Злом за зло (СИ)

- Чудесное утро, мэтр Солезамо! Благословенное начало дня!

- Воистину, - волшебник не в первый уже раз дернулся, слыша от Барвази такое приветствие, оно напоминало ему об одном старом знакомом... даже скорее старом друге.

- Так приятно видеть вас под солнцем, мэтр! Вы совсем бледный, скиньте плащ, подставьте лицо ласкающему свету!

- Избыток солнечного света способствует ускоренному старению кожи и может вызывать некоторые кожные заболевания, названия которых ни о чем вам не скажут, но которые могут быть смертельными.

Капитан запрокинул голову и громко рассмеялся. Человек вроде него ни за что и никогда не поверил бы, что от солнца, сотворенного Господом-Кузнецом сгустка света и жара, дающего жизнь всему и вся, может быть хоть какой-то вред. Ну, кроме слепоты, если кто-то окажется достаточно безумным, чтобы смотреть прямо на него.

Во время плавания капитан и волшебник взяли за привычку время от времени беседовать на разные темы. В Соломее такие, как Тобиус, были сильно поражены в правах, и Барвази с интересом наблюдал за неугнетенным западным волшебником, который не начинал нервничать, когда рядом оказывались святые отцы. Сам Тобиус находил судовладельца интересным, поскольку тот успел побывать в таких местах, о которых маг только читал. В молодости, прежде чем обзавестись собственным кораблем, он ходил матросом на торговой каравелле своего дяди, и видит бог, та посудина забиралась в самые разные части мира. Например, она спускалась по течению одной из величайших рек мира - Смалле, которую также именуют Золотым Червем. Смалла протекала через Вольные Марки, Сайнайское царство, имела отношение к таинственным топям Харанды, землям Индальского царства, и поднявшись по ней и перейдя в другие реки или речушки, вполне можно было попасть в юго-восточные моря. Путешествие длиною в несколько месяцев, полное опасностей и преград, но стоящее каждого потраченного дня. Слушая рассказы о былых временах, Тобиус догадывался, что дядя капитана Барвази подрабатывал контрабандой.

- Эта река была настолько широкой, что в некоторых местах один ее берег был почти неразличим с другого берега...

Слушая, волшебник краем глаза следил, как вдоль борта крадется невысокая фигура в пятнистом плаще с капюшоном. Ловко запрыгнув на фальшборт, Вилезий Вильтгрин начал крошить в воду хлебный мякиш, а потом вылил туда же целую пинту пива.

- Мэтр, а чем это занят ваш компаньон? - наконец обратил на гоблина внимание Барвази.

- Даже не догадываюсь.

Вилезий несколько мгновений сидел неподвижно, как горгулья на фасаде храма, а затем со скоростью молнии выхватил из-под плаща лук с уже наложенной на него стрелой и выстрелил.

- Сегодня у нас на обед, - произнес он, оборачиваясь, - будет сом. Шесть локтей в длину, неплохо, а?

Капитан рассудил, что действительно неплохо, и уже приказал паре матросов прыгнуть в воду с веревками, чтобы обвязать рыбину, когда раздался испуганный возглас. Кричала дочь капитана, которая, вместе с его супругой и двумя сыновьями, жила и работала на корабле главы семейства. Девушка указывала вниз, туда, где плавала со стрелой в спине туша сома и где вода вдруг начала бурлить, исходя красной от крови пеной. Команда заметалась по палубе, матросы вооружались баграми, кто-то вытащил из трюма арбалет, гукор немного накренился на правый борт от столпившихся на нем людей, а внизу в мутной воде мельтешили сверкающие чешуей тела, слышался плеск, бульканье, треск разрываемого мяса.

- Господь-Кузнец, Творец наш на Небесах, - дрожащим голосом молился один из бусхуситов, - прости и огради заблудших чад...

Тобиус тоже смотрел за борт, проникая взором даже под воду и пересчитывая тварей, мутивших ее. Их все больше и больше поднималось из глубины на запах крови.

- У меня не хватит стрел, - невесело скрипнул Вилезий Вильтгрин, - тридцать восемь, сорок шесть, пятьдесят четыре...

- Никогда в жизни не видел столько топлецов разом! - воскликнул капитан Барвази.

