Люпофь. Email-роман.

2) Всё же (я настойчив!) растолкуй бестолковому, что означает стон-возглас из последнего вчерашнего мэйла — «Честно говоря, совесть мою РВЁТ самой отвратительной блевотиной!..»??? Не вздумай по привычке пропустить этот мой вопрос без внимания-ответа.

И вообще напиши: как живёшь? Как животик? Как либидо? Какова стратегия относительно ближайшего жизненного пространства? Каково понимание общественно-значимых понятий о роли любви в жизни человека, моногамии, полигамии, социальных корнях взаимоотношений между особями хомо-более-менее-сапиенс? Ну и т. д.

Короче, как настроение, родная?!

Да, ещё очень важный вопрос: дала ли ты уже отлуп инет-дураку с потными яйцами Замзуеву или всё ещё борешься с жалостью и тщеславием?

И последний вопросительный вопль: не хочешь ли ты меня поцеловать? (Я имею в виду — в мэйле.) Ты совершенно перестала это делать!

Алексей.

Лёше, 30 октября, 12–52 (Ответики-приветики)

Лёш, и тебе доброго утра и обеда!

1. Вчера стихи начала писать неожиданно! Честно-честно! Неужели головная боль может быть помехой вдохновенью?! Вдруг раз — и попёрло, так что желание броситься в объятья сна (а сон меня соблазнял!) тут же улетучилось! Ну стихи-то тебе про «последнюю строку» как?

2. А по поводу душевной блевотины — такие дела: ты не уходишь, не растворяешься из моих мыслей, но ведь это, наверное, уже не любовь, не страсть, а какое-то другое нежное чувство, и всё же это — чистой воды измена, что весьма неприятно и больно, поэтому меня и рвёт!

3. Животик нормально, либидо спит, жизненное пространство съёжилось… Понимание понятий о роли любви? А что такое любовь, и есть ли она? Настроение сплиново-осеннее. С потными яйцами — виртуальная тишина (с моей стороны). Приколы эти глупые да «кошки-мышки» надоели.

4. В общем, всё смешалось в доме Облонских.

5. Спасибо, что позвонил, была рада услышать твой голос.

Алинусь.

Алине, 30 октября, 13–11 (99 процентов)

Алина, всё понял, кроме одного: КТО КОМУ ИЗМЕНЯЕТ??? Растолкуй!

Стихи про последнюю строку, как и все твои последние стихи, — класс! Только мне не очень нравится, что они явно показывают: нет покоя в твоей душе.

Алексей.

P. S. Насчёт поцелуя, конечно, замылила…

P. P. S. И всё же мне не нравится ещё, что ты начинаешь определять-разделять-анатомировать-препарировать понятия «любовь», «страсть» и что-то там ещё вроде «нежности». Давай договоримся: как только слово-понятие «любовь» исчезнет из наших отношений, должны исчезнуть и наши отношения.

Лёше, 30 октября, 13–18 (Недостающий процент!)

Лёшка, милый, творится странная и совсем не прикольная вещь: когда я занимаюсь сексом с тобой, мне кажется, что я изменяю ему, а когда с ним — что я изменяю тебе…

Хорошо! Согласна не лезть в хирургию!

Целую, целую, целую!

Алинка.

Алине, 30 октября, 22–00 (Заботливый, бля!..)

Алина, и вправду, я очень и очень озабочен. Почти как твой папик. Какого хрена ты в таком КРИТИЧЕСКОМ состоянии где-то там гуляешь? Более того (воображение разгулялось!), где-то там на скрипучем диване делаешь минет кому не надо!.. Ну зачем тебе всё это? Хочу напомнить тебе одну хорошую французскую поговорку (я её сам придумал): чтобы утолить голод, не обязательно есть из двух тарелок!

Ты сегодня так демонстративно показывала, что мною ты уже приелась, что мне не надо быть таким назойливым… Бога ради, только скажи-намекни (только потолще), и я исчезну из твоей жизни…

Я, правда, понимаю тебя: вы с ним вполне СООТВЕТСТВУЮЩАЯ пара. Ты каждый раз подчёркиваешь, что вы с ним рядом смотритесь-глядитесь и внешне подходите друг другу. И это так. Более того, твои предки его принимают. Ладно, не совсем же я примат. Беру обязательство: больше ни единого плохого, ехидного, недоброжелательного слова против твоего Коли я не скажу, не напишу. Будьте счастливы!

