Олений заповедник

– У меня расстроился желудок, – сказал Теппис.

– Я представляю себе, какого рода кампанию вы устроили бы для Тони. Скажите, если я не прав. – Он помолчал. – Нет, это никудышная идея. Не пройдет. Слишком трудно это осуществить.

– Ты рассказывай, а я скажу, что я думаю, – сказал Теппис.

– Ну, это, конечно, первое, что пришло мне в голову, но я подумал, не считаете ли вы, что Лулу следует помалкивать про свой брак, пока мы не снимем ее картину. А тогда уже можно будет и объявить. Может, даже устроить пышную свадьбу. Это позволит нам грандиозно приподнять Тони. Тони Тэннер, – возгласил Муншин, – малый, укравший Лулу Майерс у такого грандиозного любовника, как Тедди Поуп. Люди станут говорить: «Г.Т., ты снова устроил трюк». И будут правы.

Теппис на это не отреагировал.

– Нечего осыпать меня комплиментами, – сказал он, – слишком я расстроен. Ты хоть понимаешь, как ведет себя мой желудок?

Муншин поднес огонь к сигарете и несколько секунд молча курил.

– Доктор сказал мне, что вам надо снимать нервное напряжение, – сказал он.

– Ты мой зять, и ты сводник, – вскипел Теппис. И, нащупав кнопку под столом, выключил магнитофон. – Ты слышал, что сказал мне однажды Чарли Айтел? Он сказал: «Мистер Теппис, у каждого из нас свои причуды». Мне это не нравится. А эту фразу уже повторяют, Карлайл.

– Г.Т., поверьте: что бы вы делали или не делали, люди все равно будут о вас говорить.

– Да говорить-то не о чем.

– Правильно.

– Я уже десять лет ни с одной женщиной не сплю.

– И это правда, Г.Т.

Теппис устремил взор в потолок.

– Что за девчонку ты имеешь в виду?

– Премилую девочку, Г.Т.

– Я полагаю, ты положил ей жалованье.

– По правде говоря, да. Один приятель представил меня ей в Дезер-д'Ор. Шеф, так будет лучше, поверьте. Девочка будет держать рот на замке, так как знает, что может сделать здесь карьеру. Она смышленая малышка, которой можно доверять.

– Ты всегда так говоришь, Колли.

– Я разговаривал с ней. Она сожмет губы так же крепко, как девственница жопу.

– У тебя рот настоящая помойка, – сказал ему Теппис.

– С ней правда можно быть спокойным.

– Если б не Лотти, я бы выгнал тебя.

– Человеку, такому гениальному, как вы, нужен роздых, – заметил Колли. – Неправильно это, Г.Т., не вкушать плодов жизни.

Теппис ударил рукой об руку.

– Хорошо, я хочу, чтоб ты прислал ее сюда.

– Она будет здесь через пять минут.

– А ты убирайся отсюда к черту, Колли. Ты считаешь, что можно нарушать установленные обществом законы? Эти законы существуют для определенной цели. Всех девчонок, каких ты мне присылаешь, я не хочу даже видеть больше, не то чтоб с ними переспать.

– Никто не может так работать, как вы, Г.Т., – произнес Колли, уже выходя из кабинета.

Вскоре в особую дверь, без объявления, вошла крашеная блондинка медового цвета, лет двадцати с небольшим. Она была в сером костюме и на очень высоких каблуках. Волосы ее были уложены в сетку, а губы накрашены широкими изгибами, скрывавшими тонкогубый рот.

– Садись, куколка, садись вот сюда, – сказал Теппис, указывая на место на диване рядом с собой.

– О, благодарю вас, мистер Теппис, – сказала девушка.

– Можешь звать меня Германом.

– О, я не смогу.

– Ты мне нравишься – ты приятная девушка, у тебя есть класс. Скажи мне свое имя, потому как фамилии я тут же забываю.

– Меня зовут Бобби, мистер Теппис.

Он по-отечески положил руку ей на плечо.

– Колли говорил мне, ты тут работаешь.

– Я актриса, мистер Теппис. Хорошая актриса.

– Лапочка, на свете столько хороших актрис, стыдоба да и только.

– Но я-то действительно хорошая актриса, мистер Теппис, – сказала Бобби.

– В таком случае у тебя будет шанс показать себя. На нашей студии у по-настоящему талантливых людей такая возможность есть. Талант находится в детском возрасте. У него есть будущее.

– Я рада, что вы так думаете, мистер Теппис.

– Ты замужем? У тебя есть муж и дети?

– Я в разводе. Совместной жизни у нас не получилось. Но у меня есть две маленькие девочки.

– Это славно, – сказал Теппис. – Тебе надо думать об их будущем. Я хочу, чтобы ты постаралась отправить их в колледж.

