Осенний лист или зачем бомжу деньги

- Не-а, не спит, - сообщил он Пархому, заметив острый кусок керамической черепицы с крыши пархомовского особняка, застрявший у

Никиты Ивановича в горле. - Мертвый он. - Для верности Мараков проверил у Малюткина пульс.

- Да? - вяло, без интереса отреагировал Пархом. - Ну и хрен с ним.

Все равно я его менять собирался.

К ним подошел Шамиль. За его спиной стояли оставшиеся в живых чеченцы. Мараков насчитал восьмерых.

- Мы уходим, - коротко сказал Пархому начальник охраны.

- Как это уходите? Куда уходите? А как же контракт?

- Что контракт? Мы тебя, Пархом охранять нанимались, а умирать не подписывались. Умереть мы и у себя в горах можем.

- А ты не горячишься, Шамиль?

Шамиль промолчал, но было ясно, что он уже все решил и уговаривать его бесполезно.

- Ну и валите! - рассердился Пархом. - Только не рассчитывайте на бабки. Ничего вы у меня не получите. Контракт вы нарушили, значит, хрен вам, а не бабло!

- А вот это ты горячишься, - возразил Шамиль. - Звони колобку, пусть деньги готовит. Для всех. Для мертвых тоже.

Шамиль кивнул своим, и они пошли к воротам. Пархом посмотрел им вслед и плюнул на землю. Сказал зло, но тихо, так, чтобы его не услышали чеченцы.

- Твари, чернозадые! Вовремя я их с охраны банка снял. Как чуял…

Вот он, удобный случай, подумал полковник Мараков. Они с Пархом остались наедине. Найти зажигалку и… А можно и без зажигалки обойтись. Свернуть головенку, да и концы в воду. А зачем, подумал тут же, теперь-то зачем? Нет, полкан, надо деньги зарабатывать. Без

Пархома ты - никто. Генерал-майор без пяти минут? Ну и что?

Генеральская зарплата конечно лучше полковничьей, но разве это деньги?

Зажигалка валялась на земле, рядом с сигаретой, выпавшей из губ

Янки. На мундштуке темнело пятно от помады, но может быть, это была грязь. Пархом поднял сигарету и зажигалку, подул на сигарету, сдувая мусор и крошки земли, закурил. Выдохнув в морозный вечерний воздух струю дыма, спросил:

- А неплохой получился фейерверк, а Мрак? Дас ист фантастиш!

И расхохотался. Хохотал долго, не меньше минуты. Мараков с тревогой подумал: а вдруг Пархом сошел с ума? Это бы совершенно ни к чему. Но Пархом, отсмеявшись, вытер слезы и серьезным тоном спросил:

- А это не твоя работа, Мрак?

- Максим Игоревич! - обиженно произнес полковник.

- Да понимаю, не твоя. Ты не камикадзе. Но убить меня хотел. Я знаю…

- Максим Игоревич, с чего это вы взяли…?

- …Интересно, какую ты мне смерть готовил? - продолжал Пархом, не обращая внимания на возмущения Маракова. - И где, и когда?

Наверное, на ипподроме. Больше меня тебе достать негде. Не здесь, же в моем…бывшем доме. Сюда тебя с оружием не пропустили бы.

Сигарета видимо отсырела пока лежала на влажной земле, потухла.

Пархом размял ее немного и хотел снова прикурить, но взгляд его прилип к зажигалке.

- Мрак! А ты же не куришь. Зачем тогда зажигалку с собой приволок?

Да такую дешевую, китайскую… - Пархом оторвал взгляд от зажигалки и подозрительно посмотрел па Константина Леонтьевича. - Мне на зоне кореш один рассказывал о шпионских штуковинах, закамуфлированных под китайский ширпотреб. Авторучки, игрушки разные, зажигалки…

- Максим Игоревич…

- Как она в боевое положение приводится?

- Я не для вас… Я в целях самообороны…

- Как?

- Там… На рукоятке… Винтик…повернуть. Но я, правда, ничего сегодня не собирался… Я…

Пархом усмехнулся и ногтем повернул винтик.

- Если не сегодня, так в другой день замочил бы, - сказал он. - А я откладывать дела не люблю.

Он поднял пистолет и прицелился полковнику в переносицу.

- Не надо, не убивайте. Прошу вас, Максим Игоревич. Я не хотел вас убивать. Я…

Мрак замолчал. Он отчетливо понял, что сейчас умрет. Последней мыслью полковника, промелькнувшей в его голове перед тем, как Пархом нажал на курок, была мысль о его несбывшейся мечте. Белоснежная красавица яхта уплывала от него за горизонт синего моря, скорей всего Эгейского.

