Портрет дамы(СИ)

- Бред какой-то. Ну и как эти рукописи могут повлиять на ход войны?

- Специалисты из "Ананербе" считают, что информация, которая содержится в рукописях, может существенно подорвать основы христианской религии, и тогда союзников России, а это страны с христианской религией, их можно будет шантажировать этими рукописями, вынудить заключить с Германией сепаратный мир.

- Только мистики из "Ананербе" могут додуматься до такого, с ними никто не будет даже разговаривать. Я, Отто, человек старого воспитания, католик, и не верю всяким оккультным бредням, я скептически отношусь ко всяким апокрифам, и уж никак не думаю, что они могут спасти Гарманию от поражения. А заключением сепаратного мира пусть занимаются дипломаты. Это геополитика, Отто, старик Хаусхофер говорил о союзе Германии и России, континентальных держав против морских, Англии и Америки, но Британия нас переиграла, она стравила Германию и Россию, и было бы наивно думать, что Британию можно чем-то шантажировать.

- Я тоже человек старого воспитания, и мне, честно говоря, не хотелось бы, чтобы эти апокрифы, если, конечно, они существуют, попали к гестапо.

- Так Вы хотите помочь Гофману, или помешать ему?

- Скажем по-другому, хочу сам разобраться, и если эти рукописи действительно существуют, то желательно, чтобы ими занимались историки и политики, а не мистики и шарлатаны.

- Тут я с Вами согласен, Отто, поезжайте, но особо не увлекайтесь этим делом, помните, у нас с Вами есть более важные дела.

В германской разведке были люди, которые понимали, что поражение Германии неизбежно, даже заключение сепаратного мира не может изменить ход войны, и дело, которое Лаубе назвал более важным, состояло в том, чтобы организовать работу германской агентурной сети в интересах Соединенных Штатов. Разведчики и США и Германии понимали, что с падением власти Гитлера бывшие противники станут союзниками в той тайной войне, которая не прекращается даже в мирное время, и общим врагом для них будет Россия. Понимал серьезность и важность этой работы и Отто фон Краус, принимая в ней самое активное участие, он преследовал цели, отличные от тех, что стояли перед Лаубе и его американскими коллегами.

Всю ночь шел дождь, дул ветер, швыряя мокрую листву в окна, завывал в трубах, словно голодный бездомный пес в предчувствии неотвратимой беды. К утру непогода утихла, и едва серое утро забрезжило над промокшим городом, Отто вывел свой "оппель" из гаража и выехал в сторону французской границы.

Он ехал по вымытому дождем асфальту, обгоняя колонны грузовиков с солдатами, они двигались на Запад, туда, где высадились войска союзников, открывших, наконец, обещанный второй фронт, когда стало ясно, что Советский Союз и сам справится с фашистской Германией. Уже виден был конец войны, Англия и США решили предпринять наступление, не для того, чтобы помочь русским, сохранить жизни тем, кто один на один сражался с фашизмом, а для того, чтобы потом, на правах победителей, участвовать в послевоенном устройстве мира. Отто пытался сквозь забрызганное водой стекло разглядеть лица солдат, в них уже не было той уверенности, что переполняла их в мае 1940, когда они победным маршем прошли по Западной Европе. Теперь Германия вела войну на два фронта, и даже самому неизлечимому оптимисту было ясно - конец войны предрешен.

Во Франции, в отделе абвера, Отто сменил свой "оппель-олимпию" на "пежо" и продолжил путь в северо-восточную область, изрезанную горными хребтами, сбегающими к той болотистой низменности, которая в средние века называлась Фландрией. Приехав туда, где располагался замок, некогда принадлежавший графу де Гиру, Отто, решив поговорить с местным населением, представился писателем, Пьером Готье, взяв фамилию известного французского литератора Теофиля Готье, и лишь один пожилой француз спросил его:

- А не родственник ли Вы, мсье, тому Готье, что написал роман "Капитан Фракасс"?

- Внук, - ответил Отто.

