Альма 2. Точка бифуркации (СИ)

- Ну, прям, Ромео и Джульета, - добродушно хмыкнул Север, вольготно развалившись на пассажирском сидении и выдыхая дым от сигареты в открытое до предела окно, - красиво...

- Красиво или нет, а важно тут совсем другое, - буркнул Игнат, плавно отводя руль в сторону, чтобы обогнать очередную машину, - главное, что, выходит, жизнь-то все-таки есть и там!

- Да... - согласно кивнул оперативник, меланхолично глядя куда-то вдаль, - стольким людям надежду подарил. Этого уже не отнять. Хоть и наворотил дел, конечно...

- О чем вы? - прислушавшись к разговору, не понял я.

- О сне твоем, конечно. Не о вампирше же, - хмыкнул, не поворачивая головы Север, - нет, ну это же надо! Сколько лет человечество билось над этим вопросом, а тут на тебе - пришел какой-то никому не известный паренек и все... Теперь и помирать не страшно.

- Говори за себя, - усмехнулся, вглядывающийся в исчезающую под колесами дорогу Игнат.

- Да нет, ну страшно, конечно, - слегка поправился, делая очередную затяжку седой оперативник, - процесс-то этот, как ни крути, особо-то приятным не назовешь. Но когда ты точно знаешь о том, что там стопроцентно что-то, да есть, а не просто пустое небытие, оно как-то... поспокойнее, что ли.

- Небытия не существует, - хмыкнул его напарник.

- Кто тебе такое сказал?

- Парменид.

- Это который в Греции что ли древней жил? Философ? - заинтересовался оперативник.

- Угу...

- Тоже мне, - фыркнул он, - когда это было-то!

- И современная физика.

- Хм...

- Правда, ее научные обоснования мало чем отличаются от философских умозаключений Парменида...

- Во!

- Однако, есть и вполне конкретные научные статьи на эту тему...

- Да ну тебя, - не выдержал Север, глядя на улыбающееся лицо водителя, - хорош уже прикалываться! Философией и "океаном Хигса" студенткам своим мозги пудрить будешь. А мне результат важен. А результат он вот он, - мужчина кивнул головой в сторону заднего сиденья, где полулежал я, отчаянно борясь с головокружением. Мысли по-прежнему путались, и мне было тяжело фокусироваться на их разговоре, - живое доказательство того, что эта дорога не в один конец. Что есть что-то и за той гранью, откуда еще никто не возвращался.

- Ты ведь знаешь, я уже давно не преподаю, - слегка помолчав, совершенно не в тему, заметил его собеседник.

- Но студентки-то остались?

- Хм... бывают...

- Ну, так и о чем тогда речь? - хохотнул тот.

В машине снова наступила тишина, перемежаемая лишь тихим рокотом мотора и шелестом шин.

- А выходит все-таки Антонов был прав...

- Это да, - вздохнул Север, доставая из пачки очередную сигарету, была у него такая привычка - часто курить, когда приходилось много думать, - жаль не узнал старик всего этого... Он бы порадовался.

- Откуда ты знаешь? Может наоборот, узнал еще раньше нас. Их первых рук, так сказать.

- Юморист, - хмыкнул оперативник и сплюнул в окно, - в морду бы тебе за такие шутки.

- А что я такого сказал? - удивился Игнат, - Яковлевич бы, мне кажется, оценил. Тем более, что он, в отличие от тебя, мужик был с юмором.

- Угу. Говори, говори...

- Да и теория, опять-таки, выходит интересная, - не обратив внимания на его бурчание, продолжил водитель, - вот смотри, в каком году Димка в прошлый раз кони двинул?

- В 85-ом, - ответил тот, и слегка поразмыслив, добавил, - позапрошлого века.

- Эй, а ничего, что я тут тоже нахожусь? - попробовал было слабо возмутиться я.

- Да ты вообще там сиди тихо, - отмахнулся от меня седой оперативник и повторил, - в 1877-ом.

- Во! А когда он в этот раз родился?

- Ты когда родился? - снова повернулся ко мне Север.

- Я сижу тихо, - мрачно рассматривая пейзаж за окном, буркнул я.

- Эй, ты что, обиделся, что ли? - удивился он, - да ладно тебе! Димка?

Я молча смотрел в окно.

- А ты знаешь, что на обиженных обычно возят, и что еще с ними разное нехорошее делают?

