Банда гаечного ключа

— Редкий! — Она сразу проснулась. — Проснись, Редкий!

— Шила, Шила…

— Здесь нет никого с таким именем. Проснись.

— О Господи… Он щупал её в темноте, чувствуя тёплое бедро, мягкий живот. — Кэти?

— Ты был у Кэти прошлой ночью. Попробуй ещё раз, и лучше бы тебе отгадать.

Он стал щупать выше, погладил её грудь. Правую. Левую. Приласкал обе. — Сьюзен?

— Так-то лучше.

Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что она улыбается ему, тянется к нему обеими руками из мягкого тепла их законной супружеской постели. Её улыбка, её чудесные глаза, её лоно, её душа были полны любви. Он вздохнул с облегчением. «Сьюзен…»

— Редкий, ты какой-то странный. Нет, ты что-то другое. Я никогда…

Она утешала, нежно ласкала и любила его, своего дрожащего, испуганного мужчину.

А в летних полях, лениво развалившись в гнёздах своих плетей, зрели дыни, и неугомонный петух, стоя на одной ноге на крыше курятника, издал свой преждевременный крик на ущербную луну, и пасущиеся кони поднимали благородные римские головы, чтобы увидеть в ночи пустыни нечто, чего людям видеть не дано.

Далеко-далеко на ферме, в штате Юта, на берегу золотой реки с именем Зелёная.

22. И снова Джордж и Бонни

Он сразу же заметил вертолет. Тот, однако же, преследовал не его. Пока. В полумиле к востоку, кружа над чем-то интересным на земле, он нацелил свои антенны-щупальца на Бонни Абцуг.

Он заполз на вершину песчаной дюны и посмотрел. Бонни бежала в сторону расселины в скале, которая вела, как туннель, в более глубокое ущелье позади, а оттуда в каньон Каибито. Он понял ее план побега.

Вертолет приземлился в пятидесяти ярдах от ущелья на ближайшей ровной площадке. Двигатель остановился. Двое мужчин выскочили из стеклянной кабины и побежали за Бонни. У одного в руках был карабин.

Но Бонни — что за молодец! Она скрылась из глаз в ущелье и бежала несомненно в сторону каньона. Один из мужчин полез вниз в ущелье. Другой, с карабином, бежал по краю, пытаясь увидеть ее. Хейдьюк видел, как он споткнулся и упал лицом вниз, и некоторое время лежал, оглушенный. Потом он медленно поднялся, поднял оружие и побежал снова. Через несколько минут он скрылся из виду.

Пустой вертолет ждал их, его большой винт вращался все медленнее.

Хейдьюк вытащил револьвер, открыл барабан и вставил шестой патрон, который он для безопасности держал в штанах. Оставив пилу и кусачки под можжевельником, он забрался на дюну, спустился в три прыжка и побежал к вертолету.

Он услышал крик одного из пилотов, с расстояния, вне видимости. Он бежал прямо к цели. Когда через пять минут он достиг цели, первое, что он сделал, это вставил дуло револьвера в панель передатчика. Он уже нажимал на спуск, но в последний момент выбрал менее шумный способ, огнетушитель, которым он разбил вдребезги радиопередатчик. Возможно все это зря, ведь еще один вертолет возможно уже в пути.

Какой выбор у него был? Надо было как-то увести Бонни от этого всего. Хейдьюк оглянулся по сторонам в поисках убежища. Под руками ничего не было. Понятно, что не в вертолете и не за ним, эта машина была практически без фюзеляжа, просто стеклянный скелет на стальных салазках. Были обычные заросли можжевельника, но можжевельник, скрывающий от наблюдения с воздуха, не спасает на земле с близкого расстояния. Листва была жидкой, багажное отделение маленькое, ветки тонкие. Трудно устроить засаду без густых кустов. Не имея большого выбора, он спустился в ту же расщелину, что и Бонни, ползя под обрывом, маскируясь за деревьями, и выжидая.

