морды к яслям, согревая теплым дыханием Младенца, Слово Божие. Лишенные речи животные обожали Рожденное — Свет от Света — Слово. Волхвы пришли с пастухами, сначала поклонились пастухи, потом Волхвы со звездою. Положили они золото, смирну и ладан к ногам Господним, царские дары Вседержителю Неба и Земли. Ушли и они, а ясли светились. Благие коровы, думая, что то Мать-Заря зажглась, все стояли немые и косноязычные. И вдруг восторг обуял их. Заревели они радостно. Замычали, возвещая миру Спасение.
А в доме — старые знакомые появились, ожили, пришли в движение. Первым вышел из-за шкапа с платьем Домовой-Батюшка, бородка — клинушком, росту годовалого, на шее пестрядка повязана, волосы длинные, в сене, с остюгами, а из ушей половка сыплется — долго под угольником сидел, на кутью, взвар облизывался, да и накануне с котом Васькой весь день на сеновале барахтался. Кот ленивый, так его Домовой-Батюшка мышей ловить учил. Вот и сена набрался.
Обмахнул Домовой-Батюшка сапожки свои юхтовые веничком просяным, волосы елеем из лампадки примазал, сенной бражкой виски примочил, кафтанишко одернул, прихорошился и пошел на галерею домовых божков кликать.
— Па-жал-те. На Колядино угощение Роду с Рожаницей почитание. В предбаннике.
На гореще [39] кто-то завозился, стал ляду [40] поднимать, затем оттуда свесилась мочальная борода в паутине, показался посошок, нос картошкой, длинные волосы, и Го-решный показался весь в пыли со связкой сухих грибов, забытых с осени.
— Что кричишь, батя? — спросил он.
— Слезай… Слезай… Роду-Рожаницу в предбаннике хозяева уважение выставили.
— И что людёв тревожить зря. То целый год — ни гу-гу, а то — «слезай», — проворчал Дедок, но слезать все же начал, не так, чтоб быстро, а поставит один валенок на ступеньку, а затем другой туда же.
— Опять «рубь-пять» делаешь? — съязвил Домовой-Батюшка. — Нет того, чтоб — раз-раз — и слез!
— Фуставы болят, — беззубо прошамкал тот. — Весь год на горешном срубе греюсь.
— А про «де-усек» тож подумываешь? — рассмеялся Домовой. — Стар-черт, а когда Машка на горище зачем-то полезла, так приставать стал? И не стыдно тебе?
— А сево ж стыдно? Де-ушка, правда, ладная.
— А за кривой Марфой побежать не хочешь? Тебе бы «де-усек»!
— А на кой мне ляд Марфа? От нее только блохов наберешься, — добродушно отозвался Горешный. — Она даже неизвесно, баба ли? Шаг мужской, ухватка — тож, а морда рябая, да ис-цо мхом обрасла.
— Самая тебе конфета. Оближешься.
— А пус-чай ее Буренка забодает. Оченно нужно с дурой связываться.
— Ну-ну. Поспешай к предбаннику. Там стоит от хозяев уважение, кутья, взварец вишневый, прямо — мед, пирожки с морковкой, жареная рыбка-с. Из-под льду Матвей наловил. Линьки-с, жирные.
— А выпить будет сто?
— Раз сказано, что Роду-Рожаницу уважение, так не токмо выпить, но и напиться можно будет. Брага-с. Черная-пречерная и черносливом отдает, а в кружку нальешь, и в ней на палец пены, крепких дрождей, хмеля плавает… Потянешь, со свистом даже идет.
— Со сфистом?.. Да ну?.. — остановился Горешный. — И… с солеными грибками?
— Да не только. Есть и маринованные, на укропе, тмине, гвоздике, лавровом листе, мускате. А рыбка — на подсолнушном масле, так тебе линьки в собственной корочке и катаются. Кругом маслинками, огурчиками, перцем соленым обложены… и ягодкой — шиповником, в винном уксусе моченым, красным-прекрасным.
— Да это уж… Пойдем, — заторопился Горешный, — Овинник ведь все сам сожрет.
— Ага… Испугался? Я так думаю, что и сожрал уж.
