Юмал (СИ)

- Я Юмал, а это Олькер, - представил я спутника.

Мальчонка степенно, не суетясь приблизился и встал рядом, держа одну руку на рукояти ножа. Мужает, постреленок.

- Это кто? Раб твой?

- Воспитанник.

- Хорошо. Есть будете со своего котла. При нападении помогаешь, выполняешь мои команды. Мы движемся в Элрог и если все сложится удачно будем там к вечеру завтрашнего дня. При прибытии заплачу тебе серебрушку.

- Идет.

Перед глазами всплыла надпись, что мною принято задание проводить караван Алкнара до Элрога и что наградой мне за это будет одна серебряная монета. Я уже привычно моргнул и надпись исчезла. Ни какие техники не способны удержать мой разум в узде. Мне как воздух необходим кто-то способный все разъяснить.

Воины перевесили луки за спины, убрали стрелы в колчаны, и казалось утратили ко мне интерес. Возницы по очереди поили ройтахов, затем своих коней напоили всадники. Прежде чем мы вернулись на тракт, я приказал Олькеру сходить в кусты и очистить брюхо.

- Старайся поступать так, когда знаешь, что тебя может ждать схватка или нечто опасное. Это слегка помогает, а в случае чего позволяет сохранить лицо. Я видел людей, которые, несмотря на то что умело сражались, даже не замечали, как ходили под себя от одного вида врага. Так случается частенько, хотя ветераны и вожди стараются о таком не вспоминать.

После короткого привала все тронулись в путь и я занял место в конце колоны, на которое мне молча указал один из воинов. Олькер по укоренившейся привычке взгромоздился мне на плечо.

На всех фургонах красовался флажок коричнево-красного цвета с неразборчивой записью и я поинтересовался у возницы, что это значит.

- Приписные мы, барону Далингу принадлежим и когда в путь двигаемся должны такие знаки вывешивать.

- Не болтать, - осек его один из воинов, с черной кучерявой бородкой и одноглазый.

- Ты отдал один глаз за знание? - спросил его Олькер

- Ага. Узнал, что, если сражаться без шлема, можно потерять глаз. Помалкивай, малец, когда взрослые говорят, если и ты глаз лишится не хочешь.

Олькер перебрался на другое плечо и недовольно засопел.

День прошел спокойно, на нас никто не напал, ко мне или Олькеру никто не приставал. К вечеру мы достигли еще одной стоянки. Колодец, загон для лошадей и ройтахов. Мы с Олькером перекусили остатками куропатки, в животе привычно и недовольно бурчало. Вогнал себя в восстановительный транс, занял место в углу загона, подальше от всех, Олькер пристроился у меня на коленях.

А под утро нас атаковали. Я проснулся первым и успел растолкать Алкнара.

- А? Что? Где? - кинулся он на меня с ножом.

Но я перехватил его руку и сжал рот, приложив палец к губам показывая, чтоб он замолчал и успокоился. Дождавшись, когда он кивнет я отпустил руку.

- Мы не одни, - как можно тише прошептал я и добавил - буди своих.

Раздался свист стрелы и один из возниц схватился за борт повозки и рухнул за ней, покатившись по земле и прикрываясь судорожно ухваченной попоной, из шеи его ударил фонтан крови. Дальше нас закрутила круговерть битвы.

- Олькер прячься за фургон! - скомандовал я мелкому.

Нападавшие показались мне какими-то, ну не знаю мелкими? Если Алкнар и его воины были мне хотябы по грудь, то эти разве что до пупка дотягивались и вооружены отвратительно. Кто с дубиной, кто с ножами. Ко мне особо не лезли, страшась огромного роста и свирепой наружности, убегали, приходилось за ними гонятся. Краем глаза заметил, как Олькер подобрал чей-то лук и постреливает в нападавших. На глазах растет.

Запал нападавших быстро иссяк, одно дело под покровом ночи убивать спящих, а другое лицом к лицу встречаться с сильным и умелым соперником.

Последнего сразил Алкнар. В глазах его мелькало безумие, прижатые к стене, он сражался, словно демон и не желал уходить к предкам в одиночестве. Дело решили пара лучников.

- Тогнар, - плюнул на труп Алкнар и добавил - они верят, что души врагов, убитых в последнем бою, остаются рабами воина, сразившего их.

- И откуда только взялись. Штаны мне кровью заляпали. Если за день пути до города их тут столько, то скоро придется что-то делать с их чрезмерным числом. Может, устроить какую охоту или что...

- да брось, Юмал, знаешь же, как оно бывает...

- Нет, не знаю.

- Те вон оборванцы от барона сбежали, эти со своих гор спустились, а кто поступил в академию какую или в братство вступил, а потом через год, два или пять лет кончаются у него деньги на науку или что-то там нарушит - и его изгонят. И куда идти? В армию или сделаться сельским лекарем - таким, от геморроя и коровьего бешенства, к нам в наемники подастся. Но может и присоединиться к банде. К счастью, таких-то случается немного.

Когда рассвело, люди Алкнара обыскали трупы. Ничего ценного не нашли, но все металлическое сгрузили на последний фургон, и мы спалив трупы двинулись дальше.

- Юмал держи, твоя доля, - кинул он мне серебряную монетку, с грубо обработанными краями и плохой чеканкой. Твоя доля.

- Спасибо.

- Как мы их дядька Юмал? А? Видал я того тогнара прострелил, болтал мне в ухо уже четырех уровневый охотник Олькер. Всю ночь желчью блевал, а тут надо же отошел, ожил.

- Присматривай за Алсусом, - раздалась команда старшего каравана,

- Что весь день? - переспросил его одноглазый.

Алкмар окинул взглядом нашего единственного раненного, не считая убитого возницы и немного подумав, ответил, - я думаю, так долго не потребуется.

И он прав, парень умер, не добравшись Элрога. Его раздели и прикопали в паре десятков метров от дороги.

- Он сирота, а доспехи и деньги нам самим нужны, почему-то пояснил меня Алкмар, хотя его об этом и не спрашивал.

Городишко был мал. Встань я на цыпочки, да вытяни руки до дотянулся бы до края забора. Стража пропустила меня вместе с караваном не задав единого вопроса.

Старшина наемников рассчитался со мной еще одной серебряной монетой, махнул на прощание рукой и скрылся на одной из улочек.

Я шел по главной улице, народ таращился на меня но безмолвно расступался, Олькер с восхищением осматривал все кругом. Мне тоже было интересно, но я не подавал виду. В конце концов, оказываюсь в таверне за столом в компании печеной половинки какой-то птахи и краюхи хлеба.

Заказал еще стакан пива и морса для Олькера. В городке часть жителей выглядят потерянными, заторможенными, словно они только-только очнулись от глубоко сна, или получили жизнь.

Дома однотипные, живности нам не попалось. Врядли я тут найду ответы на свои вопросы. Надо переночевать, прикупить припасов, справить одежку, чтоб не привлекать лишнего внимания и отправляться дальше.

Позвал полового и расплатился за обед десятком медяков. Еще за десяток снял комнату на ночь. Монету разменял здесь же, заодно узнал, что в одной серебряной монете 100 медяков, и чеканить их могут в любом баронстве, а вот чеканка золотой монеты запрещена и Императорским Казначейством преследуется нещадно.