Тоомас Нипернаади

- Если бы он так обошелся с моей невестой, - как бы между прочим заметил Моормаа, - я бы раскроил ему башку дубиной!

- Башку дубиной? - переспросил  Нипернаади. - Это прекрасная, замечательная мысль. Почему бы мне не сделать то же самое? Точно, чего тут взвешивать да прикидывать, замечательная идея! Ну, погоди, совратитель!

Он быстро поднялся, слез по лестнице, и батрак услыхал, как он торопливым шагом направился к хутору. Моормаа достал трубочку розового корня, раскурил и, зевая, стал посасывать сладкую трубку.  Нипернаади возвратился едва ли не через час. Тяжело дыша, он устало опустился рядом с батраком.

- Ну что, каюк Яаку? - поинтересовался Моормаа.

- Да нет, - буркнул  Нипернаади. - Они уже заперлись, и я не смог войти.

- Где же ты пропадал так долго? - полюбопытствовал батрак. - Я-то думал- теперь ты уж с ним посчитаешься.

- Стоял под окном и слушал — тяжело дыша ответил  Нипернаади, - слушал, как они там шепчутся, шепчутся и милуются, этот жуткий разбойник и моя Кати. И тут сердце мое не выдержало, что-то страшное зарычало во мне — и я бросился как безумный прочь, по ночным полям. Да-да, эту ночь я уже не переживу!

- Я бы на твоем месте подпустил им красного петуха — хладнокровно заметил Моормаа.

- Красного петуха? - повторил  Нипернаади, дрожа как в лихорадке. - И правда, идея отличная, почему бы не подпустить им красного петуха? То-то повеселятся в свою первую счастливую ночку! Ах ты ж, господи, что-то надо сделать, обязательно. Дорогуша, у тебя спички есть?

Батрак пошарил в карманах, нашел спички и протянул их  Нипернаади.

- Соломы прихвати, - наставлял он, - иначе хутор не запалить. Сначала сунь под стреху соломы, а уж потом поджигай.

Нипернаади снова спустился по лестнице и на какое-то время пропал. Когда он появился, Моормаа уже храпел, крепко сжимая в кулаке подаренную трубочку.

- Моормаа, -  Нипернаади потряс батрака, - дорогуша, хутор не занимается. На таком студеном ветру со спичками делать нечего, только искра вспыхнет, тут же и гаснет. Слышишь, Моормаа, что же мне теперь делать?

Но батрак не пошевельнулся, продолжал спокойно похрапывать.  Нипернаади постоял перед ним, вздохнул и уселся перед чердачной дверцей. Неподвижными глазами он смотрел в темноту, слушал зарывания осеннего ветра и дрожал. Долго он сидел перед дверцей, потом тяжко вздохнул и улегся рядом с Моормаа. Потом уснул.

Проснулся он поздно. Моормаа давно уж работал.  Нипернаади встал, выглянул наружу. Осеннее утро сеяло мелким дождичком, со свистом завывал ветер.  Нипернаади слез и встал посреди двора. Появилась и Кати.

- Ну что, уходишь? - спросила она, подойдя поближе. - Я ведь как думала -  Нипернаади будет уходить, непременно провожу его. Хоть до границы хутора. Но сам видишь — работы по горло, ни на минутку нельзя отлучиться.

- Так что будь здорова, милая Кати, - грустно произнес  Нипернаади. - Я заспался, давно уже пора бы выйти!

- Нет, нет, - воскликнула вдруг Кати, - так я тебя не отпущу. Ты еще должен заглянуть в дом, согреться перед дорогой. Ночи теперь такие холодные, ты там совсем в ледышку превратился, смотри, ты же весь дрожишь! Нет, я тебя так не отпущу, зайди на минутку в дом, погрейся у плиты. Пока она горячая.

Довольная, проворно перебирая ногами, она ступала впереди, а  Нипернаади шагал за ней.

Войдя в дом, Кати пододвинула скамеечку к плите и сказала:

- Тоомас, дорогой, ты садись. Садись и грейся. А я пока соберу тебе поесть.

Она выложила на стол хлеб, мясо, поставила кружку с молоком. Посмотрела, словно что-то прикидывая, потом принесла еще масло.

- Тебе достался бы еще кофе с пирогом, - застенчиво улыбаясь, сказала она, - но ты слишком разоспался — от наших ничего не осталось. Да и Яаку надо было дать на дорогу.

- Так Яака нет дома? - спросил  Нипернаади, пугаясь своего печально-покорного голоса. - Выходит, Яака нет дома? - повторил он уже веселее, закинув голову.

