Осенний лист или зачем бомжу деньги

Катерины, женщины, которую, оказывается, он любил всю свою жизнь, и которая любила его. Нет Катиного отца. Альфреда нет. Сашки Шульмана.

Нет очень многих, кого он когда-то любил, уважал, жалел. Неужели он пережил всех? Всех обогнал, вырвался вперед…И оказалось, что рядом никого. Один…

А может, ну ее на хер, жизнь эту!? Может взять пистолет, да и… разом покончить со всеми вопросами?

Сидоров знал, что у него за поясом тэтэшник, патроны еще должны остаться. (Сидоров считал свои выстрелы, он выстрелил по чеченцам четыре раза). Вставить пистолет в рот и нажать курок? Он даже ощутил кислый вкус металла и еще более кислый вкус сгоревшего пороха у себя на языке. Представил, как от звука выстрела шумно снимутся с веток немного успокоившиеся после стрельбы лесные птицы.

Ну что, трусишь Сидоров? спросил он себя. Боишься? Не хочешь умирать? Возьми пистолет, сделай это. Не хочешь? Понятно…, не хочешь. Ну и правильно. Зачем это делать сейчас и здесь? Лишнюю проблему Гоше подбросишь. Уж лучше потом, если подобные мысли не уйдут. И где-то в укромном месте, чтобы никто… Ты же бомж,

Сидоров. Бомжи умирают незаметно.

Недалеко от пня, на котором он сидел, росла молодая березка. Ее тонкие ветки клонил к земле прилипший к ним снег. На одной из веток подрагивал желтый листик. Единственный листик на всем деревце, он из последних сил держался за маму-ветку и никак не хотел падать. Все его братья уже давно слетели и превратились в серо-буро-желтый ковер, припорошенный снегом. Они умерли. Все. А этот листик жил, цеплялся за жизнь. Он не хотел умирать.

А ведь я еще не был на Катюшиной могиле, подумал Сидоров. Надо сходить…

Догоревшая до фильтра сигарета припекла пальцы. Сидоров выбросил окурок и вдавил его каблуком в землю. Он уже хотел встать и идти к людям, но услышал, что люди идут к нему. Хрустя павшими ветками и шурша листвой, шли двое. Сидоров разглядел их силуэты сквозь голый осенне-зимний лес и резко упавшие на него сумерки.

- Вот он. На пеньке сидит, - услышал Сидоров Гошин басок. - Сидит, скучает… Ну, а я пойду к своим, пожалуй.

- Да, Георгий Иванович, идите - сказал Гошин попутчик, голоса которого Сидоров не мог припомнить. Скорей всего, он его никогда не слышал. - Идите, командуйте там. У вас сейчас хлопот много будет.

Вышедшему из леса человеку было лет шестьдесят, и Сидорову он был совершенно не знаком. У него было морщинистое лицо и внимательные серые глаза.

- Здравствуйте, Алексей Алексеевич, - поздоровался неизвестный. -

Меня зовут Ильей Михайловичем. Вы разрешите?

Сидоров понял, что Илья Михайлович спрашивает его, можно ли сесть рядом с ним. Он пожал плечами и подвинулся.

- Садитесь. Пень большой, места хватит.

- Спасибо.

- Кто вы? - спросил Сидоров, не глядя на собеседника.

- Я человек, которому Денис Александрович Десницкий сообщил о том, что творится в вашем городе.

- Десницкий жив? - Сидоров резко повернулся к Илье Михайловичу и увидел в его глазах затаившуюся боль.

- Нет. Денис Александрович погиб.

- Откуда же…?

- Мы живем в просвещенное время, Алексей Алексеевич. Глобальная сеть.

- Интернет?

- Да. Перед вылетом в Москву Денис Александрович связался со мной по телефону, сказал, что у него имеется ко мне срочное дело. Мы договорились о встрече на вечер. Десницкий сообщил номер рейса и спросил мой электронный адрес. На всякий случай. Я назвал.

- Он предвидел свою смерть? И подстраховался?

- Денис Александрович был профессионалом. Он не исключал того, что в Москве его может ждать не только мой водитель.

- Почему же вы не обеспечили его охрану? Почему вы лично не встретили Десницкого?

