Рассказы

Костя не выдержал и зажмурил глаза: уж, слишком живо и реально предстала перед его взором эта картинка.

– Чего грустим? – вернул его на грешную землю голос отца, встревоженного непонятной тишиной в доме. – Что-нибудь случилось?

В ответ, сын только тяжело вздохнул, молча слез со стула и уныло побрел к своему компьютеру.

Догадавшись, что происходит в душе ребенка, родитель беспомощно уставился на своего сына, не зная, как и чем тому помочь, чувствуя себя виноватым.

Наконец, он не выдержал и, подойдя вплотную, нежно обнял сына:

– Мы ведь, с тобой мужчины? А настоящие мужчины никогда не вешают носа, верно?

Костик, повернувшись к отцу, попытался улыбнуться. Улыбка вышла жалкой и беспомощной, отчего сердце Ласси невыносимо сжалось. Вдруг, его осенило:

– А давай, мы сейчас свяжемся по «скайпу» с мамой?!

– Давай! – радостно согласился малыш.

…Когда через час с небольшим, папа с сыном, отужинав, уютно устроились напротив телевизора, настроение у обоих было явно приподнятым.

– Кстати, ты не знаешь, когда мама вернётся? – рассеянно щёлкая пультом, спросил отец.

– Знаю. – уверенно ответил Костик и мечтательно закатил свои красивые глазки кверху.

На мгновение, папа застыл, изумленно уставившись на сына: о конкретных сроках приезда Валентины, разговора, вроде бы, не было…

– Когда? – удивился Ласси.

– Когда наступят сладкие дни…

Костыль

Взрыв лопнувшей камеры нарушил знойную тишину Устюрта, возвестив о нагрянувшей-таки беде.

Груженый КамАЗ прополз по инерции ещё несколько метров по раскаленному песку и остановился.

– П#здец – «приехали»… чуть слышно выматерился Роман и заглушил мотор.

Случилось то, чего он больше всего опасался.

«Сейчас они появятся» – мгновенно промелькнуло в мозгу.

Не мешкая более ни секунды, он быстро выскочил из кабины и, убедившись, что машина и в самом деле напоролась на тщательно замаскированный «костыль», торопливо кинулся доставать продукты.

– Живо, домкрат и ключи! – скомандовал он на ходу своему помощнику. – Ни на что не отвлекайся: мы должны как можно скорее управиться!

Напарнику – молодому мальчишке, лет двадцати – не было необходимости повторять дважды: по интонации своего наставника он сразу сообразил, что случилось нечто очень неприятное. И, несмотря на то, что суть произошедшего оставалась для него до конца неясной, уточнять детали не стал. Шустро захватив с собой тяжелый мешок с инструментами, он соскочил с подножки и принялся за работу, усердно пыхтя и копошась под лопнувшим колесом.

Тем временем, Роман уже достал пару бутылок водки, паяльную лампу и принялся открывать банки с тушенкой.

Наконец, боковым зрением он засёк, как из-за бархана сначала появилась одна голова, а спустя минуту, с противоположной стороны нарисовался ещё один силуэт казаха.

«И откуда они неожиданно возникают, когда ни единой души кругом не видно?! Словно черти из земли.» – бывалого шофера всегда изумлял этот факт.

– Будь проклят тот день, когда я сел за эту баранку! – выругался про себя Роман.

Подобная мысль посещала его всякий раз, когда случалось попадать в неприятные шоферские ситуации. Вот и сейчас: на какие-то доли секунды его сознание перенеслось в те далекие 60-е годы, когда он – молодой, полной энергии и готовый «свернуть горы» – пришел после армии в автоколонну, чтобы стать водителем большегрузных машин.

Это было время лириков-романтиков, когда будущее рисовалось в радужном свете; когда молодежь, воспитанная на фильмах-вестернах, вроде «Лимонадного Джо» и «Великолепной семерки», находилась во власти мужественных и справедливых идеалов; жаждала приключений, была полна азарта и известной доли авантюризма; наконец, когда ещё не было такого слова, – «дальнобойщик»: вместо него, в обиходе шоферов ходил подзабытый, теперь уже, термин «поливной»…

Воспоминания незаметно перенесли его в детство, заставив вспомнить свою родную школу Ленина и близких ему учителей. На преподавателей Роману и в самом деле сказочно повезло.

