Секрет Коко

— Думаете, это не вы? — спрашиваю я.

— Господи, конечно, не я, — говорит он. — У вашей гипотезы ни единого шанса, простите.

— Хотя бы выслушайте меня…

— Поверьте, Коко, если бы меня усыновили, я наверняка бы об этом узнал, — улыбается он. — Так что это точно не я, извините, вынужден вас разочаровать.

— Не все приемные дети знают о своих настоящих родителях, — настаиваю я. — Времена ведь тогда были совсем другие.

Он умолкает, поправляет свою шляпу.

— Где вы нашли письмо?

— В этой сумочке от «Шанель», я купила ее на аукционе. Письмо лежало в потайном кармашке, смотрите. — Я открываю сумочку Тэтти и показываю ему, где нашла послание.

— Как необычно, — задумчиво говорит он.

— Знаю, звучит странно, но это чистая правда. Вот, письмо до сих пор здесь, если хотите — можете посмотреть.

— Почему бы и нет, — пожимает плечами он.

Я отдаю ему исписанный рукою Тэтти лист бумаги и наблюдаю за его реакцией.

— Письмо очень трогательное, спору нет. Но почему вы решили, что оно адресовано именно мне? — спрашивает он, возвращая его.

— Я начала небольшое расследование, оно привело меня в Глэкен. Там я встретила Мака.

— Мака? Кто такой Мак? — озадаченно смотрит он на меня.

— Мак Гилмартин. Человек, который купил у вас дом в Глэкене, помните?

Я несколько удивлена, что он не удосужился запомнить имя того, кто поселился в его прежнем доме. А может, он страдает старческим слабоумием? Это объяснило бы, почему он работает над своими скульптурами обнаженным. Прошло ведь всего несколько лет, а реагирует он так, будто впервые слышит имя Мака.

— Простите, милочка, но вы меня окончательно запутали, — недоуменно качает головой он.

В эту секунду из-за угла появляется Мак: он идет к нам, на ходу пряча телефон в карман.

— А вот и он сам, — говорю я, когда парень входит в оранжерею.

— Мак Гилмартин, рад, что мы наконец-то увиделись, — представляется он, протягивая руку нашему новому знакомому.

— Джеймс Флинн, приятно познакомиться, — отвечает тот и энергично пожимает руку Мака.

Мак недоуменно смотрит на меня и вопросительно приподнимает бровь: не понимает, успела я рассказать Джеймсу историю Тэтти или нет.

— Так вы теперь живете в том доме? — спрашивает он.

— Да, похоже, ваше имущество теперь принадлежит мне, — отвечает Мак, снова поглядывая на меня. — Дом прекрасен, мне в нем отлично живется.

— Рад это слышать, — улыбается Джеймс. — Но, боюсь, у нас тут произошло недоразумение.

Мак изумленно смотрит на меня, потом снова переводит взгляд на Джеймса.

— Простите, Коко, но, кажется, вы все не так поняли, — говорит тот. — Я не тот Джеймс Флинн, которого вы ищете.

— Но, Джеймс, позвольте рассказать вам все с самого начала, — прошу я. Бедняга даже не догадывался, что его усыновили. Он просто не может смириться с этой мыслью.

— Нет, милая моя, я совершенно в этом уверен. Я никогда не жил в Глэкене. Более того, я даже никогда там не бывал.

— Но… — снова перебиваю его я.

— Я переехал в Порт-он-Си из Корка пару лет назад, по работе. Здесь я нашел свое вдохновение. Но меня совершенно точно никто не усыновлял. Я не тот, кто вам нужен. Простите. Должно быть, вам назвали не ту фамилию.

— Ваш адрес нам дали в агентстве недвижимости. Вы работали с агентством «Кэрролл-энд-Кэрролл»? — Я испуганно смотрю на Мака, который, кажется, удивлен не меньше моего.

— Должно быть, произошла какая-то путаница, — хмурится Мак. — Ничего не понимаю.

— «Кэрролл-энд-Кэрролл»? Да, у них есть мои данные, — продолжает Джеймс. — Этот дом я купил именно через них. Но вы наверняка обнаружите, что я — не единственный Джеймс Флинн в их системе, такие проблемы часто возникают у тех, чье имя не так оригинально, как ваше, милая Коко.

Я вежливо улыбаюсь ему, но внутри я просто раздавлена. Поверить не могу, что мы так глупо ошиблись. Я отказываюсь в это верить.

— Вы уверены? — спрашиваю я.

— На все сто процентов, — кивает он. — Хотел бы я, чтобы это прекрасное письмо было написано именно мне. Тот, кому оно предназначается на самом деле, будет глубоко тронут, когда получит его.

