Bambini di Praga 1947

— Дамы, знаете ли вы, что такое пятновыводитель марки «Радуга»? Это полезный помощник по хозяйству! — И размахивала пакетиком с пятновыводителем.

— Вечно вы с вашими дурацкими шутками! — сказал Тонда, вытирая окровавленным платком глаз, в который попал кусочек орешка.

— Вот тебе пластырь, — отозвался довольный управляющий и сунул Тонде в кармашек сто крон, а потом оглядел Венецианскую ночь, посмотрел на луну над водой, поглощавшей музыкальные аккорды, и проговорил: — Хороша ночь, ах, как хороша! До чего же это здорово — жить на свете!..

Девушка, объяснявшая у столика, как надо пользоваться пятновыводителем фирмы «Радуга», воскликнула:

— Конечно, милые дамы, встречаются пятна, которые нельзя отчистить, не повредив ткань!

— Спасибо вам, — наклонилась к управляющему девушка с кувшинками, и зеленый шарик лизнул ее в лицо, — я бы и за неделю столько не продала. И как только вы это делаете?

Пан управляющий сказал:

— Это надо уметь. В Колине два десятка портных обвинили меня в том, будто подписали заявление в «Опору в старости» под гипнозом. Тогда я взял слово и защищался так, что эти двадцать портных отозвали свои жалобы, а я вдобавок прямо в коридоре заключил еще две страховки — с судебными экспертами… И вообще — если уж вы решили назваться груздем, то будьте решительной и неуклонно идите к своей цели. Увидели клиента — и тут же, точно тигр, разите его одним ударом… Надо обработать клиента психологически, чтобы он побыстрее подписал заявление и отдал вам деньги… как под гипнозом. Никакого диалога! Только монолог!

Так говорил, упиваясь собственной речью, пан управляющий. Девушка с кувшинками поклонилась ему и пошла с Виктором к тиру.

Блондинка указала на огромный диск с разноцветными секторами и воскликнула:

— Если у вас нет возможности отбелить свое белье на травке под солнышком, то вы должны довериться нашему отбеливателю, отбеливателю марки «Радуга»! Хотя, как я уже говорила, встречаются пятна, которые невозможно отчистить без повреждения ткани.

— Барышня, — спросил пан управляющий, — у меня на душе есть пятна, от которых я никак не могу избавиться. Что вы мне посоветуете?

— Тут наша «Радуга» бессильна, вам придется скоблить их ножом, — ответила блондинка.

— А если я потом умру?

— Невелика потеря, — засмеялась блондинка.

— Как это?

— Я дважды не повторяю, — опять засмеялась она, беря деньги у тех, кто покупал пакетики с пятновыводителем.

А потом блондинка устремила унылый взгляд в даль, откуда доносилось нежное треньканье мандолин и где плыл по реке уже наполовину скрытый зарослями вербы ярко освещенный паром…

— Везет же кому-то, — вздохнула она.

— А чего бы вам хотелось? — спросил управляющий.

— Прокатиться вот так вот по реке.

— За чем же дело стало? Приглашаю!

— А торговать кто за меня будет? Я сегодня собиралась проводить в гостинице беседу «Что такое РАДУГА?», но Венецианская ночь спутала мне все планы. Вот и пришлось раскладываться прямо здесь.

— И правильно сделали, что разложились, сразу видно, что вы из Праги. Однако сколько стоит ваш товар? Двести, триста, четыреста? — спросил он, суя руку в задний брючный карман.

— Четыреста, — ответила она.

— Вот, возьмите, и давайте-ка все это соберем… Марш-марш! К реке! Разбрызгивать лунную воду! — кричал пан управляющий.

И он романтически воздел руки к луне. Но потом глянул на толпу, сгорбился и спрятался за рекламу «Радуги».

— Тонда, пожалуйста, спаси меня! Это тот клиент, который спятил! — молил он, ломая руки.

— Что мне с ним делать? — спросил Тонда.

— Отведи его куда-нибудь и не спускай с него глаз, а я тебя щедро-прещедро вознагражу!

К ним приближался щуплый человечек, который раздвигал участников Венецианской ночи и всматривался в их лица.

— Кого вы ищете, сударь, можно поинтересоваться? — осведомился пан Антонин Угде.

