Запах магнолий(СИ)

Он считает, что быт разрушает любовь. И я согласна с его мнением, с одним лишь дополнением - быт разрушает идеализированную любовь, такую любовь, как у нас с ним. В этом случае ему придется узнать меня настоящую. Изменение статуса наших отношений, неизбежно приведет к изменению самих отношений. Я не позволю ему то, что позволяю сейчас, что, впрочем, я больше не собираюсь позволять. Я не позволю ему то, что позволяет жена. Уйдя от жены, он лишится многого. Такой шаг приведет к изменению самой жизни и к изменению себя. И ради чего? Того неопределенного, что называется любовью ко мне? Зачем ему вообще что-либо менять в своей жизни? Такой поступок был бы полнейшим безумием с его стороны.

Я понимаю его, но не понимаю себя. Разве я не безумна?

Из-за всех непристойностей в моей жизни, я ощущаю себя постоянно грязной, и не могу смыть эту грязь. Даже, когда тело после душа и различных кремов, приятно благоухает, меня по-прежнему не покидают неприятные ощущения. Оскверняя свое тело, я оскверняю и свою душу.

Раньше я любила благоговейно и самозабвенно. Раньше любовь переполняла меня так, что все остальное казалось незначительным. А сейчас меня переполняют страдания из-за этой любви. Временами мне кажется, что Константин мне даже ненавистен за свою похотливость и ненасытность, особенно, когда он не рядом. Он ненавистен и все еще любим. Не знаю, как эти противоречивые чувства могут уживаться во мне? Но если бы существовало лекарство от этих чувств, я бы предпочла выпить лекарство от любви, чтобы, наконец-то, освободиться! Прошу тебя, Господи, пусть умрет моя любовь, пусть я стану бесчувственной и холодной, или забери мою душу, главное освободи меня из этого мучительного плена!".

"Я люблю тебя! Ты моя Богиня! Я уже скучаю по тебе!", - читала она его смс на следующий день.

"О, если бы это было правдой", - и вот что думала.

"Я хочу, чтобы сегодня у тебя денек начался с радости. Я всю ночь смаковал нашу вчерашнюю встречу. Ты самая лучшая! Не забывай это. Удачного денечка!", - его смс.

"Что ответить?", - размышляла Ева, переходя дорогу. Она спешила на работу. Он никогда так рано не присылал ей сообщения. Обычно это было ближе к обеду.

"Еще недавно я бы зарядилась позитивом на весь день от его слов любви, сказанных с раннего утра. Но сейчас они мне противны. Что он смаковал? Разврат? Смаковал то, что убивает меня? Лучше бы не писал мне сегодня ничего. И тогда день прошел бы, как обычно. А сейчас хочется плакать от его слов".

Был мигающий зеленый на светофоре, она на середине дороги. Красная Lada резко начала движение, а Ева уверенно сделала шаг вперед...

Она услышала скрежет тормозов и бранные крики водителя.

Еще недавно Ева думала о том, что уже не видит никакого смысла в своей жизни. Она уже не пыталась искать этот смысл, так же, как и не имела намерения умереть. Однако жизнь ей казалась настолько бессмысленной, безрадостной, опустелой, что потеряла какую-либо свою ценность. Ей казалось, что смерти она не боится, и даже готова к ней, если она неожиданно, но случайно произойдет. И вот она столкнулась с ситуацией, когда ее жизнь была прямо на волоске от смерти. Между ней и красным грудом железа, успевшим вовремя затормозить, оставались какие-то жалкие сантиметры. Нет не жалкие, а спасительные! Она подумала о том, что мысли действительно материальны. И благодарила Бога и ангела хранителя, что они ее спасли.

Они снова встречаются и едут на съемную квартиру. Константин что-то шутит. Он так рад видеть наконец-то свою любимую...

А Ева грустит. Вот она уже сидит в комнате на диванчике... Привычные стены, привычная мебель. Все такое до боли привычное. Но чужое. И он чужой. Уже нет радости от нахождения здесь. Ева изучающе смотрит, словно оказалась в этой квартире в первый раз. Старая, изношенная, затертая мебель... Одно дело оказаться здесь впервые и отдаться мужчине под натиском страсти. И совсем другое наблюдать это из раза в раз, от встречи к встрече. Все обезличено, все опустелое. И это не пробуждает страсть, не склоняет к романтике. Это угнетает...