— Если он его вообще получит, — вздыхаю я. С каждой секундой я сомневаюсь в этом все больше и больше.

— Разумеется, получит, — усмехается Джеймс. — Вы девушка решительная, прямо как ваша тезка.

— Простите, что отняли у вас время, — извиняюсь я, пряча письмо Тэтти обратно в сумочку. Как же я подвела их с мамой, как ошиблась…

— Пожалуйста, перестаньте извиняться, — мягко отвечает Джеймс. — Я правда надеюсь на то, что вы его найдете. А теперь, полагаю, мне пора вернуться к работе, пока меня не покинула муза…

Он косится в сторону незаконченной скульптуры, и я понимаю, что он тактично намекает на то, что нам пора.

— Что ж, спасибо вам большое — и простите за вторжение и всю эту путаницу, — говорю я. — Очень приятно было с вами познакомиться.

— Не за что, дорогая моя, — отвечает он. — Мне тоже очень приятно. Очень жаль, что я ничем не смог вам помочь. Уверен, вы обязательно разгадаете эту загадку. Только не сдавайтесь!

Пока мы возвращаемся к фургону, Мак шепчет мне тихонько, несомненно, пытаясь развеселить:

— Его ищут тут, его ищут там… ^[26]

Но я не могу выдавить из себя даже улыбки. Все, что я делала сегодня целый день вопреки своим принципам, привело меня в очередной тупик.

23

— Уверена, что не замерзла? — спрашивает меня Мак, когда мы усаживаемся за крошечный столик на летней площадке небольшого кафе под названием «Чайка».

— Да, я в порядке, — отвечаю я, пытаясь сделать вид, что совсем не расстроена. — Свежий морской воздух мне не повредит.

По правде говоря, здесь морозно, как зимой, но я тепло одета, а потому такой отдых действительно идет мне на пользу. Кроме того, только здесь нам позволят сидеть вместе с Горацио.

— Надеюсь, ты не хочешь умереть от холода, — улыбается он.

— Картошка фри меня обязательно согреет, — отвечаю я, — да, мальчик мой?

Сидящий под столом Горацио начинает лизать мне руку.

— Пахнет вкусно, — соглашается Мак.

Из кафе до нас доносится изумительный аромат рыбы с картошкой фри, у меня в животе громко урчит. Кафе очень симпатичное, хоть и скромное, интерьер выдержан в морском стиле. В дамской комнате я обнаружила коллекцию ракушек в стеклянных флаконах, а к стенам там под разными углами крепятся затейливые деревянные якоря. Решающим доводом при выборе закусочной стал открывающийся отсюда роскошный вид — синее море, лодочки, плывущие по зеркальной глади воды, чайки, летающие над головой. Хоть сейчас и не сезон, еще слишком прохладно, но это место все равно выглядит потрясающе. Сидя здесь и любуясь побережьем, я чувствую странное удовлетворение, хоть меня и разочаровывает тот факт, что мы снова оказались в тупике.

— Любопытный он человек, — говорит Мак, подвигает к себе меню и тщательно его изучает.

— Спору нет. А ты еще и половины всего не видел…

Я уже рассказала Маку о том, как застала Джеймса Флинна за работой в полном неглиже, и он так хохотал, что я уж было решила, что он лопнет. Вот и сейчас он сразу заулыбался.

— Думаю, ты не скоро его забудешь, — говорит он.

— Да уж, он надолго останется в моей памяти, — хихикаю я.

Я тут же снова вспоминаю этот морщинистый зад. Что-то в этом человеке меня, несомненно, восхищает — должно быть, та уверенность, с которой он работал обнаженным. Я от ванной до собственной спальни в таком виде смущаюсь пробежать. Рут, например, не стесняется своего тела, она бы с легкостью разделась на людях — в летнюю пору бабушка часто загорает на крыше нашего магазина топлесс, что, безусловно, страшно бесит Анну. Последняя придерживается мнения, что бог дал женщине грудь, чтобы та скрывала ее от посторонних глаз, а не показывала всему миру. Она не признает даже открытой ложбинки между грудей — я уже сбилась со счета, сколько раз Анна пилила Рут за то, что та слишком часто выставляет свое тело напоказ. Кэт, к слову, тоже чувствует себя вполне раскованно в чем мать родила — я сотню раз видела ее голой. Я же совсем не люблю обнажаться. Мне никогда не нравилось мое тело настолько, чтобы показывать его кому бы то ни было — разве что при тусклом свете и наличии простыни, которой можно было бы прикрыться.