Алинка, родная моя, будь счастлива!!!

Алекс.

Лёше, 30 октября, 23–55 (От грусти сбежала!)

Лёш! Сегодня я была с Ленкой (без Коли!) на её даче в компании девчонок и мальчишек. Болтали, ели пиццу, пили пиво, танцевали. Чуть не опоздали на последний автобус.

Не стала тебя предупреждать-осведомлять. Всё было ПРИЛИЧНО и весело! И всё равно мне очень-очень нравится-приятна твоя забота (почти отцовская)! Это лучше, чем рьяная ревность! Прочитаешь ты мой мэйл (оправдание — опять!) скорее всего завтра. Так что с добрым утром!

Алинка.

Лёше, 1 ноября, 23–28 (Выйди на связь)

Лёш! Как не позвонишь — ты всё время выпивший! Бросай ты это дело, оно НЕ РЕШАЕТ твоих проблем, а прибавляет новые! К тому же ты сам себе не нравишься в таком виде. И если честно, ты мне напоминаешь в таком виде Чашкина — безмозглую обезьяну, а это убивает всё хорошее! Не ломай себя! Не надо!

Молчишь… Значит, дуешься… Да? Ну не молчи, напиши что-нибудь: что делал, как Д. Н. себя ведёт? Прости, что сегодня не получилось встретиться. Меня здесь дома припрягли, и братишка с курсовиком подвалил: мол, помоги и всё такое.

Отзовись! Ау!!!

Алинка.

Алине, 2 ноября, 6-05 (Я живой)

Алин, я живой, я влюблённый, я есть. Но мне грустно и тоскливо. Ты не со мной…

Спишь ты сейчас, моя радость, причмокиваешь во сне губёшками, и снится тебе какой-нибудь коля (именно так — с малюсенькой буквы!), который целует тебя мокрыми губами, впихивает в тебя грязный свой член, ёрзает на тебе и мычит… Фу! Самому стало противно!

Алинка, милая, убей-вытрави мою тоску!

В нашей с тобой СВЯЗИ (в том числе и виртуально-мэйловской) всё время возникают какие-то сбои, многие вопросы мои остаются без ответов… Впрочем, вопросы я сейчас задавать не буду. Просто — несколько соображений.

29‑го декабря и 7‑го января с нами был Бог. Ему захотелось провести этот чудесный эксперимент: можно ли, дескать, в одну телегу впрячь старого коня и молодую трепетную лань? На мой взгляд, этот опыт Господу блестяще удался. Но затем Творцу, видимо, прискучило нами заниматься, и Он пустил дело на самотёк. А бес как раз и не дремал. Это он, рогатый, устроил 13‑е июня и встречу твою гадкую с сусликом, это он спланировал 3‑е августа, уложил тебя на чужой скрипучий диван и раздвинул твои ноги, это он спланировал поездку в Геленджик (совершенно подлую и немыслимо предательскую!), это дьявол продолжает сейчас соединять-совокуплять тебя с ним, хотя я больше чем уверен, что эти механические (полуторачасовые!) совокупления особой радости тебе не доставляют…

Впрочем, ладно, я ведь хотел не о том. Я хочу, Алина, радость моя, моя единственная, сказать-написать тебе ещё и ещё раз: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Когда я самоуверенно утверждаю, будто смогу охладеть к тебе, стоит только несколько дней с тобой не контачить — это блефня, это бред, это попытка самообмана. И ты это знаешь. Более того, ты знаешь-предчувствуешь, что и ты не в состоянии выдавить-вытравить меня из своего сердца, своего сознания, своей души. Алина, милая, родненькая, ну чего мы сопротивляемся? Ну зачем мы, прости, пытаемся пИсать и плевать против ветра?!

Ты не знаешь (в силу своего возраста), а я по крайней мере догадываюсь, что наше сопротивление судьбе, обстоятельствам, Господу наконец (а Он, мне хочется верить, опять обратил на нас Свой взор!), просто легкомысленно, смешно, глупо и бессмысленно.