Вера, Надежда, Виктория

– Я освобожусь часа через два, – после паузы сказала Вичка. – Можно встретиться. Где-нибудь в центре.

– Я не могу ждать, это действительно срочно. Нужна твоя помощь. Проблема касается известного тебе тендера.

– Ладно, – сменила гнев на милость своенравная девчонка. – Приезжайте в клуб «Лимон». Знаете такой? На бульварах.

– Слышал.

– Подъедете – позвоните. Я выйду.

– Хорошо, Вичка. А с кем ты сейчас там?

– Это тоже имеет отношение к тендеру? – рассмеялась она.

– Возможно.

– С Игорем Игумновым. Он почти сделал дипломную работу, мы сейчас на ноутбуке смотрим.

– Вичка, будь осторожна. Игумнов – предатель. Не выходи никуда из зала, пока я не приеду.

– Послушайте, Ефим Аркадьевич, – голос у Вички стал злой и колючий, – я вам очень благодарна за то, что вы помогаете маме. И за то, что пошли на риск. Но в некоторых вопросах и вы некомпетентны. Никакой Игорь не предатель. Каждый человек имеет право на ошибку. Один раз растеряться – это еще не предательство, – и она, не попрощавшись, выключила телефон.

Ясно было, что больше на его звонки Вичка не ответит.

– Надо было ей сразу все рассказать! – выдохнул Береславский.

Про роль молодого режиссера в происходящих событиях девушке ничего не объяснили, щадя тонкие чувства. Опять же, ее встреча с Игумновым на ближайший месяц не планировалась – никто ведь не думал, что девчонка сбежит от собственных бодигардов.

– Едем, – скомандовал Береславский, стремительно натягивая на себя джинсы и куртку и одновременно набирая телефон Перова. Его ведомство находилось буквально в двух шагах от теперешнего Вичкиного местопребывания.

– Саша, она в «Лимоне», в клубе, около вас. С Игумновым.

– Вот черт, – сказал Александр Андреевич и дал отбой.

Охранники попытались не выпустить «объект» на улицу, но Ефим передал им устный приказ Перова сопровождать его по маршруту. Они поверили: очень уж положительный у профессора был вид.

«Объект» мог бы попытаться удрать другим путем, однако Береславскому очень хотелось иметь рядом вооруженных и умелых бойцов.

Помчались на двух машинах: Надеждиной «Тойоте» и «Опеле» одного из охранников. Ефим с Ванечкой и вторым оперативником тоже уселись в «Опель».

Парень за рулем был отменным водителем, они оторвались от «Тойоты» в первые же секунды пути. Всю дорогу, кроме трех постоянно пробочных мест, пролетели с огромной скоростью: машин по случаю выходного оказалось немного. Пробки тоже проползли относительно быстро: невзрачный «опелек» был снабжен крякалкой и внутренним проблесковым маячком.

Как быстро ни ехали, а все равно опоздали.

К клубу на машине пробраться не удалось. Несколько спецавтомобилей с сигналами блокировали оба проезда. Их пропустили пешком по удостоверениям охранников.

Когда подошли к зданию – оно было чуть во дворе, без неона и даже большой вывески, – Ефим с ужасом увидел, что в труповозку-«Скорую» затаскивают на носилках полностью упакованное в пластиковый мешок тело. А из подъезда клуба выносят еще одно.

Потом Береславский увидел Перова. Бросился к генералу.

– Все в порядке, – немногословно ответил тот. – Почти в порядке. Шок, конечно, есть, с ней работает доктор. Но физически – цела-невредима. А вот Игумнов убит.

– Игумнов? – поразился Ефим.

– Да. Пока непонятно, то ли он ее сдал, то ли с ним как с живцом сработали. Непохоже, что сдал. Свидетели в один голос говорят – пытался девчонку защитить. Полез на пистолет, получил пулю в голову.

– Бедняга Вичка, – вздохнул Береславский. – Вот уж совсем ненужный жизненный опыт. А почему два тела?

– Один из нападавших. Мои подоспели вовремя, девушку отбили. Второй пока скрылся, но, думаю, ненадолго: машину срисовали, лицо с камер сейчас снимем.

