Злом за зло (СИ)

Малахай перестал улыбаться и задумчиво прищурился, словно ради верности вглядываясь в ауру Тобиуса еще один раз.

- Ему я скажу, что они были напрасны.

- А на самом деле?

Маг Смерти пожал плечами:

- Не знаю. Ответьте, чар Тобиус, вы переживали клиническую смерть?

- Случалось.

- Угу, интересно, очень интересно. Что ж, возможно, это и послужило причиной проявления створок. Уж не знаю, стоит вас с этим поздравлять или нет.

Тобиус молчал, показывая тем самым, что ожидает подробностей.

- Насколько мне известно, вы проходили процедуру, призванную выявить в волшебнике склонность к некромантии, когда были учеником?

- И мне совершенно точно сказали, что магия Смерти для меня недоступна ни в каких видах.

- Не сомневаюсь, что так и было. У вас тогда отсутствовало то, что называется Вратами Зенреба, знаете, что это такое?

- Область астрального тела, через которую некромант взывает к силам по ту сторону жизни. Считается, что они расположены в районе темени.

- Именно так, вот здесь, - Малахай наклонился и коснулся верхушки своего лысого черепа. - На том же месте, к которому крепится Путеводная Нить. Великий архимагистр Зенреб первым открыл ее связь с собственно вратами, названными позже в честь него самого. Так-то врата эти есть у всех волшебников, но при рождении они срастаются, как кости черепа. Вы ведь знаете, что при рождении человеческий череп не совсем сформирован и его костные 'лепестки' срастаются только через некоторое время? Это называется...

- Родничок.

- Именно. Точно так же в астральном теле срастаются створки Врат Зенреба. Но когда приходит время умирать, Путеводная Нить, ведшая волшебника по жизни, вырывает его душу сквозь эти самые створки и тянет туда, куда душе предназначено попасть. Отличие некроманта от другого мага в том и состоит, что сворки его Врат Зенреба приоткрыты еще при жизни, что позволяет ощущать дыхание той стороны. У вас, мой друг, как и у всех нормальных волшебников, при жизни створки даже не были обозначены, но теперь ситуация изменилась - Путеводная Нить исчезла, а створки проявились. Такое впечатление, что вашу душу выдернули сквозь Врата Зенреба, как положено при смерти, но потом ее вернули обратно и даже прикрыли створки. Очень плотно, но не до конца.

В черных глазках Малахая вспыхнул бело-зеленый, ядовитый фосфорный пламень.

- Я думаю, что теперь в вашу сущность задувает эдакий сквознячок с той стороны. Вы ни в коем случае не некромант, этого дара в вас меньше, чем в пятилетнем неофите, но там, над телом э... как бишь его зовут?

- Штербен.

- Над телом чара Штербена вы оказались способны увидеть сущность, которую даже самые могущественные волшебники увидеть не способны, если они не некроманты.

- Смерть?

- Я бы не сказал так категорично. Скорее ту близкую к смерти сущность, которая является на зов некроманта при работе с мертвецами. Это что-то вроде проводника, который дает возможность пользоваться силой той стороны. Видеть этих существ могут только некроманты. Легким сквознячком в вашу душу задувает дыхание смерти, чар Тобиус, и это заметно.

- И ничего нельзя сделать?

- А что бы вы хотели с этим сделать? Вернуть запечатанную дверь в прежнее состояние невозможно, распахнуть ее - тем более. Не с моими умениями. Хотя наставники из Аглар-Кудхум, возможно, сумели бы...

- Они обитают на другом конце света, а я в любом разе не желаю становиться некромантом, уж простите.

Малахай вышел из задумчивости и рассмеялся, показывая, что совершенно не уязвлен. Он прекрасно знал, сколь тяжела доля некроманта среди прочих волшебников, и никому не желал такого проблемного Дара, хотя сам уж давно смирился со своей сущностью и ни на что бы ее не променял.

Тобиус понял, что вопросов о его собственной смерти не будет, и испытал некоторую благодарность к Малахаю. Он не желал ни мыслью, ни словом возвращаться в тот проклятый день и час, когда агония стала его проводницей за грань жизни. Было слишком тяжело вспоминать предсмертное одиночество и чувство полного бессилия маленькой букашки, поплатившейся за наглость.

