Принц без королевства

И все будет кончено.

Этель напряженно смотрела на него. Она смирилась и молчала.

Ванго знал, что нарушил клятву, данную Зефиро и самому себе, — отказаться от мести. Этот ресторанчик, который уже начинал ему нравиться, пострадает только частично, а вот залы на другой стороне улицы будут разрушены полностью. Он несколько раз перепроверил каждую фамилию в списке Грюнда. Сплошные преступники, жалеть тут было некого. А если понадобится, Ванго отдаст сокровище Мацетты, спрятанное в скалах на его родном острове, чтобы заново отстроить эти стены.

Несколько гостей пили травяной чай. Пахло анисом, как в детстве. Казалось, в эту ночь весь мир сговорился растревожить его душу.

Симон сидел, опустив голову на руль. Условленный час давно прошел. Пол дремал на заднем сиденье. Полицейские ходили рядом с автомобилем, но не заглядывали внутрь. Симон не решался выйти из машины.

Когда до полуночи осталось восемь минут, Ванго встал, словно очнувшись от забытья.

— Надо уходить.

К ним спешил Казимир Фермини.

— Прошу вас, последнее блюдо для вашей дамы!

— Мы должны спешить.

— Последнее, чтобы оказать честь моему повару! И я вас сразу отпущу.

Он щелкнул пальцами. К ним подошел Бартелеми с тарелочкой под медным колпаком. Ванго взглянул на часы и снова сел.

— Это наше фирменное блюдо, — пояснил Фермини. — Разумеется, его не подавали на той стороне улицы. Для меня честь не пустое слово.

Ванго слушал, и его жег стыд за то, что он собирался сделать. Этель замечала малейшую перемену на его лице.

Фермини приподнял колпак. В растопленном масле лежали восемь картофелин размером с перепелиное яйцо. Каждой придали форму восьмигранника — как бриллианту.

В сердце Ванго словно прогремел первый взрыв.

— Ваш повар… — начал он, и на его глаза навернулись слезы.

Фермини, который держал горячий колпак перед собой, чтобы капли воды не попали в кушанье, снова накрыл им тарелку.

— Ваш повар — женщина?

Хозяин внимательно посмотрел на Ванго.

— Месье, — сказал он, — вы первый догадались об этом.

— Так это женщина?

До полуночи оставалось пять минут. Хозяин понизил голос, как будто говорил о сокровище, зарытом у него в саду.

— Это не просто женщина, — возразил он, взволнованный не меньше Ванго, — это настоящее чудо.

— Кто она?

Фермини с минуту колебался.

— Она работала здесь до прошлой войны. Очень красивая. Мой дядя научил ее всему, что умел сам. Я тогда был еще ребенком.

Ванго снова взглянул на часы.

— Потом она исчезла. А лет пять назад вдруг приехала и вернулась на кухню. Это она придумала назвать ресторан «Счастливая звезда». Красиво! Но она не хочет говорить, откуда его взяла.

Фермини улыбнулся и прибавил:

— Мы всегда называли ее просто Мадемуазель.

— Где она?

— В доме напротив, внизу. Бедной женщине приходится готовить под топот сапог над головой.

Этель увидела, как Ванго резко обернулся к часам. Затем он посмотрел на люк, ведущий в погреб, и в одно мгновение исчез.

В полумраке туннеля Ванго сбил с ног официанта и уже через несколько секунд оказался на другой стороне улицы. Люк находился на лестничной площадке перед кухней. Он открыл первую дверь и столкнулся нос к носу с солдатами.

Ванго задержал дыхание, медленно выдохнул и сказал немцам:

— У меня там чемодан.

Он прошел в гардеробную и взял чемодан, стараясь не показать, с каким трудом оторвал его от пола. У него оставалось от силы две минуты. Он спокойно прошел мимо караульных и направился к двери под лестницей, с табличкой «Мужчины».

Дернул за ручку. Дверь была заперта.

Прошло двадцать секунд. Солдаты поглядывали на него с подозрением.

— Занято, — пояснил Ванго, хотя это было ясно и так.

Ванго приготовился: сейчас в чемодане раздастся щелчок детонатора. Но вместо этого заскрипела задвижка, дверь открылась, и на пороге появился мужчина.

Ванго отступил назад.

