Седой Кавказ

Несмотря на конец апреля было прохладно, пасмурно, ветрено.

– Надень плащ, – посоветовал Арзо.

– Мне жарко, – ответила Полла, но после повторного, более настойчивого совета она подчинилась, и тогда Арзо понял, что за туман омрачал ее лицо.

Плащ был куцым, ветхим, выцветшим, рукава недавно удлинены, от этого явной манжетой обозначилась контрастность оттенков. Самбиев так пристально осмотрел Поллу, что она потупилась, приуныла.

Вскоре пошел мелкий дождь.

– У тебя есть зонтик? – заботясь о девушке, поинтересовался Арзо.

Полла вымученно улыбнулась.

– У меня никогда не было зонтика.

– Где здесь универмаг? – сжавшись от дождя, спросил Самбиев и, получив короткий ответ, приказал, – побежали.

В магазине выбор плащей был весьма ограничен, но Арзо заставлял Поллу перемерить все, говорил, что подбирает для сестры Деши.

– Так она ниже меня, – сокрушалась студентка, чувствуя подвох.

– Нет, она подросла, – улыбался Арзо.

После плаща купили и зонтик.

– Небось у сестры тоже нет ни плаща ни зонта, – уже на улице удрученно вымолвила Полла.

– Она у себя дома, а ты в чужом городе, – отверг сомнение Самбиев.

К вечеру сидели в кафе. Полла отказывалась от еды, но когда по заказу Самбиева принесли многочисленные блюда, девушка не выдержала, набросилась на них с нескрываемым аппетитом.

– Тяжело тебе, – нарушил тишину Арзо.

Байтемирова застыла с вилкой у рта, склонила голову, потянулась к салфетке. Глаза ее увлажнились, и всего одна скупая слеза пронеслась по щеке, оставив блестящую борозду.

– Скучаю… Домой хочу.

– А что на каникулы не приехала? – еще один глупый вопрос задал приезжий, поздно одумался. – Стипендии на жизнь хватает?

– Теперь я повышенную получаю, – жалкая улыбка застыла на лице Поллы.

На следующий день ходили в кино. В темном зале Арзо пару раз попытался погладить, сжать руку Поллы, девушка категорически отвергала все эти ласки.

В последний, третий день, ходили гулять в парк, катались на разных каруселях, искренне веселились.

– Можно я тебя провожу на вокзал? – попросила Полла.

– Разве не поздно?

– Нет. В девять я буду в общежитии.

На перроне Арзо долго в уме подсчитывал жалкие остатки капитала и возможность доехать до дома. Перспектива ожидалась неутешительная, и тем не менее он напоследок сделал потрясающий жест – купил девушке самые дорогие цветы.

– Первый раз в жизни я получаю цветы, – восторженно горели глаза Поллы, она с упоением вдыхала аромат бордовых роз.

– Можно я буду тебе писать? – попросил Арзо.

– Об этом не спрашивают, – озорством блеснули глаза поверх бутонов.

– Так я не знал адреса.

– Захотел бы – узнал, – нескрываемая печаль засквозила в голосе девушки.

Протяжный гудок оповестил об отправке. Арзо вплотную приблизился к Полле, сжал ее руки с цветами, меж их взволнованным, горячим дыханием, меж их раскрытых в последних, невысказанных фразах губ – были только свежие цветы. Полла не отстранялась, ее глаза выражали преданность и скорбь разлуки. Арзо хотел поцеловать ее в щечку, но не посмел, бросился на подножку набирающего скорость состава.

– Спасибо тебе, Арзо! Передай всем маршал ^*, – вслед услышал Самбиев.

Последний отрезок пути, от селения Автуры до Ники-Хита, он шел пешком, напрямик через горные перевалы, в глухую ночь. Под утро голодный, без копейки в кармане предстал перед матерью и сестрой.

Кемса засуетилась перед печкой.

– Ты новость знаешь? – спросила Деши, и от интриги вопроса у Арзо просветлели глаза, он тревожно глянул на сестру. – У нас новый председатель колхоза.

– Кто? – как от ужасного приговора сжался Арзо.

– Докуев Албаст, наш кровник, – опередила Кемса дочь.

– А Шахидов? – вырвалось со стоном у Арзо.

– Как и прежде, перевели в главные агрономы.