Вокруг была пыль, паутина, солянка, вызывающая аллергию, маячила перед его лицом. Под его животом землю покрывали веточки можжевельника и побеги кактусов, вперемежку с экскрементами. С нетерпением ожидая, с тошнотой от страха и вспотевшими ладонями, Хейдьюк увидел пару муравьев, карабкавшихся на барабан его револьвера. Откуда они взялись? Прежде, чем он успел их стряхнуть, они скрылись в стволе. Вот где можно спрятаться. Что они найдут в этом туннеле с нарезами и глухим тупиком в конце?

Хейдьюк вытер вспотевшие ладони о рубашку, по одной, держа револьвер в другой. Он прочистил горло, как будто собирался что-то сказать, плотнее сжал оружие в руке, это придало ему уверенности.

Голоса приближались. Он повернул носовой платок, который был на шее и подтянул его к глазам. Что обычно любил говорить Док? К вопросу: зачем нужна дикая местность? Док сказал бы: потому, что мы любим дух свободы, товарищи. Потому, что мы любим запах опасности. Однако, думал Хейдьюк, как насчет запаха страха, а, Док? В маске, как преступник с большой дороги, он был полон ужаса, он ожидал того, что должно было произойти.

Вот и они.

Трое шли все вместе, по узкому ущелью. С расстояния в пятьдесят футов он чувствовал запах их пота, ощущал их усталость. Первым шел пилот вертолета, краснолицый парень с усами, одетый в армейскую полевую форму, кепку с длинным козырьком, высокие сапоги, пистолет в плечевой кобуре под левой рукой.

Позади шел мужчина с карабином через плечо. Он был одет в форму охранника агентства Бернс: плотная рубашка со значком, повязка на плече, ковбойская шляпа, плотные брюки, ковбойские ботинки на высоких каблуках с острыми носками, не особенно подходящие, для походов по пустыне. Этот человек выглядел старше, больше, был более загорелым, чем летчик, и более уставшим. Он прихрамывал. Оба истекали потом, Бонни заставила их хорошо побегать.

Посередине шла пленница, не очень гордо, выглядевшая сердитой, напуганной и красивой. Шляпу она обронила, волосы скрывали пол-лица, руки были в наручниках.

Хейдьюк имел смутное представление о том, что делать дальше. Стрелять? Стрелять, убивая, или чтобы ранить? С этой пушкой, что у него, легко ранить трудно, любое попадание может быть серьезным. Док, Смит и Бонни вряд ли это одобрят. Тогда что? Они у него на мушке, у него преимущество. Остановить их сразу, или подождать, пока они не станут карабкаться по скользкому песчанику?

Троица приближалась. Пилот нахмурился.

— Все в порядке, детка, — сказал он, глядя вверх на выход из ущелья, — не говори ему ничего. Имя, звание и размеры, больше ничего.

Охранник сказал:

— Мне плевать какое у нее имя, но она обязана показать мне доказательство своего пола. Я думаю, что знаю свои конституционные права, а, малышка? — он пнул ее в зад двумя жесткими большими пальцами.

Бонни дернулась в сторону.

— Не распускай руки.

Охранник споткнувшись ушиб искалеченную ногу.

— О, черт! — простонал он.

Летчик остановился, оглянулся.

— Отстань от нее. Отвали.

Охранник сел на землю, массируя колено.

— О Господи, как больно. У тебя есть бинт в аптечке?

— Может да, может нет. Оставь девчонку в покое, — пилот оглянулся и посмотрел в сторону тени на краю обрыва где лежал Хейдьюк, в двадцати футах, в сторону сухого русла и на круглый холм из песчаника над головой.

— Ты не оттуда спускалась? — Скала была гладкой, удобной для спуска, но совсем не для подъема, она возвышалась на двенадцать футов от этой точки. — Что скажешь? — спросил он у Бонни.