Отто фон Краус, как русский дворянин, французским владел безупречно, потому писатель, собирающий мифы, легенды, предания, не вызвал ни у кого подозрения. Отто остановил машину на обочине и подошел к крестьянину, пасшему овец на склоне горы напротив замка де Гира.

- Красивые здесь места, не правда ли?

- Да, места красивые, а Вы, как я погляжу, человек городской, решили отдохнуть на природе?

- Я писатель, собираю мифы, предания, хочу написать книгу об этих местах, вот интересуюсь, кто проживал в этом замке, скажем.., - Отто сделал паузу, - в двенадцатом веке?

- Э, как далеко Вы хватили. Да кто же его теперь знает? Разные слухи ходят, говорят, жил тут колдун, которого сожгли на костре, а иные сказывают, что убили его рыцари, чтобы отобрать замок и земли. А вот там, на горе, в пещере жил монах, там скала есть, которая так и называется, Старый монах. Только Вы туда не ходите, там теперь, - пастух понизил голос до шепота, хотя их слышать никто не мог, - теперь там концлагерь.

- А кто теперь живет в этом замке?

- Теперь-то ни кто не живет, молодой хозяин служил в авиации, а как началась война, так пропал, может погиб, а еще говорят, - пастух снова понизил голос и с опаской оглянулся, - что он с другими французскими летчиками воюет в России против немцев.

-- История - это разведка

История - это разведка, разведывающая назад, вглубь веков - так любил повторять Отто фон Краусу его руководитель и наставник в Москве. Чем больше Отто общался с людьми, тем более противоречивые версии исторического прошлого возникали перед ним, одни рассказывали, что у старого графа была дочь, которую сожгли на костре, другие - что у графа был сын, который влюбился в девушку, и именно ее сожгли на костре, третьи - что в простую деревенскую девушку влюбился сам инквизитор, но она не отвечала ему взаимностью, и он сжег ее на костре. А еще рассказывали, что девушка, о которой идет речь, была дочерью виконта, что жил в замке, расположенном в пятидесяти километрах вниз по реке.

Замок виконта, имени которого уже никто не помнил, представлял собой груду развалин. Стены и башни давно обвалились, местами из земли поднималась кладка до полуметра высотой, обвитая плющом и поросшая лопухами. Одна башня сохранилась до половины, оплетенная вьющимися растениями: хмелем и диким виноградом, часть стены, примыкающая к башне, образовывала треугольник, как бы подпирая ее. Внизу, под остатками стены, в широких лопухах валялась груда поросших мхом камней, меж ними бегали зеленые ящерицы, устроив под камнями свои жилища. Камней было на удивление мало, видимо местные жители растащили развалины, используя камни для строительства. От рвов, некогда окружавших замок, не осталось и следа. Искать картину в этих развалинах не было смысла, ничего ценного давно уже не осталось, а если какие-либо картины и были, то они уже давно уничтожены ветром и дождями, что свободно гуляли по заброшенным, развалившимся строениям.

Замок был покинут своими обитателями много веков назад, и с тех пор, по-видимому, никто не завладел этой территорией, пребывающей в запустении и забвении. Отто бродил по развалинам, не обнаруживая ничего, что могло бы напомнить ему о прежних хозяевах замка. Его окликнули с дороги:

- Эй, мсье, что Вы делаете там? Это территория заповедника! Она охраняется.

- Извините, не думал, что это заповедник, и что, собственно, здесь охранять?

- Да, сейчас, конечно, охранять нечего, заповедником эти руины объявили перед самой войной, сейчас не до них, но после войны мы обязательно восстановим замок, это уникальное место, замок одиннадцатого века, здесь есть реликтовые растения, которые не растут более нигде. А там, за вашей спиной, кустарник роз, растения давно одичали и выродились, но среди них есть сорта, редкие для этих мест.

Человек, окликнувший Отто пробрался к нему сквозь густую листву деревьев и кустарники. Это был скромно одетый мужчина среднего роста, лет пятидесяти, черные с проседью волосы были аккуратно причесаны, черные глаза на смуглом лице выдавали уроженца южных провинций.