– Они же еще совсем малышки, мистер Теппис.

– Всегда надо заранее планировать. Я всю жизнь занимаюсь благодеяниями. – Теппис кивнул как бы в подтверждение своих слов. – Надеюсь, ты сумеешь сделать себе здесь карьеру, лапочка. Сколько времени ты тут у нас?

– Всего пару недель.

– Актрисе нужно набраться терпения. Это мое мотто. Ты мне нравишься. У тебя есть проблемы. Ты девочка сердечная.

– Благодарю вас, сэр.

– А ну, лапочка, пересядь-ка ко мне на колени.

Бобби пересела. С минуту оба молчали.

– Ты меня послушай, – сказал наконец Теппис своим тонким хриплым голосом. – Что сказал тебе Колли?

– Он сказал, что я должна делать все, что вы пожелаете, мистер Теппис.

– Ты не трепушка?

– Нет, мистер Теппис.

– Ты хорошая девушка. Ты знаешь, что никому нельзя доверять. Все говорят всем про всё. Я вот не могу тебе довериться. Ты же кому-нибудь расскажешь. Не осталось в мире доверия.

– Мистер Теппис, мне вы можете довериться.

– Меня лучше не обманывать.

– О, да я в жизни не обману такого большого человека. Вам не тяжело держать меня на коленях, мистер Теппис?

– Ты для меня в самый раз, лапочка. – Теппис чаще задышал. – А что ты сказала Колли, – спросил он, – когда он сказал, что ты должна делать все, что я пожелаю?

– Я сказала, что буду все выполнять, мистер Теппис.

– Умница.

Она робко протянула руку, чтобы погладить его по голове, но в этот момент Герман Теппис раскинул ноги, и Бобби упала на пол. На ее лице появилось такое удивленное выражение, что он засмеялся.

– Не волнуйся, лапочка, – сказал он, глядя вниз на ее испуганный рот, прототип всех улыбающихся ртов, какие он в своей жизни видел, – ртов, готовых услужить всесильному человеку, затем кашлянул и заговорил: – Ты девочка хорошая, хорошая, хорошая, – мягко произнес он, – ты настоящий ангел, и ты мне нравишься, ты моя любимая-любимая, вот это уж точно, – заключил Теппис.

А меньше чем через две минуты он мягко выставил Бобби за дверь.

– Я позову тебя и скажу, когда мы снова увидимся, милашка, – сказал он.

Оставшись один в кабинете, он закурил сигару и нажал на рычажок переговорного устройства.

– В какое время совещание по «Песне сердца»? – спросил он.

– Через полчаса, сэр.

– Скажи Невинсу, что я хочу до того посмотреть, что он отснял. Я сейчас спущусь.

– Да, сэр.

Теппис потушил сигару в пепельнице.

– В человеческом сердце сидит монстр, – громко произнес он в пустой комнате. И себе под нос, точно озлобленная на весь мир старуха на грани слез, прошептал: – Они это заслуживают, заслуживают все до последней капли.

Часть пятая

Глава 21

Я расстался с домом, где жил столько месяцев, и на то время, что я еще оставался в Дезер-д'Ор, снял меблированную комнату в одном из нескольких дешевых домов, где комнаты сдавали понедельно. Затем я нашел себе работу. Словно желая сделать из Колли Муншина пророка, я стал мойщиком посуды. Работал я в дорогом ресторане, куда мы часто ходили с Лулу, – достоинством его было то, что там платили пятьдесят пять долларов в неделю.

Я мог бы найти себе и другую работу. Мог бы стать охранником машин, как предсказывал Муншин, или работать на парковке, или получить ту или иную работу в каком-нибудь отеле, но я решил мыть посуду, словно восемь часов стояния в парном помещении среди жира и удушливой жары, когда пальцы мои обжигали тарелки, которые я брал из посудомоечной машины, а глаза краснели от пота, было для меня чем-то вроде турецкой бани для бедняков. А когда рабочий день кончался, я наскоро съедал что-нибудь в магазине для мелочей, дорогом магазине, но это была самая дешевая еда, какую я мог найти, так как здесь легче было приехать в пустыню на яхте, чем найти забегаловку, а ресторан, где я работал, не кормил своих сотрудников, разве что мне подбрасывала иногда еду дружелюбно настроенная официантка, последняя фигура в предсказаниях Муншина, – которая совала мне то салат Цезаря, то персиковое мороженое, которое я ел прямо распухшими от воды пальцами, почти не пропуская ни одной тарелки, выскакивавшей из машины, в тени которой я стоял, и при этом постигая простейший классовый урок, траурную песню мойщика посуды с яростью вопрошающего себя: неужели этим боровам, этим богатым боровам нужно есть на стольких тарелках?