В этот момент краем глаза профессор уловил возмущенное движение на левом фланге. Присмотревшись, увидел знакомую рыжую голову.

– Можно вон того рыжего очкарика пропустить? – попросил он Перова. – Это Вичкин друг. Я думаю, с ним ей будет легче.

– Не вопрос, – сказал Перов и отдал приказ помощнику.

Бориску проводили внутрь.

Сам Ефим к Вичке не пошел. Его помощь была не нужна. Пусть лучше будет Борис и, как подъедет, – Надежда.

А там время вылечит.

Тем более что, как следовало из его собственных наблюдений, Вичка однозначного решения – кого выбрать – пока не приняла.

Вместо нее, похоже, распорядилась судьба.

Глава 26

Вичка и Бабуля

18 января 2011 года. Приволжск

Прошло почти две недели, а я все еще не могу прийти в себя. Картина стоит у меня перед глазами, не забываясь и не тускнея. И, боюсь, не забудется никогда.

Мы сидели с Игорем – покойнымИгорем, как вспомню, так снова хочется плакать, – смотрели отснятый им дипломный фильм.

Мы снова были в «Лимоне», вокруг опять фланировала топовая публика, но в отличие от первого посещения мне сейчас точно было не до нее.

Я даже не представляла себе, насколько Игорь талантлив.

Фильм был посвящен старым бабкам. Из древних, зачастую умирающих, северных уральских деревень, с почерневшими избами, по окна вросшими в землю.

А еще – Уралу, с его невысокими, но могучими горами, дремучими лесами и огромным количеством совсем не сказочных видов, которые, однако, в Игоревом исполнении завораживали, заставляя меня забыть про окружавшую обстановку.

Бабки в его кино занимались тем, что просто жили. Пололи свои огороды. Пилили дрова на зиму. Кормили цыплят. Чинили безнадежно покосившиеся плетни, чтобы животные не уничтожали и без того скромные плоды их тяжкого труда.

Иногда в кадр попадали мужские лица, тоже немолодые. Их было очень мало.

А трезвых и здоровых – и того меньше.

Несмотря ни на что, бабки не горевали, а просто жили своей насыщенной каждодневными делами жизнью. И даже успевали ей радоваться: летним закатным сидением на завалинке, под приятную беседу. Песней под рюмочку зимним вечером. Песней на коллективном покосе – уже безо всякой рюмочки, под размеренные неспешные движения.

Покос меня вообще поразил.

Коллективным его можно было назвать с большой натяжкой: траву на лугу перед склоном некрутой горы косили четыре старухи. Однако было что-то завораживающее в ритмичном движении, в надтреснутых, но спевшихся за долгие десятилетия старушечьих голосах, в траве, покрытой капельками росы, освещаемыми встающим беловато-розовым солнцем.

Несомненно, Игорек был талантом. А может, и гением.

И хотя мне он сообщил, что больше ничем подобным заниматься не будет – денег на этом не заработать, – я уже была им горда.

А будет не будет – бабушка надвое сказала, особенно если в планировании его творческих устремлений я буду принимать какое-то участие.

Нет, я еще ничего не решила.

Вернее, мне показалось однажды, что решила. Даже примерила к себе его фамилию. Виктория Игумнова.

А что, нормально звучит. Однако когда представила, что не смогу больше ежедневно, в любое время дня и ночи, видеть своего поросенкообразного друга, моя решимость заметно увяла.

Похоже, Бориска все-таки зацепил меня своими коротко стриженными коготками и маленькими печальными глазками.

Я не хотела оставаться без него.

Это была проблема. Когда ее обдумывала – порой хотелось всплакнуть от неразрешимости.

Бабуля успокаивала. Как всегда – мудро: лучше проблемы с выбором, чем полное отсутствие спроса. Как будущая пиарвумен, то есть тоже участница маркетингового процесса, я была с ней согласна. Но когда думала, что одного из них придется все же лишиться – причем навсегда, не заводить же двух мужей сразу, – так становилось сильно грустно.