- Нет, - ответила Кати. - Яак просил передать тебе привет и за все поблагодарить. И велел еще раз пригласить на свадьбу, конечно, если будет время и желание. Большую свадьбу устраивать не будем, позовем только родню и близких друзей. Да и вряд ли кто захочет издалека тащиться по такой грязи. А ты приезжай обязательно, если будет время и охота.

Нипернаади поблагодарил за приглашение и спросил:

- Куда Яак поехал — в город за кольцами? А подвенечное платье привезет?

- Да нет, - засмеялась Кати, - с кольцами можно подождать, время еще терпит. Яак поехал за моей матерью, братьями и сестренками. Привезет их на хутор, и опять мы будем все вместе. Я-то не хотела, хватит, говорю им пока одной коровы, пошлем им корову и поросенка, да пару мешков зерна на зиму и достает. А Яак и слышать об этом не хочет. Ты, говорит, Кати, помалкивай, где ты, там и твои маленькие братья с сестрами должны быть. Я, говорит, такого урожайного года не припомню, уж как-нибудь перезимуем, Яану и Лийз, может быть, придется на месяц-другой перебраться в баню, а весной Яак начнет новый дом строить. Ну, и весной же поделим хутор, половина будет Яану, вторую половину себе оставим. И лес Яака тоже нам останется, его мы не отдадим никому, он нынче в цене, а у нас такие корабельные сосны — в одиночку не обхватишь!

И вдруг, испуганно вскрикнув, она всплеснула руками:

- Боже мой, я все болтаю и даже не пригласила тебя к столу! Иди, Тоомас, поешь, - впереди долгий путь.

- А, пусто, - сказал  Нипернаади, - до еды ли мне теперь! Значит, вся твоя семья перекочует сюда? Передай привет малышу Пеэпу, погладь его золотую головку. Вот и будут у них коровы и лошади, и быки, и свиньи — сбудутся все желания!

Он отвернулся и провел пальцем по глазам. Потом улыбнулся снова.

- Ты и правда не хочешь есть? - удивилась Кати. - Совсем ничего не хочешь, даже молока?

- Ну, разве что молока, - ответил  Нипернаади, - только совсем чуть-чуть, а то во рту пересохло.

Он взял кружку и тут же вернул ее Кати. Встал, засобирался уходить.

- Как жалко — тебе придется идти под дождем в грязи, - сказала Кати. - В другой день я бы непременно отвезла тебя на лошади. Мне и правда стыдно, сто приходится так провожать тебя с хутора, ты был к нам так добр, так нам помог. Но Яак уехал на двух лошадях за моей матерью, на одной Яан укатил в Хярмасте, а того молодого жеребца, что стоит в конюшне, я боюсь запрягать в телегу. И Яак бережет его, говорит, что это будет наш свадебный конь.

- Да не надо мне ничего, - засмеялся  Нипернаади.

И тут он вдруг подхватывает Кати на руки, целует ее в губы и уходит.

- Ты все-таки ненормальный! - испугалась Кати. - Увидел бы Яак, он бы тебя непременно убил!

- Ничего, - успокаивает ее  Нипернаади, - должен я за свое долготерпение получить хоть какую-то награду!

Они оба выходят во двор.

- Счастливо тебе, Кати! - говорит  Нипернаади. - Я обязательно приеду к тебе на свадьбу из своего роскошного поместья. Привезу в подарок обещанную Лоо и еще кое-что получше. Жди меня, Кати! А потом, когда твоего Яака уже совсем скрючит, я буду наведываться еще чаще. Всего тебе, Кати!

Он резко поворачивается и выходит за калитку. Он высоко закинул голову и выпятил грудь колесом -  это для Кати, которая смотрит ему вслед, пусть видит, что он не грустит и не унывает, довольный собой, он направляется в собственное поместье. Что у него девушке нет или денег, у Тоомаса  Нипернаади?

Он оглядывается, хочет в последний раз весело улыбнуться Кати.

Но ее и след простыл!

Проклятье! - он вдруг обмякает, делается маленьким, дрожащим, голова понуро падает на грудь.

Он идет по грязи под дождем, а вокруг ярится холодный осенний ветер.

Царица Савская

Уже которую неделю стояла дождливая и холодная погода. Ночью подмораживало, падал мягкий снег, а днем снег стаивал и шел ливень за ливнем. Дни были серые, темные, уже к полудню начинало смеркаться, а к вечеру тускловатый свет постепенно угасал. Море шумело и швыряло на берег пену, сосны выли и раскачивались день за днем. А ветвистые кусты можжевельника, что сбежались к берегу, буря трепала и крутила юлой.