- В 90-ом.

- Во! Наш человек!

- В тысяча девятьсот? - на всякий случай уточнил с водительского сидения Игнат.

- Ха-ха, как смешно, - выдавил из себя я, меня отчаянно мутило, - нет, блин, просто в девяностом. Лично знаком с Птолемеем Клавдием, жил в Риме, воевал с даками, там же, собственно, и сдох.

- Да ладно тебе, не горячись, - хмыкнул он и продолжил, - так вот, смотри, Серега, упыри зарубили его в 1877, а родился он только в 1990-ом, возникает резонный вопрос - где он болтался все это время? Как ни крути, а все-таки нехилый люфт получается.

- Ты меня спрашиваешь? - скосил на него взгляд Север, - тут причин может быть такая масса, что мама не горюй. Вон, видал, как Альцмана при этом рассказе, чуть идеями да теориями не порвало?

- Да уж, - ухмыльнулся Игнат, - в таком возбуждении я его не видел с тех пор, как его пригласили в наш отдел, и Митров лично объяснил ему, чем он будет дальше заниматься до конца своей жизни...

- Уу, да возбуждение - это еще полбеды. Он когда в таком состоянии, у него такое неконтролируемое лекцие-извержение начинается, что просто туши свет.

- Угу. Причем кому это все рассказывать ему уже не особо-то и важно - главное выговориться. Эх, жаль Артемьева с нами уже нет... Вот же был дядька... Как увидит такое дело, так сразу ловит Ивана Абрамовича на взлете и успокаивает. Возьмет культурненько бутылочку литра, эдак, на полтора, закуски немного и в отдельную лабораторию его... И народу спокойнее работается и им хорошо. А сколько они таким макаром закрытых патентов и отчетов тогда надолбошили, помнишь?

- Спроси чего полегче, - хмыкнул Север, - мне такие цифры и представить себе сложно. А вот зато, сколько они спирта за все это время уговорили - сказать могу легко. Мне тогдашний зав.лаб все уши в свое время прожужжал на тему нецелевого расходования хозяйственных ресурсов.

- Зато, какой результат! Считай, на чистом топливе работали. А какая польза? Ни у одного движка такого КПД нету! Государству чистая выгода.

- Угу, результат. А кто потом этих двух алкашей в себя приводил, да от похмельной интоксикации откачивал? Если б не Стен и Духобор, давно бы оба загнулись от цирроза печени.

- Ладно, хрен с ней с его печенью, - отмахнулся водитель, - мне вот больше интересно, где душа все это время болтается и почему нет воспоминаний на этот счет.

- А то, что и обо всей прошлой жизни их нет, тебя это не смущает? - поинтересовался Север.

- Хм, а ведь верно! Он же только последние минуты своей жизни помнит, а не все целиком.

- Вот о чем я и говорю, - кивнул седой оперативник, - более того, откуда ты взял, что между 1877-ым и 1990-ым он не рождался еще раз? В промежутке так сказать.

- Дык, снов-то ему подобных, больше на эту тему не снилось, - слегка смутился Игнат и посмотрел на меня в зеркало заднего вида, - или все же снились?

- Нет, - тихонько пробормотал я, медленно сползая на заднее сиденье и аккуратно укладывая тяжело гудящую голову на мягкую обивку.

- Эй, ты там как? Нормально? - слегка встревожился тот.

- Да не трогай ты парня, - одернул его Север, - не видишь, отходняки у него. Вспомни себя, как ты маялся, когда мы только начали дэшку на себе испытывать.

- Да уж, - глаза в зеркале заднего вида приобрели сочувствующее выражение и снова вернулись на дорогу, - так о чем бишь я? Ах да, так вот, снов-то он больше не видел - значит, выходит, что это его последний раз и был.

- Не факт, - покачал головой оперативник, - это ничего не доказывает.

- Да ладно! А как же тот факт, что все эти воспоминания ему приснились в очень короткий промежуток времени? Считай, за несколько месяцев все свои жизни вспомнил, начиная с древнего мира и заканчивая нашими днями. Это, по-твоему, что?

- Ничего не доказывает, - скептически сжал губы Север, - может "ясновиделка" сломалась, вот больше и не показывает. Или сны были не по порядку, а только выборочно. А может, все так на самом деле все и было. Как ты это проверишь? Никак. Вот и говорить тут не о чем.