Жаркое лето Хазара (сборник)

Старики проводили ее до ворот. Они с любовью и гордостью смотрели вслед дочери.

Потягиваясь, Хасар вышел во двор. Было еще темно, на дворе продолжала властвовать ночь.

Услышав плеск волн, еще толком не проснувшись, подумал, как хорошо было бы сейчас оказаться возле моря, чтобы ласковый соленый ветерок погладил лицо и отогнал остатки сна. Но желание поспать еще немного взяло верх, и он вернулся в постель. Если ему не удавалось выспаться, он всегда чувствовал себя неважно. У него портилось настроение, как будто он только что увидел дурной сон.

Больше всего на свете он любил море, но сейчас ему не хотелось выходить из дома, хотя море было рядом. Он снова крепко уснул, сказалась вчерашняя бессонная ночь, и проснулся только к полудню.

В доме царил многодневный беспорядок. На расстеленном сачаке стояла вчерашняя сковорода с остатками еды, валялись куски недоеденного хлеба, тут же были и чайники с пиалами. И даже одежда не была убрана, от усталости он не развесил ее по местам, и она лежала сваленной на стуле.

Когда вещи находятся не на своих местах, это тоже раздражает, мешает жить. Что-то приходится искать по всему дому, короче, сразу видно, что в этом доме не хватает женской руки.

Может, поэтому, хоть женщины рядом и не было, думать о ней приходилось постоянно.

Переехав сюда, Хасар жил отшельником, вел аскетический образ жизни, постоянно думал о чем-то своем. Зимой, в начале весны и осенью в дачном поселке мало народу, так что и общаться-то особо не с кем. Здесь шумно и многолюдно только летом, всех манит отдых на море. В другое время года найти здесь себе собеседника проблематично.

Чаще всего, погружаясь в свои мысли, Хасар забывал, где он находится, почему он здесь находится, всеми помыслами своими он уходил в прежнюю жизнь. Причем, все его воспоминания были связаны с Дуньей. Она обязательно появлялась в его мыслях.

Его все еще тянуло к Дунье, несмотря на то, что произошло в их жизни, для него она по-прежнему была единственной и неповторимой, желанной женщиной.

Сегодня Хасар проснулся позже обычного. Он любил, открыв глаза, включить радио и слушать музыку, которая каждое утро звучит в течение часа, сегодня он опоздал, но все равно по привычке дотянулся рукой до радио и включил его. На его счастье, по радио давали песни, которые были не хуже утренней музыки. Комната наполнилась скрипучим старческим голосом Чувала бахши, исполнителя дестанов…

От имени Шасенем он призывал девушек вытащить из воды сундук и спасти Гариба, попавшего в немилость к царю Шаапбпасу, который заковал его в сундуке и бросил в море…

Он убавил звук радио, и голос певца тоже стал тише и спокойнее, будто сундук уже вынут из воды, а Гариб спасен.

… Вот он сидит в кабине одной из военных машин, караван которых возвращается с учений где-то в Германии.

Он с завистью рассматривает аккуратные немецкие города и села.

Дунья с нетерпением ждет мужа из многодневного похода, и вот она, увидев, что они возвращаются, вместе с детьми выскочила из дома, чтобы встретить любимого у порога… Дождавшись, когда он обнимет детей и отойдет в сторонку, она прислонялась к его пыльной и потной шинели, клала голову ему на грудь и ласково шептала:

— Здравствуй, счастье мое, как же я соскучилась по тебе…

В последнее время эти приятные воспоминания Хасар непременно заключал фразой: "Эх, Дунья, что ж ты все так испортила…" Бывало, что с этого места мысли уводили его совсем в другую сторону, и он снова начинал думать о том, почему все это случилось в его жизни, что стало причиной, приведшей его семью к такой драме. И никак не мог найти случившемуся сколько-нибудь разумного объяснения.