Тем временем некромант отлучился и вернулся обратно, неся в руках тот самый арбалет, который Тобиус снял с лермазу.

- Возвращаю в сохранности. Изучил вплетенные в этот артефакт заклинания - очень интересно. Несомненно, работа восточного некроманта. В Вестеррайхе немного найдется моих собратьев по Дару, способных создать что-то подобное, очень сложные чары. Украшения опять же говорят сами за себя.

- Да, верно. Эта вязь... я так и не удосужился понять, что она значит.

- 'Что было твоим, отныне принадлежит мне', - вежливо улыбнулся Малахай. - Думаю, речь идет и о теле, и о душе одновременно. Чудовищно опасная вещица, порабощает душу и создает из трупа послушного кадавра, ахоговски много сил вложено в ее создание. Но дело не только в вязи, ее некроманты используют как вспомогательный инструмент в выстраивании заклинаний, тогда как основой выступает иероглифическая письменность. А украшения, видите? Кости - ерунда, это стандартный мотив для орнамента, сопровождающего тему смерти. Я имею в виду опарышей, мух и стервятников - это падальщики, которые служат символами ранговой системы Аглар-Кудхум. Слышали о такой?

- Нет, никогда, - признался Тобиус.

- О, тут все довольно архаично, прямо как в Академии. Ученики и подмастерья носят метку опарыша, получая право зваться настоящими некромантами, они меняют ее на символ мухи, достигая следующего, скажем условно, магистерского ранга, получают знак стервятника, ну а самые могущественные некроманты культа отмечены ликом шакала. - Малахай провел пальцами по прикладу, искусно вырезанному в виде распахнутой шакальей пасти. - Создатель сего артефакта отразил на своем творении ранговую систему Аглар-Кудхум, он точно был с востока.

- Гариб Ауфа Абдуссамад аль Харинна.

- Впервые слышу. Хотя имя довольно странное, - поморщился некромант.

- Чем же?

- Значением, конечно. 'Гариб' значит: 'Сын Чужака', 'Ауфа' - 'Самый Верный', 'Абдуссамад' - 'Раб Вечного'. А Харинна - это город в Имем-Муахит, довольно большой город, я бывал там. Меня тоже часто именовали Гарибом в силу моей инородности.

- Вы путешествовали по Семи Пустыням? И вы...

- Заканчивайте вопрос, - усмехнулся Малахай.

- Вы обучались у некромантов востока?

Не прекращая усмехаться, архимаг потер свой выпуклый лоб, а когда он отнял ладонь, Тобиус увидел знак черной мухи на белой коже. Затем линии сложных завитков стали проявляться по всему черепу, опутывая его сложным узором.

- Как и почти любой волшебник, хоть чего-то достигший в жизни, по молодости я много путешествовал в поисках знания. Еще Джассар сказал: 'Путь к знанию - это путь'. Иными словами, нечего просиживать зад в уютной теплой лаборатории, надевай дорожную мантию и шляпу, бери посох покрепче и иди постигать мир. Моя Путеводная Нить привела меня на восток, и видит Господь-Кузнец, я много раз мог сложить голову в тех краях, прежде чем добрался до Черных Песков, и даже там меня тысячу раз могли убить, но мне повезло. Меня приняли на обучение. Скажу честно, я был довольно слабым учеником по их меркам, но на пределе сил смог стать полноценным средненьким некромантом.

Малахай Надгробие замолчал, погрузившись, как было видно, в воспоминания о годах, проведенных в одной из самых зловещих магических школ известного мира. Постепенно татуировки на его черепе вновь скрылись и скальп стал безупречно белым.

- Каково там было? - шепотом спросил Тобиус.

- А?.. Там... На востоке все было по-другому. Там некроманты были избранными. Иные волшебники глубоко кланялись им, завидовали. Все было совершенно иначе, чем здесь.

- Я про Черные Пески...

- Об этом я ничего вам не скажу, чар Тобиус. Таковы клятвы, которые я на себя взял. Если хотите увидеть величие и древнюю мощь Черных Песков, отправляйтесь туда сами. Но знайте, что тому, кто не готов принять смерть всей своей душой, всей сущностью, не стоит оказываться там, ибо этот край - плоть от плоти 'та сторона'.