Он подходит, обнимает, говорит нежные слова. И все. Все исчезает из поля зрения, и из мыслей. Только он. Ее любовь!

Они занимались любовью снова и снова. Каждая встреча открывала ей что-то новое в самой же себе, дарила новые ощущения. Но в этот вечер их близость была какой-то особенной, очень чуткой. Такой, какой она была, наверное, только на первых встречах.

Он красиво ухаживал, его ласки были волшебны, а слова любви и комплименты лились из него нескончаемым потоком. Не было той прыткости и несдержанности, которую часто ждут все женщины. Но то, что он дарил ей в этот раз, было, может, важнее. Чуткость и нежность окутывали ее, ублажая и успокаивая, погружая ее в некое релаксирующее состояние, как в сон. Когда она снова просыпалась, то продолжала ощущать его ласки, а нежные слова она слышала и сквозь сон...

"Как же я обожаю эти руки. И как же я их ненавижу, что не мне одной они доставляют такое блаженство", - думала Ева. - "Во мне говорит ревность? Нет. Ревность это только толчок. Во мне говорит уже что-то большее ревности, это уже недоверие. Раньше, зарядившись счастьем от него, мне хватало это на неделю, ровно до следующей встречи. Сейчас уже не хватает и на минуту".

И снова эти руки ласкают ее. И снова все забывается и прощается. И только на ту минуту, на которую они отпускают ее, в голову снова лезут всякие нехорошие мысли.

Им принадлежал вечер и вся ночь. Только первые лучи восходящего солнца, напомнили им о приближении времени расставания. Выходя из съемной квартиры, Ева собиралась накрасить губы помадой, но Константин не позволил это сделать.

- Я еще не нацеловался с тобой! - сказал он, привлек ее к себе и поцеловал долгим, нежным поцелуем.

В этот поцелуй он вложил все свои чувства, связанные с ней, всю свою любовь и нежелание отпускать ее.

Ева же в этот момент думала о том, что так всегда и будет. Он всегда будет уходить. А она будет довольствоваться только одним днем в неделю, тем днем, что выберет он сам.

И глубоко в сердце ощутила боль, грусть, горечь и злость. Чем дольше длился их поцелуй, тем сильнее эти чувства нарастали в ней, пока не поглотили целиком все ее естество.

- Ты любишь меня? - сдерживая слезы, спросила она, хотя и знала, что он ответит.

Ей хотелось, чтобы он пожалел ее, чтобы крепче обнял и заверил в своей безграничной любви.

Только как он мог догадаться, что у нее на душе? Наоборот, ее вопрос, вернее, с какой интонацией он был задан, Константина удивил. Как она может сомневаться в его чувствах? Разве за прошедшую восхитительную ночь и утро, когда он практически не смыкая глаз, всячески ублажал ее, разве этим душевным поцелуем, он не доказал свою любовь?!

- А разве ты это не чувствуешь? - спросил раздосадовано он.

Но как она могла объяснить так сразу все, что у нее на душе, все, что копилось не один год?!

- Чувствую! Я просто хотела еще услышать на прощание, что любишь, - ответила Ева. Что еще ей оставалось сказать?

- Я люблю тебя! Очень сильно люблю! Безумно люблю! Любил еще до того, как встретил. И всегда буду любить. Даже, несмотря на то, что ты такая глупышка.

- И я тебя люблю! - ответила Ева.

Ей хотелось сказать, что он ее воздух, что без него она задохнется. Что ей на самом деле трудно дышать, когда они расстаются. Ей много что хотелось ему сказать...

"Что это даст? Он никогда не будет моим! Я страдаю. Но зачем рассказывать об этом? Чтобы и он страдал? От этого легче не будет. От этого будет только тяжелее".

Разбушевавшаяся вьюга, сорвав последние снежные одеяния с деревьев, клонила к земле, трепала и обламывала их оголившиеся ветви. Снежные хлопья кружились в воздухе, а сильные порывы ветра, поднося их к окнам, неистово стучали в них и завывали.