Хасар ополоснул металлический чайник, наполнил его водой, включил газ и поставил его на плиту. Пока вода грелась, он занимался наведением порядка. Для начала снял со стула одежду и развесил ее в старинном платяном шкафу с большим зеркалом на дверце. Подмел в комнате, и теперь она приобрела совсем другой вид. У Хасара было такое ощущение, словно это не он занимался уборкой, а Дунья привела все в порядок, а потом вышла из комнаты, чтобы вынести собранный мусор, и ушла.

У моря одиночество воспринимается особенно остро, гораздо сильнее, чем даже думал Хасар. И если не свыкнуться с ним, можно с ума сойти от тоски…

Хасар не любитель подолгу сидеть у телевизора. Да в последнее время там и смотреть-то нечего, сплошь американские боевики. Стрельба, кровь льется рекой, убитые, раненые… Куда делись прежние интересные фильмы, от которых невозможно было глаз оторвать? Они, как мамонты, вместе с СССР исчезли даже из кинотеатров.

Теперь в свободное от работы время его основным развлечением были книги. Хасар и раньше любил читать, но теперь, в этой пустыне, книги стали просто его спасением.

А книг у него было достаточно. В один из приездов сюда с детьми он купил в одной из библиотек, переезжавших из Красноводска, Всемирную литературу в 200-х томах всего за 875 рублей.

Он давно мечтал иметь у себя эти книги, и вот повезло.

В каждый приезд он увозил отсюда по нескольку томов, но здесь осталось еще достаточно книг. Теперь эти книги мужественно делили с ним его одиночество. Заезжая к матери, он каждый раз отбирал какую-нибудь книгу и вез ее к себе домой.

Ему порой приходила в голову мысль, что эти книги остались здесь неспроста, почему-то у него не всегда бывала возможность забирать их с собой. "Похоже, Небесам уже тогда было известно, что мне придется вернуться сюда!"

Хасар считал, что его судьба была предопределена какими-то высшими силами.

Переехав сюда, Хасар нашел для себя и еще одно развлечение. Он завел себе специальную тетрадь, в которой делал то ли дневниковые записи, то ли делился с ней своими воспоминаниями — писал мемуары.

Вообще-то это занятие было для него не внове, еще служа в Германии, он видел, как некоторые офицеры ведут дневник. Он тогда пришел к выводу, что эти мгновения жизни пройдут, а человеческая память не может хранить их годами. Значит, надо все записывать, чтобы потом было что вспомнить. Он тогда года два вел свой дневник.

Этот дневник сейчас валяется где-то там, среди вещей Дуньи. Каждый раз, начиная дневниковые записи, он вспоминал о том, первом дневнике, и ему хотелось хотя бы краем глаза заглянуть в него. Сожалел о том, что, уезжая, не вспомнил о нем и не прихватил его с собой.

Как страницы того дневника были посвящены главным образом Дунье и детям, так и в новых записях фигурировали по большей части его внуки, сын, дочь, мать и младший брат.

Хоть и редко, но в дневнике появлялись записи о коллегах, других людях, с которыми он общался, в частности, о встрече с генералом Серкяевым.

Каждый раз, садясь за стол, чтобы сделать в дневнике очередную запись, он вдруг вспоминал своих давних друзей, и тогда тоска с новой силой наваливалась на него.

Завтракал Хасар ближе к обеду, потом пошел из дома, чтобы прогуляться к морю. Лицо обдал приятный ветерок, успевший напитаться солнечным теплом. Это был знакомый солоноватый бриз, каждое утро поднимавшийся с моря.

Зимой такой ветер пронизывает насквозь, пробирает до костей, но с наступлением весны он становится все мягче и мягче. Сейчас он мечется по улицам дачного поселка, ощупывая, оглаживая его дома, деревья, кусты.

Выйдя со двора, Хасар запер калитку и пошел направо, в сторону моря. Совсем скоро он был уже далеко, а над головой его кружили крикливые чайки.