Седой Кавказ

Пробуждение от этих снов до того мерзко и безотрадно, что Арзо с явным беспокойством воспринимает приближение ночи. Вскоре непристойность снов вовсе сменилась кошмаром: вместо стройной Марины ему стала являться ее бесформенная мать, и все это на фоне конского ржания. Дело дошло до того, что Самбиев, неизвестно почему, потянулся на ферму, ему не терпелось полюбоваться старой клячей – кобылой, в постоянном стоячем полусне доживающей свой век.

– Эй, – крикнул негромко Самбиев, возвращая из летаргии в реальность несчастное животное.

Лошадь несколько раз моргнула, удивленно уставилась на пришельца.

«Такие же, как у Марины, темно-карие, большие глаза… А какие они добрые!» – подумал Арзо, и почему-то ему страстно захотелось посмотреть в рот кобылы. Только он попытался это сделать, кляча возмутилась да с такой прытью, фыркая, мотнула головой, что не ожидавший этой резвости экономист, полетел в навозную жижу.

На этом злоключения не закончились. В тот же день секретарша, читая какой-то журнал, спросила:

– Арзо, а ты какое животное любишь больше всего?

– Лошадь, – не задумываясь ответил он.

– А почему лошадь, а не коня? – засмеялась секретарь.

«Да… Почему?» – озаботился еще больше экономист и направился в кабинет отдела кадров. Кадровик Зара славилась магией колдовства и вообще с успехом снимала любую порчу и сглаз.

– В твоих страданиях виновна женщина, – констатировала Зара, внимательно изучая глаза и ладонь Самбиева. – Она смуглая?

– Да, – окончательно уверился в могуществе шаманства несчастный экономист.

– Дай мне ее фотографию.

– Откуда у меня ее фотография?

– Тогда будем действовать иначе, – решительная серьезность в лице кадровицы. – Представь ее в непристойной позе.

– Это в какой?

– Ну-у, например, в позе… лошади.

– У-у-у! – схватился за голову Арзо, и выбежал из отдела кадров.

– Самбиев! Где ты пропадаешь? – столкнулся он в коридоре с секретаршей. – Тебя к телефону. Из города какой-то красивый, женский голос.

– «Неужели Марина?» – морщась подумал Арзо, но обрадовался.

– Здравствуй, Арзо! – приятный голос Россошанской привел его в уравновешенное состояние. – Ты мне рассказывал о своих судебных неурядицах, а я, под впечатлением поведения сына, тогда не обратила внимания. Только сегодня неожиданно вспомнила. Срочно приезжай. У тебя адвокатом будет Марина, а я все сделаю… Это пустяк… Передай привет Кемсе! Привези ее в гости. Митя после твоих угроз совсем переменился… Мы так рады. До свидания! Жду.

Несколько раз Арзо подолгу общается в адвокатской конторе с Мариной Букаевой. Его отношение к ней меняется: вначале он все больше и больше восторгается ею, а потом ему становятся нудными ее каждодневные ностальгические воспоминания о Москве, о Большом театре, о ее обширных знаниях, которым нет простора в этой «дыре», и в конце концов в Грозном даже кофе пить не умеют… Словом, гложет ее тоска. Незамужней в столицу ее родители не отпускают. Поклонников море, но все они обывательски низки и более думают о чине отца, нежели о духовном богатстве ее творческой души. Многие из ее выражений Арзо слышит впервые, однако, боясь тоже впасть в список обывателей, умно молчит или с сочувствием кивает. Несколько раз не угадал и кивнул там, где надо было мотнуть, в итоге:

– Я думала, хоть ты неординарен!… Просто смазлив.

Однако не все так печально, и в их беседах нашлась общая тема. Оказывается, в списке ее поклонников значится и Албаст Докуев. Вздыхать в одной шеренге с Докуевым Самбиев не желает, и этот последний факт из жизни одаренного юриста окончательно высвобождает его душу от терзаемых грез по Букаевой. Ему даже смешно, как он мог польститься на эту чванливую особу. Вновь нежные чувства к Полле умиротворяют его жизнь, и даже многочисленные хождения по судебным инстанциям не в тягость, тем более что после слов: – «Я от Россошанской» все перед ним встают с почтением, с готовностью помочь.

