Землячки 3. Интерес (СИ)

- Нет. Звонил, что через неделю выпишут, - смеялась кадровичка.

Они наводили порядок в своём кабинете. По другому поставили столы, до лета будут вдвоём работать, а к осени дочка Кирика приедет после института, нормировщиком будет. Обсуждали, с чего будут начинать, распределяли обязанности.

- Татьяна Петровна, тебе в первую очередь надо своими глазами увидеть и лесозаготовки, и Нижний склад, больше месяца уйдёт на хронометраж. Начнёшь с вывозки, потом -- трелёвка, в последнюю очередь -- все операции на разделке древесины. Нормативы хоть и спущены сверху, но мы их должны обосновать -- это твой хлеб. Прямо завтра и собирайся. Каждый день -- водители разные должны быть, так же, как и трактора. К первому марта мы должны быть во всеоружии, иначе нам лета не видать. А я техпромфинпланом займусь, на это дело тоже месяц понадобится, если всё удачно получится. А с первого марта ежедневная отчётность -- это мой хлеб. Всё соцсоревнование на тебе, вплоть до наглядной агитации.

- Аксана Викторовна, мне бы как-то своё новоселье отметить. Какое время выбрать?

- Как сама решишь, так и будет, никто не откажется, люди здесь простые. Прибралась уже дома?

- Прибралась. И Ольге в садике нравится. И огородик есть.

- А в Комсомольске где жили?

- С родителями у Саши в квартире.

- Будешь хронометражём заниматься, у всех всё расспрашивай, поинтересуйся молевым сплавом на Нижнем складе, для тебя это в новинку. С бригадирами на всех участках, с начальниками лично знакомься -- тебя в лицо должны знать, чтоб издалека у всех коленки тряслись, - смеялась она, давая советы. - Держи себя, как представитель высшей власти над всеми ними.

А дома она, одевшись потеплее в спецовку, скоблила свои шкуры. Последняя встреча с любимым была больше деловой, чем любовной, тягостные его переживания по поводу отсроченных "купи-продай" не могли не сказаться на их короткой ночной близости. Расстались оба неудовлетворённые. Налетавшие откуда-то слова она смахивала с потного лица жирными руками, потом соскабливала ножом с рук и бросала охапками в полиэтиленовый пакет. Соскабливала и бросала, соскабливала и бросала:

Приехал лишь на миг и успокоил на два дня.

Уехал и расстроил, как будто навсегда

туда, где всё родное, где, говорят, жена...

И опять осталась я одна. Одна.

И что, что всюду люди, подруги есть, друзья,

любимая работа, впереди весна?

Усталой от тревоги, душе опять плохит.

Будем ли мы вместе? Иль тому не быть?

Надежды стебелёчек сник от сухоты.

Наверное, и правда меня не любишь ты.

Как без почвы трудно что-либо растить...

Но ещё труднее мне тебя забыть.

Теперь она под утро ходила в баню, чтобы отмыться от этого жира и неприятного запаха, да чтобы подальше от домов выбросить "ароматные" пакеты с жирными отходами, и только потом, позавтракав, шла на работу. А после работы, перекусив, бросалась спать. Обед у ней приходился на двенадцать часов ночи, а потом до утра опять шкуры. Через месяц она сидела в своём кабинете "тень-тенью", как заметила Галина Ивановна.

- Викторовна, ты, случайно, не беременная, что-то видок у тебя невесёлый?

- Работа, Галина Ивановна, работа, - отнекивалась она. - Вот справлюсь, тогда полегче будет.

И справилась. Уже чистенькие и мягонькие шкуры одна за другой подсыхали в тёплой прихожей. И она занялась приборкой, напевая незатейливые песенки детства. Последние дни короткого февраля. После изнурительной тяжести захотелось пройтись по посёлку. Просто так. Привыкла по ночам не спать. К тому же, морозец вдруг появился, за всю зиму такого не бывало, и даже ветерок беснуется. Хорошо, что все по домам, одна Луна с быстрыми облаками играется:

Сердце беспокойное нашло себе подругу

такую ж неуёмную вьюгу.

Тёмной ночью рвётся в полночь,

чтоб чуть-чуть остыть,

чтобы с холодом мертвящим

рядышком побыть.

Злые ласки, страсти лёд оно встречает,

но желанье видеть страсть

и эту злость не исчезает.

Побросалась снегом колким,

потрепав, ушла.

Лишь до косточек достала,

а до сердца не дошла.

А ему, горячему быть невмоготу,

и я с ним, как бродячая, домой иду к утру.

Когда мысли её складывались в незамысловатые рифмы, она всегда успокаивалась. Оформленные в слова, они покидали её, унося с собой переживания, и никогда больше не возвращались. Она с радостью отпускала их, освобождаясь от прошлого. Точно так же действовала на её тело парилка.

Галина Ивановна передала главбуху документы по зарплате по всему леспромхозу, эту обязанность она добровольно тащила на себе уже целый год. Весь месяц они проводили ревизию основных фондов, складских материалов, незавершённого производства с привлечением завхозов, прораба, начальников участков и производственников -- по состоянию на первое марта всё должно быть отражено в балансе.

Мало-помалу Аксана больше стала общаться с директором, чем с его женой, так как хотела, чтобы он знал, чем она занимается, и он уже не через подставных лиц, а напрямую обсуждал с ней насущные проблемы, текущие дела и планы. Так как главные специалисты были все на местах, решили проводить оперативки раз в неделю, на которых уже ставились конкретные задачи и подводились итоги. И директор уже не хватался за все дела сразу, а стал спрашивать со своих подчинённых, ему, безусловно, стало полегче, как заметила его Галина Ивановна.

Глава 7

Она услышала, что Тодор собрался в заготконтору.

- Галина Ивановна, меня не теряйте, я с Тодором, - крикнула она той в приоткрытую дверь и бросилась вслед за ним, схватив сумочку и на ходу накидывая шапку с шубкой.

Он уже включил зажигание, когда она открыла дверцу:

- Я с тобой.

- Куда это ты со мной?

- Надоело в кабинете сидеть, повеселиться хочется, - смеялась она.

- Я по нижним посёлкам поехал.

- Замечательно! Прогуляюсь с тобой. Что, и в Красный Яр тоже?

- И туда.

- Я там ещё ни разу не была, - смеялась она. - Посмотрю, как удэгейцы живут, прикину, запланирую, на сколько лет леспромхозу бесплатного обеспечения хватит за счёт малых народностей, - тараторила она, усаживаясь на сидение.

- Ладно тогда. Закрывай дверцу. Поехали.

Вниз по течению Бикина находилось крупное селение удэгейцев, шефствовать над которыми поручили новому леспромхозу. Благодаря таким соседям в Соболиное завозили все продукты, всю одежду, всю мебель, то есть абсолютно всё от картошки до меховых шуб не только для того, чтобы спасти от вымирания малые народности, но и для обустройства быта рабочих леспромхоза. И, конечно, государственные средства, а они были не мерены, которые направлялись для этих целей, использовались по полной программе.