Черное солнце

— Да, здорово, — перевел дух Адриано. — Надо обязательно рассказать Цукерману. Пусть использует в своем фильме.

— Ну, что, кто из «моющихся» вам больше всего нравится? — спросил Кудрявцев, подумав о том, что если гость попросит Ирину, он, пожалуй, с удовольствием ему ее отдаст. Но итальянец обратил внимание на смуглую Анжелу.

— Вот эта мулатка ничего. Грузинка?

— Азербайджанка. Да, у вас хороший вкус, Андрей, — засмеялся Кудрявцев. Виски давало себя знать, настроение заметно улучшилось. — Она в этой «бане» выделяется, и довольно выгодно. Позвать ее за столик?

— За столик? Да я не знаю, о чем с ней говорить… — Иванов поигрывал стаканом с виски.

— Понимаю, — сказал Кудрявцев. — Вы правы, говорить с ней действительно не о чем, не тем она сильна. Она будет у вас в номере. Приедете в гостиницу, и она придет. — Сергей вопросительно посмотрел на Иванелли: он согласен? Тот едва заметно кивнул.

— Сергей, я бы закруглился, дорога, и все такое, — сказал он.

— Хорошо, вас отвезут в гостиницу. «Россия» подойдет?

— О, конечно, — Иванелли расплылся в улыбке. — Где-где, а вот в «России» я еще не останавливался.

— Все решим через моего представителя, он приедет к вам… Перевод денег, с девчонками, с документами, чтобы все в порядке было.

— Это уже наша забота, Сергей, не волнуйтесь.

— Ну, тогда мой финансовый директор будет у вас через неделю. Договорились?

— О’кей.

— Тогда счастливо.

— Спасибо за Анжелу.

— Не за что.

Адриано Иванелли — Андрей Юрьевич Иванов — в прошлом выпускник Плехановского института — вышел из черного «Мерседеса», ему услужливо открыл дверь помощник Кудрявцева и проводил его в номер «люкс» гостиницы «Россия».

Когда Иванов выходил из ванной, в дверь робко постучали. Иванов открыл дверь и увидел девушку, которую некоторое время назад видел обнаженной на сцене. Она поздоровалась с улыбкой.

— Раздевайся, — сказал он. — И побыстрее.

Анжела начала молча раздеваться.

— Ты из Баку? — спросил он.

— Из Баку.

— Хорошо. Ты похожа на итальянку, поэтому я тебя захотел.

Она кивнула. Ни шампанского, ничего. И вообще, кажется, извращенец какой-то, никакой не итальянец, поняла девушка. Сейчас что-нибудь выкинет.

Опасения Анжелы оказались не напрасными. Несмотря на усталость с дороги, в сексе Иванов оказался очень изобретательным. Он занимался своим любимым занятием всеми возможными способами, и даже повидавшая виды Анжела была шокирована. Она стонала от боли и от унижения — еще никогда с ней не занимались этим так жестоко, никогда при этом не били ее.

Когда наконец он отвалился от нее, она так и осталась лежать на животе, сил двигаться не было, все тело ныло. Как она будет завтра выступать? Вся в ссадинах, царапинах, синяках? Все болит и снаружи, и внутри. Пусть Олигарх компенсирует ей по полной программе, обязательно завтра же скажет, как над ней тут издевались.

Она услышала, что он встал с кровати и босиком прошлепал по паркету. Тишина. Шорох бумаги. Потом как будто сморкается, как будто резко втягивает воздух носом. Все понятно, заряжается. Значит, сейчас начнет с новой силой. Раздался какой-то щелчок, похоже, он открыл шкаф или мини-бар, лениво думала Анжела, обессиленная от «ласк» гостя. Анжела не оборачивалась. Ее совершенно не интересовало, что он делает. Надо вставать и уматывать отсюда. Если он еще отпустит. Но вряд ли, кажется, он еще не закончил свои игры.

И тут она ощутила, как что-то льется на нее сзади. Услышала шипение. Перевернулась. Он хохотал и поливал ее шампанским.

— Не надо, — робко попросила Анжела.

— Надо, Федя, надо, — захохотал он, отбросил бутылку на пол и, как со стойки в бассейне прыгают в воду, прыгнул на нее. Она вскрикнула от боли. Он облизывал ее, кусал, она стонала, вырывалась. Ее хоть гибкое, но по сравнению с ним слабое тело не могло сопротивляться.

— Ну что, суки черножопые, все заполонили, размножаетесь со скоростью света? Везде вы — в Италии, в России, во Франции.

Он схватил ее за ноги, резко раздвинул их, вошел, схватил за горло, и тут у Анжелы потемнело в глазах, а в голове раздался звон. Он душил ее, душил по-настоящему. Еще немного — и все. Она изо всех сил ударила его кулаком в висок. Его руки ослабли, но еще находились на ее шее. Она увидела, что он закрыл глаза.