Он умер не сразу, не в ту же секунду. Только почувствовал колючий удар в лоб, словно пчела сходу ужалила, и силы вдруг покинули его большое тело. И в глазах потемнело.

- Сожгу-ка я тебя, Мрак, - услышал он как сквозь толстый пласт ваты и почувствовал, что куда-то движется.

Ему становилось все теплее и теплее. Стало жарко. Как в августе в

Турции, еще жарче, как, наверное, в июле…

9.

Голова у Сидорова уже не кружилась, только чуть-чуть тянуло швы на спине и на лбу под пластырем.

- Я его не отправлял туда, Ляксеич, - оправдывался Окрошка. - Альф сам вызвался. Скажи, Бирюк.

- Да, точно, - подтвердил Бирюк. - Альфред сказал, что это он должен сделать.

- Эх, вы…, - вздохнул Сидоров, - террористы. Меня надо было дождаться.

- Мы ж думали, что ты мертвый, Ляксеич… Между прочим. Вот… -

Окрошка достал из-за пазухи лакированный туфель, потряс им в воздухе, будто предъявлял вещественное доказательство своим словам и повторил: - Вот.

Сидоров кивнул головой:

- Живой, как видите.

- Да, живой! Ты, Ляксеич… Ну ты даешь, Ляксеич! Я думал все, а ты ожил. Молодец! - Окрошка бросил вороватый взгляд на Бирюка. -

Хреново нам всем без твоего руководства было. Мы без тебя, как дети малые - ниче не знаем, че делать. Кто в лес, кто по дрова. Но

Пархома, вражину твоего, мы грохнули. Замочили, как говорится, в сортире.

- Никого вы не замочили, - со вздохом сказал Сидоров. - Вернее замочили, да не того, кого надо было.

- Как это…? - Окрошка ошарашено уставился на Сидорова.

- Жив Пархом.

- Не может быть! Там такой взрывище был, я подумал, засыплет нас с

Бирюком на хрен!

- Точно, жив, ешкин кот, - сказал Бирюк и опустил голову. - Мне рассказали. Жив он, живучий, падло. Прости, Окрошка. Я тебе не сказал, не хотел расстраивать. Собирался сам Пархома подловить и дело закончить. От него чечены ушли, какие уцелели…

- Ты…, - Окрошка повернулся к Бирюку. - Бандитская твоя рожа!

Говорил: чутье, чутье! Говно у тебя чутье…Или вы с ним, с

Пархомом заодно? Ворон ворону глаз не выклюет? Так, да? Я прав?

- Это ты зря! Я же говорил: он и мой враг тоже. Давний враг.

Просто промашка вышла. Мы под бассейном заряд заложили, а бассейн полный был. Вода ударную волну частично погасила. Дом-то подчистую, но Пархома в доме не было, он в саду своем коньяк хлебал.

- А я говорил! Что я говорил? Ящик брать надо было. Это ж надо же

- десять кусочков всего взяли. Взяли бы ящик и дому и саду его хана бы… Промашка! Эх, промахнулся бы я тебе…! Ляксеич, и че теперь делать? Как эту гниду мочить будем?

Сидоров хотел ответить, но в кармане зазвонил телефон. Алексей сделал знак рукой, прося немного подождать.

- Это я. - Звонил Мотовило.

- Здравствуй Гоша.

- Здорово. Ты где?

- Да тут…недалеко, - неопределенно ответил Сидоров.

- Понятно, на заводе. Можешь не шифроваться, я из автомата звоню.

Да и тут у нас такая кутерьма, что вряд ли у кого есть время и желание служебные телефоны прослушивать. Но я на всякий случай из автомата.

- А что за кутерьма?

- Из Москвы телефонограмма пришла. Комиссия едет. Будут во всем разбираться и нового начальника ГУВД ставить.

- Кого-то из местных? Или варяга?

- Не знаю.

- Предложи свою кандидатуру.

- У нас так не делается.

- А ты предложи.

- Хорошо, предложу…Леша!

- Да?

- По поводу Пархома…

- Есть новости? Он вылез из берлоги?

- Пока нет. По-прежнему не выходит из банка. Но скоро выйдет. Мой человек в аэропорту сообщил, что заказан авиабилет на его имя. Вылет сегодня вечером в шесть пятнадцать местного.

- И куда собрался лететь наш подопечный?

- Пока в Москву, а куда дальше не знаю. Но думаю, в Германию. У

Пархома открытая виза в немецию и дом в пригороде Берлина. Хотя, могу и ошибаться. Ему с его бабками всюду - дом родной.