- Я не смог. Звонок Дениса Александровича застал меня на пороге. Я спешил на встречу, которую не мог отменить…Поймите, Алексей

Алексеевич, я на государевой службе, а звонок Десницкого был… несколько неожиданным и носил в некотором роде конфиденциальный характер. Когда я вернулся…, было уже поздно… А что? - Илья

Михайлович как-то смущенно и потерянно, словно был напрямую виноват в смерти Десницкого, посмотрел в глаза Сидорову. - Если бы я вместе с ним взорвался, разве кому-то было бы лучше?

Сидоров не ответил.

- Я проверил электронную почту, - продолжил Илья Михайлович после минутного молчания. - Десницкий прислал шесть файлов. Досье на

Пархоменкова, несколько десятков фотографий, вся информация по его афере и по убийству дочери Самсонова… Простите, по убийству вашей жены. Я в курсе дела, что Екатерина Андреевна была вашей женой. В информации Десницкого было и о вас кое-что.

Сидоров хмуро кивнул головой и полез в карман за сигаретами.

Закурил. Спохватившись, предложил московскому чиновнику. Тот отрицательно покачал головой:

- Спасибо. Не курю. Уже пятнадцать лет.

- Здоровый образ жизни? - усмехнулся Сидоров.

- Проблемы с легкими.

- Ясно.

- Проблемы, связанные со старым ранением, - пояснил Илья

Михайлович, хоть и подумал, что Сидорова вопрос о его здоровье совершенно не интересует. Однако Сидоров деликатно выдохнул дым в сторону и выбросил сигарету. - Да вы курили бы. Ничего.

- Что вам от меня надо…, Илья Михайлович? - вдруг резко и с вызовом спросил Сидоров. - Зачем вы сюда приехали? Чтобы сказать мне, что вы в курсе, кто был мужем Екатерины Андреевны Сидоровой?

- Я приехал, чтобы во всем разобраться, - спокойно ответил Илья

Михайлович. - Разобраться и навести порядок в одном из регионов

России. Кстати сказать, я здесь не просто так, не по своему собственному желанию, вернее, не только по нему, но и по поручению президента. В данном случае поручение Владимира Владимировича совпало с моим желанием.

- А раньше нельзя было? Разобраться и навести порядок?

- Россия большая. Сразу…одновременно навести порядок во всех городах и весях такой огромной страны, как наша невозможно. Это из области несбыточных мечтаний. Но мы работаем. Мы не опускаем руки и не отчаиваемся. Знаете, например, какова продолжительность рабочего дня у Путина и у тех, кто работает в его команде? И сколько у нас рабочих дней в году?

- Зря вы сюда приехали, - не стал отвечать Сидоров. - Пархом мертв, как и все остальные участники этого дела. Все взяточники на том свете. И тех, кого кинули, больше нет, и того, кто кинул. И Кати нет, и тех, кто ее убивал. Из оставшихся в живых - только я, но я бомж. Так что, никому обвинение не предъявить. И некому его предъявлять. Можете с легким сердцем уезжать в Москву.

- Алексей Алексеевич, дело ведь не только в Пархоме и в его афере.

А те, кто у Пархома на окладе был не все мертвы. Мэра вашего менять надо, по нему давно тюрьма плачет. Новых руководителей ГУВД и прокуратуры надо назначать. Одним словом - порядок наводить нужно. И мы его уже наводим.

- Майора Мотовило начальником милиции поставьте, - посоветовал

Сидоров, вспомнив о товарище. - Гоша правильный мент, не взяточник.

- Я это понял, - кивнул Илья Михайлович. - Особенно после того, как увидел его 'лимузин'…Хорошо, насчет кандидатуры майора

Мотовило мы подумаем. А по поводу убийства вашей жены, вы не правы,

Алексей Алексеевич. Справедливость должна всегда восторжествовать. И обвиняемые найдутся. В Берлине наши немецкие коллеги уже ищут партнеров Пархоменкова, мошенников из подставной фирмы. И найдут, можете не сомневаться, там крепкие профессионалы служат. К тому же

Владимир Владимирович к ним лично обращался. Здесь тоже следы остались. Кредит в банке оформлялся, и не думаю, что партнер

Пархоменкова гражданин Усков был не в курсе происшедшего. Лицензия банка 'Парус' в ближайшее время будет отозвана Центробанком. А сейчас Усков задержан и помещен в следственный изолятор.

- Оперативно, - криво усмехнулся Сидоров.

- Мы всегда оперативны.

- Всегда? - с сомнением в голосе спросил Сидоров.

- Всегда, - уверенно ответил Илья Михайлович. - Но иногда итоги нашей работы не объявляются.