Это был Кафарелло.

Он вытирал руки о пиджак.

Увидев юношу с чемоданом, он сказал на сицилийском диалекте:

— Там засорилось.

— Это не важно, — машинально ответил Ванго на том же наречии.

Они встретились глазами. Кафарелло не отходил от двери.

Он проверял, застегнуты ли у него ремень и ширинка. Он был сильно пьян.

Наверху в это время начали обратный отсчет шестидесяти секунд до полуночи. Фермини появился из люка и стоял рядом с солдатами.

Кафарелло наконец пошел к лестнице. Но вдруг обернулся и посмотрел на Ванго, словно о чем-то вспомнил.

— Сицилиец? — спросил он, ухватившись за перила.

— Что? — ответил Ванго по-французски.

— Ты ответил на моем языке, — сказал Кафарелло.

Ванго покачал головой, делая вид, что не понимает.

Поднимаясь по ступенькам, Кафарелло проклинал французское вино, а заодно и всех на свете.

Ванго открыл дверь в туалет и заперся изнутри.

Достав из-за пояса ключ, он повернул его на два оборота в замке чемодана. Замок открылся. Наверху дружно стучали по полу сапоги, отбивая каждую уходящую секунду. Ванго схватил металлическую коробку с циферблатом и заводным механизмом. Выдергивать провода было не нужно. Тем же самым ключом он попытался открутить болты на коробке. Они не поддавались. Он отогнул клапан. Наверху раздались громкие крики: там встретили наступление Нового года. Это был конец…

Но часы, приводящие в действие взрывное устройство, отставали от ресторанных на пять секунд. Ванго просунул палец поглубже в механизм и остановил его.

Стены сотрясались от криков.

Прошла минута.

Ванго не слышал, как Фермини стучит в дверь, не слышал, как в зале горланят военные марши. Он плакал и смотрел на красный лоскут, забытый на умывальнике.

За полвека казацкий платок износился.

Ванго взял его в руки.

Не успел он выйти из туалета с чемоданом в руке, как к нему подскочил взбудораженный Казимир Фермини. Хозяин решил, что у него хотят увести повара. Он говорил тихо и торопливо. Признался, что очень напуган:

— Вы ушли так быстро, так внезапно! А перед этим говорили о моем поваре.

Ванго по-прежнему ничего не слышал.

— Так это ваш чемодан? А вы разве не знаете, что на той стороне тоже есть туалеты и гардеробная? Признайтесь, у вас свадебное путешествие?

Фермини говорил шепотом — рядом были солдаты. Он повторил, что очень испугался, и умолчал лишь о том, что тайно влюблен в своего прекрасного повара. Еще двенадцатилетним мальчиком он смотрел, как она накрывает столы. И теперь страшно боялся снова ее потерять, а она делала вид, что ничего не замечает.

— Ужин вам ничего не будет стоить, это за счет заведения. Мне очень жаль, но я прошу вас уйти. Вы меня так напугали! И предупреждаю, что на кухню ходить запрещено. Мадемуазель никого не принимает.

Ванго услышал только последнюю фразу и с трудом выдавил из себя:

— Тогда я зайду в другой раз.

— А где же новобрачная?

Бартелеми открыл дверь. Этель ждала на другой стороне улицы.

— Вот она.

Наверху все еще пели песни. Ванго сжимал в руке красный платок. Этель бросилась к нему. Заметив, что он ослабел, она попыталась забрать у него чемодан, но безуспешно.

— Подождите! — закричал хозяин им вслед. — Если вас задержит полиция, скажите, что ужинали у меня!

Тесно прижавшись друг к другу, они уходили все дальше.

— Счастливого пути! — крикнул Фермини.

Но они уже не слышали его.

Месье Коста, который наблюдал всю эту сцену, казалось, был ею потрясен. Казимир Фермини увидел, как он побежал за Ванго и Этель.

— Да что с ними со всеми стряслось?

Фермини прислонился к стене. Немцы допевали последние песни. Через секунду иностранец вернулся. Он запыхался и побледнел. Фермини обнял его за плечи, и они вместе зашли в ресторан.

Месье Коста снова уселся за столик.

Фермини сел рядом. Кроме них в помещении уже никого не было. Шум в зале напротив постепенно затихал.