В канун Рождества

— Нет. Он собирался пойти в агентство «Херст и Филдмор», но, встретив меня, передумал, решив, что частная сделка будет более удобна во всех отношениях.

— Вы знаете, что я владею половиной дома?

— Да, он мне сказал.

— И что вы ответили?

— Что сначала он должен обо всем договориться с вами.

— Так почему же вы приехали сюда?

— Хьюи предложил мне взглянуть на дом, раз уж я все равно еду в эти края. Объяснил, что раньше здесь жила супружеская пара, но не так давно муж умер и вдова переехала в другое место, поэтому дом пуст. Ключ оказался у него с собой, он просто вынул его из кармана и вручил мне.

— Не слишком ли он легковерен?

— Слишком. Вероятно, он решил, что мне можно доверять.

— И продажа из рук в руки позволит сэкономить на гонораре агенту?

— Именно.

— Он назвал сумму?

Все время, пока они разговаривали, Сэм сидел неподвижно на своем не очень-то удобном стуле с прямой спинкой и внимательно, не сводя глаз, смотрел на Оскара. Сейчас, когда дело дошло до конкретных вещей, он невозмутимо ответил:

— Сто пятьдесят тысяч.

— И вы готовы их заплатить?

— Я еще не видел дом.

— Но если вы захотите купить его?

— Безусловно.

— Поделив на два, получаем семьдесят пять тысяч?

— Да.

— А если я захочу больше?

— Это можно обговорить. Я просто цитирую вашего кузена.

— Ясно.

Оскар допил виски. Сэм молча взял у него пустой стакан и налил еще порцию.

— Теперь вы знаете, как я здесь оказался, и я должен извиниться перед вами обоими. Я передам вам ключ, который дал мне Хьюи, и мы забудем об этом деле. Я считал, что должен рассказать вам все подробно.

— Это правильно. — Оскар взглянул на стакан с виски в своей руке. — Спасибо, — сказал он и поставил его на стол рядом с собой.

Элфрида, которая все это время не без труда сохраняла молчание, почувствовала, что пришло время и ей сказать слово.

— Вы внесли полнейшую ясность, мистер Ховард.

— Сэм.

— Хорошо. Вы абсолютно все разъяснили, Сэм, но я все же не могу понять, как вы оказались здесь.

— Я приехал сюда на машине два дня назад.

— Вы остановились в Бакли?

— Нет. В гостинице в Инвернессе. Сегодня у меня была первая встреча с рабочими и служащими фабрики. Там предстоит большая работа по расчистке, многое надо выкинуть на свалку. После встречи я выпил в пабе кружку пива с Фергюсом Скиннером — он местный представитель и все это организовал. Потом я собрался ехать обратно в Инвернесс, и тут мне пришла в голову мысль свернуть в Криган. Какой-то прохожий показал мне Усадьбу, и дом оказался столь явно обитаем, что во мне разгорелось любопытство. Я вышел из машины и позвонил. Предпочитаю сразу разгадывать загадки.

— Все ясно! — Элфрида решила, что это необыкновенно волнующая история. Она уже представляла себе: красивый незнакомец звонит в дверь и… Кэрри спускается по лестнице и открывает дверь.

Она бросила взгляд на Кэрри — та по-прежнему сидела в кресле, уютно свернувшись в клубочек, и за все время не произнесла ни единого слова. Иногда было трудно догадаться, о чем она думает, и это был как раз один из таких случаев.

— Кэрри, — сказала Элфрида, — я надеюсь, ты пригласила Сэма отужинать с нами?

Кэрри засмеялась. Она повернула голову, и они с Сэмом обменялись явно заговорщицкими взглядами. Ах вот как, значит, у них уже есть какие-то секреты! Сэм улыбнулся, сразу помолодел и уже выглядел не таким серьезным и рассудительным.

— Еще одно признание… — сказал он.

О чем это они?

— Элфрида, Сэм остается у нас ночевать, — вступила в разговор Кэрри. — Я сама предложила ему, и он вынужден был согласиться. Все дороги на Инвернесс занесло снегом. Мы позвонили в автомобильную ассоциацию, и нам дали такую сводку. А гостиницы в Кригане работают только летом, в туристический сезон. Надеюсь, ты не против?

— Это самое приятное, что я могла услышать, — с искренней улыбкой произнесла Элфрида.