Вообще-то, если строго следовать фактам, то звали его не Романом, а Рузи. Созвучное русское имя укрепилось за ним вскоре после того, как он пошел в «русскую» школу и в этом не было ничего необычного.

Хулиганистый, но очень любознательный мальчик, с самого начала явил свои незаурядные способности, хотя и не отличался особой усидчивостью и прилежным поведением. Он рос этаким баловнем судьбы, которому многое прощалось за его наблюдательный цепкий ум и несвойственную для его раннего возраста житейскую рассудительность. Ему поразительным образом удавалось с первого раза усваивать новый учебный материал, который прочно оседал у него внутри. Мальчик как губка впитывал в себя не только школьные, но жизненные уроки. Последние окажут ему впоследствии неоценимую услугу, за что к нему ещё в раннем возрасте прикрепится уважительная приставка «Ака», означающая как «старший и умудренный жизненным опытом брат».

Учителя ему прочили институтское образование, однако он, следуя своей внутренней интуиции, выберет для себя иной путь, полный романтики и приключений, который с лихвой заменит ему не один университет. И пусть, порой, он горько будет сожалеть о совершенном выборе, но, если быть честным до конца, то он ни за какие коврижки не променял бы свою судьбу, случись – всё начинать сначала. Ибо, только благодаря выбранной профессии, Ака-Рузи в полной мере сумеет познать и полюбить этот странный и удивительный мир, во всём его многообразии.

Только тут, находясь в постоянных путешествиях и контактах, сталкиваясь с различными типами и характерами, его внутренний духовный багаж наполнится тем богатым жизненным материалом и опытом, который не снился никакому профессору или доценту. И – чего, там, греха таить – довольно часто это интеллектуальное превосходство, выражающееся, прежде всего, в более глубоком изучении психологии человека, будет давать ему, иногда, повод для нарочито скромного, но подчеркнутого бравирования в среде таких же, как и он, но менее образованных водителей: мол, чего уж тут с нас возьмёшь – мы всего-навсего простые шофера. Подобное тщеславие, вероятно, компенсировало некий моральный ущерб, который так свойственен многим действительно талантливым людям, волею судьбы избежавшим стен высших учебных заведений.

За свою многолетнюю практику он насмотрелся всякого, а потому был готов к любым жизненным коллизиям, грамотно и верно оценивая сложившуюся обстановку и, с учетом обстоятельств, находя выход практически из любой нестандартной ситуации.

Вот и сейчас, возвратившись в действительность, он покрепче стиснул зубы и, набросив на лицо маску спокойствия и невозмутимости, приготовился к очередному поединку.

К этому времени, уже с пяток казахов топталось возле машины, молча присматриваясь к копошившемуся под колесом молодому водителю. Тот невозмутимо продолжал свою работу, свято памятуя наказ своего наставника: «ни в коем случае, не пытаться заговаривать первым, а уж тем более – не проявлять признаков возмущения».

Ещё свежа была в памяти история, приключившаяся с предыдущим напарником Романа.

Тогда машина «по уши» завязла в грязи, и для того, чтобы её вытащить, им пришлось почти полдня изрядно помахать лопатами, прорывая длинную траншею и присыпая её сухой землей.

В самый разгар напряженной работы неожиданно сзади возникла машина и стала настойчиво сигналить. За рулем сидел молодой и уверенный в себе казах. И хотя, бедственное положение безнадежно застрявшего КамАЗа было, что называется, налицо, упрямый дитя степи ни в какую не желал объезжать: ему непременно хотелось проехать прямо. А потому, он упорно не снимал руку с клаксона, действуя на нервы и испытывая последнее терпение несчастных водителей.

И тут, несмотря на многочисленные предостережения более опытного наставника, молодой помощник не выдержал и, выдернув наглеца из кабины, хорошенько врезал ему в ухо. Тот взвизгнул, мигом запрыгнул в свою машину и исчез…, чтобы через полчаса вернуться с целой ватагой своих соплеменников.