Лжец

проводят, чтобы покормить, в столовую. Вернее сказать, столовая выезжает к ним. И Джо в ужасе узнает на одном из портретов сэра Кристиана Флауэрбака, дядю Питера.

– Этот джентльмен сделал мне больно! – вскрикивает он.

Выясняется, что сэр Кристиан, благодетель и крестный отец Питера, коему предстоит унаследовать баронетство и состояние дяди, был первым осквернившим Джо мужчиной.

Сцена заканчивается ночью, когда Джо прокрадывается в спальню Питера и забирается в его постель. Другие формы дружеского общения и любви ему неизвестны.

Пробудившись на следующее утро, Питер с ужасом обнаруживает, что разделил ложе с мальчиком, который, как он теперь уверен, и уверен пуще, чем когда-либо прежде, приходится ему племянником».

Адриан к выбору Хьюго на роль Джо никакого отношения не имел; так, во всяком случае, считалось. Как-то под вечер в его квартиру ворвалась распираемая восторгом Дженни.

– Я только что видела совершеннейшего Джо Коттона! Мы все-таки сможем обойтись без настоящего мальчика.

– И кто же это дитя?

– Он не дитя, он первокурсник Тринити, однако на сцене легко сойдет за мальчишку четырнад-цати-пятнадцати лет. И, Адриан, он совершенно такой, каким ты… м-м… каким Диккенс описал Джо. Те же волосы, те же голубые глаза, все. Даже походка такая же, хоть и не знаю, по той же ли самой причине. Он приходил ко мне нынче утром, очень неудобно получилось, он почему-то решил, что я его жду. Наверное, Бриджит все устроила, а мне не сказала. Его зовут Хьюго Картрайт.

– Правда? – сказал Адриан. – Хьюго Картрайт, вот оно как?

– Ты его знаешь?

– Если это тот, о ком я думаю, мы с ним состояли в одном школьном пансионе.

Гэри открыл рот, собираясь что-то сказать, но, встретившись взглядом с Адрианом, смолчал.

– Я довольно смутно помню его, – сообщил Адриан.

– Тебе не кажется, что он идеально подходит для роли Джо?

– Ну, во многих отношениях, наверное, да, подходит. Почти идеально.

Если Хьюго и нервировали соответствия между стодвадцатилетней давности викторианской рукописью и эпизодом из его и Адриановой жизни, он об этом ничего не сказал. Не приходилось, однако, сомневаться, что играл он в этой сцене скованно и формально.

– Теперь твой дом здесь, Джо. Миссис Твимп будет тебе матерью.

– Да, сэр.

– Понравится тебе миссис Твимп в роли матери?

– Она хочет присоединиться к нам, сэр?

– Присоединиться к нам, Джо? Присоединиться в чем?

– В постели.

– Господи помилуй, мистер Флауэрбак, паренек настолько свыкся с жизнью в утробе стыда и позора, и это фактический факт, что другой себе даже не представляет.

– Тебе нет необходимости спать с кем-либо еще, кроме тебя и твоего Спасителя, Джо. В мире и невинности.

– Нет, сэр, что вы! Ведь мистер Полтернек, и миссис Полтернек, и дядюшка Полтернек должны получать за своих мальчиков деньги. А я, сэр, – их золотой соверен.

– Прошу тебя, Джо, оденься.

– Господь да возблюет бедное дитя, мистер Флауэрбак. Взгляните, в каком он состоянии. Его следует омыть и дать