Время близилось к полуночи. Элфрида лежала в постели, рядом Оскар читал «Любовь во время холеры». Горела только лампа с его стороны постели, и вся комната была в полутьме. Плотные занавеси были чуть приоткрыты, и с улицы в эту щель проникали полоска света и струйка холодного воздуха через чуть приоткрытое окно. К счастью, Оскар и Элфрида были в полном согласии и относительно свежего воздуха, и освещения — ни он, ни она не могли спать в душной темноте.

Полоска света золотисто мерцала на медной перекладине спинки кровати. У стены неясно вырисовывался большой гардероб красного дерева, который каждую неделю до блеска полировала миссис Снид; на старомодном туалетном столике стояли фотографии Элфриды в серебряных рамках, флакон духов, лежало ее зеркальце, обрамленное слоновой костью. Это была ее комната. Их комната. В доме Оскара.

Она припомнила все невероятные события этого вечера. Она, Оскар, Сэм и Кэрри в девять часов наконец-то сели на кухне ужинать. К этому часу кеджери слегка подсохло, но никто не обратил на это внимания, во всяком случае, не выказал недовольства. К кеджери был подан зеленый горошек, на десерт — персики под кремом. Оскар достал бутылку белого вина, а когда ее прикончили, принес еще одну. Они пили кофе, когда с танцев вернулись Люси и Рори, разрумянившиеся от мороза.

Люси удивилась, увидев за столом незнакомца. Ей представили Сэма и объяснили, каким образом он оказался в их доме. Это произвело на нее большое впечатление.

— Вы хотите сказать, что застряли тут из-за снежных заносов? — с недоверием спросила она.

— Пожалуй, что так, — ответил Сэм.

— Поразительно! Как у Агаты Кристи. К утру кто-то из нас, наверное, будет убит.

— Но не мною.

— Значит, Оскаром. Оскар, это вы — злодей. Ночью вы тихонько зарежете кого-нибудь ножом или удушите веревкой. А утром никто и не будет знать, что это вы, примчится полиция и ужасно умный детектив.

— Но почему именно я должен быть злодеем? — запротестовал Оскар.

— Да потому что вы самый симпатичный из всех нас, а всегда так и бывает — убийца совсем не похож на убийцу. Это должны быть вы!

Тут Оскар стал расспрашивать о танцах в школе, и Люси призналась, что еще никогда ей не было так весело. Она танцевала все танцы, кроме одного, он ужасно трудный, называется «Герцог и герцогиня Эдинбургские», и его надо специально разучивать. Играл настоящий оркестр, а когда стало жарко, можно было выпить лимонада.

— Рори, кто же это все организовал? — полюбопытствовала Кэрри.

— Директор школы и несколько старших мальчиков. Было здорово. Пришли все, даже малыши.

Оскар предложил Рори пива, но тот сказал, что предпочел бы горячий шоколад. Люси заявила, что тоже хочет горячего шоколада и приготовит его сама. Ребята придвинули стулья и присоединились к взрослым с шоколадом и печеньем.

Вскоре Рори поднялся и сказал, что ему пора домой.

— А что там с погодой? — спросил его Сэм.

— Снег перестал, но не знаю, надолго ли. Я расскажу папе, что познакомился с вами, и о фабрике — что она снова начинает работать. Он обрадуется.

— Радоваться пока рано. Восстановление займет еще много времени.

— Что ж, главное — начать, — философски заметил Рори. — Люси, я постараюсь завтра днем притащить тебе телевизор. Все зависит от того, в каком состоянии поле для гольфа. Наверное, там на санках кататься можно. Я тебе позвоню.

Он вышел через черный ход — так было удобнее. Люси проводила его и вернулась в кухню улыбающаяся, но улыбка почти тут же исчезла — так широко она зевнула.

Кэрри протянула руку и привлекла ее к себе.

— Ты устала. Иди-ка спать.

— Можно мне сначала принять горячую ванну?

— Конечно, можно. Ты повеселилась?

Люси поцеловала ее.

— Это было здорово!

Пока Оскар и Сэм сидели за кофе с бренди, бутылку которого Оскар неожиданно извлек с полки винного погребка, Кэрри и Элфрида перемыли тарелки, а потом отправились наверх, чтобы обследовать бельевой шкаф миссис Снид и застелить кровать для Сэма. Они нашли простыни и наволочки, банное полотенце и лишнее одеяло на случай, если гостю будет холодно. Кэрри осмотрела гардероб, который был пуст, если не считать двух вешалок для пальто. Элфрида снова пошла к бельевому шкафу и вернулась с метелкой для пыли и отделанной кружевом полотняной дорожкой. Быстро смахнув пыль, она постелила дорожку на комод. Кэрри завела часы и поставила их на столик у кровати.