Освободилась от его рук, дышала тяжело. Он вдруг застыл, как-то весь обмяк и повалился головой ей на плечо. Она вылезла из-под него, встала с кровати, обернулась.

Лежит на спине с закрытыми глазам. Надо уматывать, подумала Анжела. Поморщившись от боли, увидела себя в зеркало, и дыхание перехватило от страха и от жалости к себе. Но медлить нельзя, надо срочно убегать, пока не очнулся.

— Ты кто? Откуда? — вдруг услышала она его голос.

— Я Анжела, меня прислал Кудрявцев.

— Кудрявцев? Какой Кудрявцев? Ах, да… Уходи отсюда, чего тебе надо! Я сплю.

— Ухожу, — почти шепотом пролепетала Анжела и бросилась к двери.

Кудрявцев внимательно следил за играми Иванелли по монитору. Он уже протрезвел — виски выпил немного, — и настроение резко начинало портиться. Но Иванов слегка позабавил его. Да, работа в жестком порно накладывает отпечаток на простого советского парня, подумал он. И кокаинчик. Но здоровье-то у тебя, Андрюха, ни к черту. Вон как подкосило. Сердечко, видать, мотор. Слишком часто предаешься радостям жизни. Секс, драгс, рок-н-ролл. Анжелке, конечно, он компенсирует моральный ущерб. Чтобы не было разговоров и обид.

Кудрявцев позвал Игоря.

— Посмотри, пожалуйста, Игорек, чем этот наш итальянец будет заниматься перед отлетом.

— Хорошо, шеф.

— Виски хочешь?

— Не пью, спасибо.

— Как — совсем?

— Ну, если вы очень хотите, выпью, а так — я же спортсмен.

— Молодец, Игорек. Нет, не надо, из вежливости не нужно, я понимаю. Да, ты же мне говорил. Ну ладно, до завтра. Завтра доложишь.

На следующий день Кудрявцев с интересом узнал, что Иванов-Иванелли встречался на Чистых прудах с каким-то мужчиной. Они почти ни о чем не разговаривали, Иванелли передал мужчине сумку. Что в сумке? Установить не удалось, но Игорь догадывается, что. Если нужно, они возьмут этого человека.

— Нет, пока не нужно. Знаете, кто это — и хорошо, — сказал Кудрявцев.

— Как раз и не знаем, шеф, какая-то темная лошадка. Похоже на наркобизнес.

— Кокаин?

— Скорее всего.

— Понятно. Я в эти игры не играю, но с этого незнакомого типа глаз не спускайте. Он понадобится как компромат на друзей-итальянцев, в случае чего. Пока, Игорек. Каким спортом занимаешься?

— Кикбоксингом.

— Молодец. Спасибо за психолога.

— Хороший?

— Не то слово.

17

Жизнь в Турине, когда компания вернулась из гастролей в Милане, вошла в свою колею. Девушки выступали на ура, импровизируя каждый день, чем приводили в восторг местную публику. Заканчивались их выступления стрип-шоу на тему «Кармен», в котором выступал Саша, и его появления теперь тоже ждали с нетерпением. С каждым днем шоу становилось все ярче, эффектнее — Саша с девушками работали над ним дома. Они всерьез стали думать о своем театре, когда вернутся в Москву. Это будет эротический театр, но, в отличие от эпатажного и чернушного театра Кирилла Елкина, это будет эстетский театр эротического танца и пантомимы. Специалистов по пластике и танцу им искать не надо — они сами в этом профи. Они будут арендовать помещения, скорее всего на первых порах — клубы институтов, там аренда стоит дешевле, а когда раскрутятся — в этом Саша не сомневался, — будут арендовать сцены московских театров, их начнут приглашать на гастроли. А в перспективе надо обзаводиться и своим помещением.

Думая об этом проекте, Саша не забывал и о рок-музыке. Он обязательно вернется к своей группе «Корни травы», рок-музыка и театр — вещи вполне совместимые. Он даже задействует группу в эротическом шоу. Это будет стильно, непопсово и найдет массу поклонников. И тем не менее, несмотря на некоторую элитарность проекта, в его коммерческом успехе он не сомневался. Во-первых, эротика — это всегда популярно, во-вторых, классная музыка. В-третьих, танец, пантомима как синтез эротики и рок-музыки. Саша так размечтался, что ему даже захотелось поскорее вернуться в Москву, чтобы начать воплощать проект в жизнь. Но он постарался охладить свой пыл. Надо заработать подъемные, а заодно и потренироваться, чем они здесь, в этом раю, с девчонками и занимаются.