Утром во дворе конторы Самбиев поманил в сторону опального председателя.

– Так разве вы не отдали? – осуждающе спросил он.

– Отдали, – мрачно отмахнулся Шахидов. – Сказали, что этой ставки с натяжкой на должность агронома хватает… А если конкретно, то наш первый секретарь меня поддерживал, но есть такой Ясуев – нынче секретарь обкома, ранее Агропром возглавлял, так он буквально насильно впихнул нам этого комсомольца… Докуев говорит: «Почему экономист Самбиев поехал на совещание по агрономическим вопросам? Если ему больше нечего делать, пусть дома сидит, а то еще и командировочные получит?».

– За колхоз радеет, – прошипел Арзо.

– Ты еще на планерке не был?… С комсомольским азартом взялся за дело, – заговорщически шептал Шахидов, – только колхоз – это не языком мести… Посмотрим… А ты будь особо осторожен, – перешел на заботливый тон Шахидов. – Я слышал, как он твою фамилию упоминал. На таран не пойдет, коварная шельма… Пришлая гадина, – сплюнул.

У центральной конторы колхоза «Путь коммунизма» столпотворение. Народ кучкуется, в воздухе напряженность, ожидание кадровых перемен, увольнений, взбучек. На семь часов назначено расширенное совещание с руководителями всех подразделений; уже девятый час, а Докуева все нет. Однако народ не расходится, нервно поглядывает на часы, вслух боится высказать недовольство. Новый председатель живет в городе, каждый день мотается за пятьдесят километров туда и обратно – одно это работа.

Пара бригадиров, один звеньевой и рядовой бухгалтер в дальнем родстве с Докуевым. Они нынче в фаворе, вокруг них много людей, даже слышен смех. Им бережно поправляют воротнички, стряхивают пылинки с лацканов промасленных пиджаков, напоминают о дружбе, пытаются подсказать, что и с ними есть родственные связи, правда, через женщин, но это еще ответственнее и важнее. К Шахидову отношение сдержанное; конечно, никакого заискивания, он пал, но раз удержался в главных агрономах – какая-то сила за ним сеть. Словом, руку пожать, спросить о делах – можно, но не более. А вот Самбиева Арзо сторонятся, как чумного. Разумеется, издали головой кивают, даже улыбаются, кто сочувственно, кто дежурно, однако стоять рядом с ним небезопасно, вдруг в этот момент Докуев появится.

– Товарищи! – раскрыла окно секретарь. – Звонил Докуев из города. Он в обкоме на заседании бюро. Вызывает всех вас к шестнадцати часам.

Колхозники опечалились, но не возмутились.

– Да-а, Докуев не простой – это уровень, – слышится от кучкующихся групп.

– Сильные у него связи!

– И не только связи, а деньги какие!

– Ведь недаром он главным инженером крупнейшего управления был.

– Да, и хотели его в Москву взять, так он сказал: вначале родной колхоз подниму, а там и за столицу возьмусь.

– Молодец!

– Конечно, он молод, энергичен, не то что наш колхозник Шахидов…

После обеда та же картина. Только солнышко уже припекает. И можно в тень встать, так нет – большинство у парадного подъезда.

– Интересно, Самбиева он оставит? – завитали прогнозы в кучках.

– Конечно, нет.

– Я бы на месте Арзо у ворот его встречал, а он в кабинете прохлаждается.

– Так это ты, а не Арзо.

– Ну и что, даст теперь Албаст ему под зад.

– Под зад Албаст получил, и если будет выделываться, еще раз получит.

– Не те времена.

– Конечно. Для кого-то не те. Но вы забыли, как Арзо Дакалова и бывшего зоотехника отмутузил.

– Ха-ха-ха!

– Арзо еще ничего, А Лорса так вообще бешеный.

– Не те времена, говорю вам… У Докуевых нынче вся власть.

– Да, что там нынче? Домба всегда на коне был… У него говорят столько денег, что наш колхоз за три года не заработает.

– Так наш колхоз ничего и не зарабатывает – все в убытках.

– Вот и прислали нам Докуева для подъему… А что касается Самбиевых, то их в порошок сотрет, если захочет, и судя по первой планерке, он этого хочет… Ты смотри, только на полчаса опоздал.

– Как на пол? Уже без пятнадцати пять!