— Говорят, он здесь! — выкрикнул человечек. — Страховщик по фамилии Крагулик, который меня застраховал. Я прибежал следом за ним на вокзал и на коленях умолял возле вагона вернуть мне деньги, но он только смотрел на меня из окошка и говорил, что уже поздно, что от страховки отказаться нельзя, что это то же самое, как если бы аббат захотел покинуть лоно католической церкви… И поезд поехал, а я побежал за ним, и я бил кулаками по вагону, чтобы мне вернули мои деньги… у меня жена больная…

— Не беспокойтесь, — убежденно сказал Тонда, — этот человек наверняка кончит свою жизнь в тюрьме, уж вы поверьте!

— Какие хорошие слова вы сказали, юноша, ведь мне пришлось бы брить клиентов каждый день до полуночи, чтобы набрить на эту самую пенсию, черт бы побрал мое счастливое будущее! Яда бы ему в еду подмешать! — кричал парикмахер.

— Вот еще! — сказал Тонда. — Да такого негодяя яд бы ни за что не взял. Чем падаль больше, тем дольше гниет, сами знаете.

Проговорив это, он посмотрел на блондинку, которая убирала свой столик и пятновыводители марки «Радуга» в чемодан.

— Вот найду его, — воскликнул парикмахер, — и как дам таким молотком по башке!

И он показал на шатер, в котором парни испытывали свою силу, ударяя молотом по чурбанчику. Чурбанчик переводил удар на шкалу, освещенную электрической лампочкой. Парни отходили разочарованные, а потом возвращались и сердито трясли силомер, а хозяин животом выпихивал их наружу.

Парикмахер в несколько прыжков подскочил к шатру и схватил молот.

Какой-то зевака сказал ему участливо:

— Дядечка, вы бы себе лучше четки купили.

Но парикмахер размахнулся, и аппарат затрезвонил, и молодые люди, шедшие прочь, обернулись, подошли поближе и принялись восторгаться. Они щупали у парикмахера мускулы, поднимались на цыпочки и читали на шкале последнюю цифру, а хозяин выбрал розовую куклу и подал приз победителю.

— Преследование цели придает сил, — громко сказал парикмахер. — Вот что я сделал бы с тем мерзавцем, я разодрал бы его, как змею!

И он взял куклу за ноги и яростно разорвал ее, так что у него даже пуговицы от пальто отлетели. А потом побежал к тиру и попросил заряженное духовое ружье.

— Вам прежде-то стрелять доводилось? — спросила хозяйка тира.

— Никогда! — воскликнул парикмахер. — А у вас есть фигурки, которые изображают убийства?

— Вот, — показала хозяйка, — это браконьер убивает охотника.

И парикмахер прицелился, нажал на курок, и охотник закачался.

А Виктор, стоя рядом, обнимал за плечи девушку с кувшинками, он прижимался к ней сзади и поучал:

— Все должно сойтись на одной линии — мушка, прицел… и мишень, поняли?

— Нет, — шепнула она.

— Да вот же, — он, не разжимая объятий, толкал подбородком ее голову книзу до тех пор, пока она не коснулась холодного металла, — вот, — шептал он, — вы такая красивая, Уршулка, такая, что у меня сердце не выдерживает, слышите, как оно колотится?

— Слышу, только вы все равно надо мной смеетесь, — она отвела глаза и прижалась щекой к его щеке.

Хозяйка протянула заряженное ружье и показала:

— А вот, изволите ли видеть, лань.

И парикмахер подбросил ружье к подбородку, спустил курок, и скачущая лань упала.

— Если я встречу его, он кончит так же! — сказал парикмахер.

— Я бы нимало не удивился, — сказал пан Тонда.

Виктор прошептал:

— Уршулка, где вы ночуете?

— На вокзале.

— Но там же нет гостиницы.

— В зале ожидания, я всегда ночую в залах ожидания. Начальник вокзала пообещал мне, что сегодня я смогу спать в кассе и что он подложит мне под голову гроссбух и накроет своей форменной шинелью…

— Какие у вас ямочки на щеках, — прошептал он, и все обнимал и обнимал ее, и оба держали одно духовое ружье и опирались о зеленое сукно прилавка.

— Вы все шутите.

— Нет… разве я стал бы говорить неправду?

— А вот двое мужчин пилят полено, — показала хозяйка.

Парикмахер взял ружье и выстрелил с бедра… и пильщики принялись дергаными движениями терзать бревно.