- Они и не живут в таких больших стаях, - задумчиво пробормотал Тобиус, - разве что когда нерестятся, но нерест у них начинается в середине лета, в самый разгар месяца йула. Капитан, на речных рынках не упоминали, что в последнее время участились нападения топлецов?

- Что? - соломеец с трудом отвел взгляд от бурлящей воды. - А... да, слышал несколько раз, то там, то тут, но о таких случаях всегда много судачат, я не придал значения!

С рыбой наконец разделались, и из воды показалось несколько голов. Морды у топлецов были большеглазыми, с широкими, как у тех же сомов, пастями; мелкие острые зубы и жабры дополняли образ речной нечисти, а венчал его складной кожистый гребень на темени. Холодные рыбьи глаза рассматривали людей, словно твари раздумывали - удастся ли стащить в воду хоть одного сухопутного жителя? Конец этому положил гоблин, который пятью неуловимо быстрыми выстрелами убил пятерых топлецов, что заставило остальных, сверкая мокрой чешуей, уйти под воду.

В тот день на корабле царили какие-то подавленные настроения, речные воды стали вдруг источать незримую угрозу, капитан приказал удвоить ночные вахты и выдал матросам оружие посерьезнее багров. Хотя о случаях нападения топлецов на корабли не слышали уже много декад, Барвази решил не поддаваться легкомыслию. Тобиус же стал проводить намного больше времени под открытым небом, вглядываясь в воду. Следующей ночью он начал чувствовать отголоски зарождающейся бури - духи воздуха забеспокоились.

Поднимаясь по течению Навьи, корабль изредка останавливался на речных рынках, которые росли из больших селений либо городков, стоявших рядом с берегом. Закупая некоторые припасы, ссаживая пассажиров и принимая новых, гукор продолжал путь, пока не добрался до слияния двух рек в одну. С севера в тело Навьи вливался Оред, река, которая долго петляла по землям Марахога, но брала свое начало в Ридене. С востока свою лепту вносила река Наль, которая брала начало в Соломее. Вместе Оред и Наль рождались из Навьи, и происходило это на северо-восточных окраинах Ридена.

Корабль вошел в русло Наля, берега, доселе державшие реку в обозримых пределах и изобиловавшие высокими поросшими лесом утесами, постепенно разошлись. Водный поток раздался вширь, обзавелся густыми зарослями плавней, и через несколько дней капитан сообщил, что они вот-вот доберутся до пограничного портового города Фельен, где, пройдя таможенный досмотр, продолжат путь в глубь Архаддира. Это известие порадовало всех, потому что с того памятного дня, когда Вилезий Вильтгрин подстрелил сома, погода начала заметно портиться, солнечные летние дни превратились в серые сумерки, небо застлали свинцовые монолиты туч, стали дуть пронизывающие ветра, то и дело начинались и заканчивались короткие сильные дожди. Ненастье словно готовилось к серьезному удару и 'разогревалось' перед ним.

Когда впереди зажглись огни сигнальных башен фельенского порта, тепло манившие сквозь пелену начавшегося ливня, пассажиры радостно загомонили. Вскоре гукор миновал охранные корабли, стоявшие на якоре по сторонам от главного фарватера, и вошел в портовую бухту, где уже обрело приют десятка три разномастных судов. К левому борту подплыла юркая лодчонка, на которой помимо гребцов находился дежурный портовый лоцман, исполнявший также обязанности таможенного инспектора. Перекрикивая рев ветра и периодические раскаты грома, они с капитаном договорились о том, куда должен встать гукор, и вскоре судно причалило недалеко от входа в портовую акваторию. Несмотря на ненастье, работники таможенной службы поднялись на покачивающуюся палубу незамедлительно, в капитанской каюте были рассмотрены документы на товар, затем стражники в парусиновых плащах споро облазали весь корабль, пересчитали пассажиров, проверили у каждого наличие сопроводительных бумаг - Тобиус решил до поры не размахивать своими подорожными грамотами - и после уплаты пошлин процесс досмотра завершился.

- Сойдем на берег или здесь заночуем, господин Солезамо? - осведомился гоблин с едва различимой ехидцей.