— Пойдем… пойдем… Чистая беда с ним. Насидишься на гореще целый год, а придешь, он тебе половину Рожанична уважения и слопал… Тот год ведь, что пока с гореща слез, а он фаршированные баклажаны с перцем и прибрал ведь? Да еще, когда спросили, за собой посмотрел, говорит: «А не знаю … туто-ся где-то лежали …»
Горешный с Домовым торопливо вышли на двор, захрустели по снежку: «Хруп! Хруп!» — сапожками, и только их и видели, скрылись в предбаннике.
Там уже сидели Овинник с Погребником, а в углу Соломенник, и у окна, сняв паутину рукой, садился Огородник.
— Здоровы, братцы, — сказал Домовой входя. — Как там, все в порядке?
— Здрав — желаем, батя Домовой, — хором отвечали они. — Как твоя милость изволит поживать?
— Да ничего. Вот Горешного привел, на Овинника обижается.
— А чего это? — отозвался Овинник. — Чего ему не хватает?
— А баклажаны помнишь?.. Слопал ведь.
— Какие баклажаны? Да отродясь… и не видал даже.
— А прошлый год-то забыл?
— Да кто ж в Новом Году старый год поминает?
— Ну-ну, братцы, чего там, — вмешался Соломенник. — Кто старое помянет…
— Тому глаз вон, — подхватили, смеясь, остальные.
— Здорово, братцы. Роду-Рожаницу поклон низкий. Старым дедам — почтение, а гостю — угощение, — поклонился, входя, Конюшенный. — От коней наших — тоже поклон. Говорят, травой свежей запахло.
— Заходи, заходи, брате. Да затворяй двери поскорей. Холодно. И то, спасибо, месяц светит, так обогрелись, а то — чистая беда.
Через окошко, правда, светил яркий месяц, и лучи, в виде костра, падали посредине предбанника. Вокруг этого места и сидели все домовики.
— А где Коровник, Птич, Золич? — спросил Домовой. — Где прохлаждаются?..
— Пошли за Зерничем, а тот все зернышки считает, работает с самых Спожин без отдыху, на вопросы не отвечает, рукой машет, — некогда, мол.
— А Коренич где?
— В погребе, корешки перекладывает.
— А кота Ваську не забыли? Приглашали?
— Думали, да никак не придумаем. Ежели Жучка увидит, так сейчас же на него и накинется, как быть?
— А вы — Ваську угостите, и спать ушлите, а потом уж Жучку.
— Так бы это и было, ежели бы Васька… Вор ведь. Он — не то чтоб рыбью головку, нет, он тебе всю рыбу сожрать хочет…
— Ну, добре. Подождем остальных.
— Подождем-то, подождем, да почему бражки не выпить? — громким голосом возразил Конюшенный. — Коровника все нет, а мы что ж? Так, зря сидеть?
— Добре. Наливай Овинник. Попенестей.
Тот налил каждому по полному березовому корцу.
— Эх, знатно, — потянул пену первый Домовой. — На чистом сене заварена.
— На сене с ржаной соломой. Три дня хозяин раскаленные голыши в бочку кидал, а когда брага наварилась как надо, сухого терну положил, да ячменя пророслого, да жита, в печке прожаренного, а после — меду, хмеля, да смородинного листу, а когда устоялось, дрождей, да изюму сухого, да вишен…
— Ну, так это ж тебе не простая брага, а Суряница будет, — с восторгом воскликнул Соломенник, стукая пустым корцем по столику. — Слава хозяйке с хозяином. Наливай еще.
— Слава! Слава! — подхватили остальные. — А ты обожди, еще батя Домовой не кончил.
Когда выпили по второй, явились и остальные.
— Слава бате Домовому, Роду с Рожаницей.
— Слава! Слава!.. Слава!.. — хмельными голосами отвечали другие. — Где вас носило? Тут такая брага, что быка с ног свалит.
— Да мы, слава Снопу с Власом, обошли дворы еще раз, чтобы чего не случилось… Метель давно стихла, месячно на дворе. Мороз Красный Нос говорит, что к утру они вдвоем с братом Синим Носом Коляду встречать будут.