… В марте 1984 года в семье Самбиевых ряд радостных событий. Народный суд дает справку о реабилитации уголовного дела Самбиева Арзо, и его принимают кандидатом в члены КПСС. Также решением суда «обязывают республиканский Агропром выделить Самбиеву А.Д. подъемные в размере одной тысячи рублей согласно Положению, утвержденному Советом Министров СССР». В этот же период Арзо получает из рук Шахидова причитающийся остаток долга за подписи на подложных документах – восемьсот рублей. Примерно столько же из кассы колхоза получает Кемса за прошлогоднюю свеклу.

Самбиевы частью доходов погашают некоторые долги. На остаток средств Лорса, в нарушение чеченских традиций, с согласия Арзо и Кемсы, женится раньше старшего брата. В качестве свадебного подарка от семьи Лорса получает то, что купили Россошанские Арзо.

Всего три дня провел Лорса с молодой женой в коттедже. В эти дни Кемса и Деши проживали у соседей, дабы не мешать молодоженам в тесном доме. Арзо ютился в конторе колхоза.

На четвертый день после свадьбы Лорса с молодой женой уехал в Калмыкию чабанить. Помогал ему обустраиваться там его одногодок – зять Башто, который вместе с женой Седой Самбиевой и восемью братьями развивал овцеводство степного края.

– И, наконец, последнее, – заканчивал утреннюю планерку председатель колхоза «Путь коммунизма» Шахидов, – в Краснодаре состоится региональный семинар – совещание по вопросам возделывания сахарной свеклы. Надо кого-то из агрономов направить в командировку на три дня… Все.

Последнее сообщение мало кого коснулось, и только Арзо Самбиев встрепенулся.

– Можно я поеду в Краснодар? – атаковал он председателя.

– Так ты ведь не агроном? – удивился Шахидов.

– Мне надо там быть, – уперся экономист.

В улыбке расплылось лицо председателя.

– Если к Полле, то поезжай… Оформляй приказ и командировочное.

– А в счет будущей зарплаты аванс получить можно?

– Ради такого дела все можно. Завидую я тебе, стоящая она девушка.

Поездом на рассвете Арзо прибыл в Краснодар. С трудом отсидев пару часов на совещании, к обеду на такси подъехал к мединституту. Когда знакомился с расписанием занятий первого курса, чувствовал, как с замиранием, учащенно бьется сердце. На перемене коридор заполнился студентами. Издалека Самбиев заметил голову Поллы. Она направлялась в его сторону, оживленно беседуя с однокурсницей. Арзо думал, что она его заметит, но Полла, поглощенная общением, прошла мимо.

– Полла! – негромко окрикнул он.

Байтемирова оглянулась, застыла в полуобороте; удивление сменилось открытой улыбкой.

– Арзо! А ты как здесь?

Они остались вдвоем, отошли в сторону от хаотичных потоков молодежи. Полла забросала земляка множеством вопросов. Арзо коротко отвечал, не мог скрыть восторженной улыбки, любовался только возбужденными темно-синими глазами девушки.

Пронзительный звонок прервал их диалог.

– У тебя еще пара? – участливо спросил Арзо. – Я подожду.

– Нет, – сияла Полла. – Я сейчас отдам подруге журнал, отпрошусь и приду. Ведь я староста группы, – уже на ходу бросила она.

В гардеробе получила плащ, вглядываясь в зеркало, хотела надеть, но неожиданно сдернула с себя, и Арзо заметил, как некая туманность пробежала по ее лицу. Их взгляды в зеркале встретились, что-то опечалило Поллу.

– Пошли, – резко сказала она и уже на улице продолжила. – Сегодня я впервые пропускаю занятия. Даже когда мать приезжала, этого я себе не позволила. – Вновь открытая улыбка озарила ее лицо.

Только сейчас Арзо внимательно осмотрел студентку. Полла осунулась, лицо стало более скуластым, бледным, изнуренным. Вокруг запавших глаз – стойкая синева. От худобы шея и руки вытянулись, и только грудь, спелая, дурманящая, магнитом приковала к себе знойный, взволнованный взгляд Арзо.

– А ты все тот же, – с иронией констатировала Полла, улавливая знакомые мысли односельчанина.